Господин первый нервно ходил по террасе. Шум прибоя на этот раз не отвлекал от проблем, а раздражал, мешал сосредоточиться, и он решительно повернул с террасы в кабинет. Плотно закрыл с вакуумными присосками дверь. Грохот рядом ревущего прибоя почти исчез, превратился в неясный шум.
Секретарь доложил о прибытии третьего лица.
- Наконец-то! – проворчал первое лицо и скользнул взглядом по циферблату часов. Прошло полтора часа, как был отдан приказ о немедленном вызове третьего лица.
«Мог бы явиться быстрее», - мелькнула мысль.
- Могли бы явиться и быстрее, господин третье лицо! – упрекнул хозяин кабинета вошедшего.
- Вспышка нового заболевания на юге…
- Вы что, не можете организовать работу своей структуры? – осадил его первое лицо. – Докладывайте, нашли ли вы детей членов экипажа «Ливия»?
- Из этих троих найдено двое, но и с ними не все в порядке. Они в курсе секретной информации первого уровня, т.е. нашли место захоронения.
- Мне плевать, чего они там нашли, - всипел первое лицо. – Мне нужны эти трое , чтобы состоялся, наконец, сеанс связи.. Кстати, создали ли эксперты достоверную информацию, почему долго не было сеанса?
- Так точно, легенда готова. Они вместе находились в отпуске, и руководство неосмотрительно порекомендовало им заблокировать чипы с целью скорейшего восстановления для дальнейших очень важных исследований. Именно поэтому спецканал связи не мог сразу выйти на них. По поводу третьего ненайденного ребенка придется сообщить, что она согласилась участвовать в рискованном эксперименте поэтому беспокоить, отвлекать ее нельзя ни по какому поводу.
- Фальшь чувствуется в вашей выдумке. Не пойдет. Не банальный предстоит контакт. Если экипаж что-то заподозрит, от нас уйдет та мощь знаний, которую они привезли. Или же они станут шантажировать этим багажом. Ни то, ни другое нельзя допустить. Вы представляете, куда мы можем вляпаться? И как некстати эта история с глупыми девчонками.
- Не такие уж они глупые, если до сих пор не могут найти одну из них.
- А кто сказал, что она вскрыла первый уровень?
- Министр обороны. А ему доложили из лаборатории.
- И где же вы ищете девушку? В лаборатории? – съязвил первое лицо.
- Никак нет. Она работало в отряде СОППа.
- Вы связывались с сетью госбезопасности?
- Никак нет.
- А что же вы делали?
- Искали в каждом отряде. Люди в них нейтрализованы средствами ДТ – I, и уйти не могли. Мои люди посетили каждый отряд.
- Насколько я помню, господин третье лицо, на совещаниях вы болезненно относитесь к каждому всплеску заболеваемости и к беспорядкам, а сами искалечили немалое число здоровых людей. Разве вам неизвестно, что вскрытие I уровня секретной информации автматически приводит в повышенную готовность все службы, и в том числе СБР - отдел по борьбе с террором, которые в свою очередь начинает чистку людей?
- Разумеется, известно, сэр. Но мы – военное ведомство и в интересах сохранения строжайшей секретности я полагал, что не следует обращаться к нижестоящим организациям.
- А вас никто не просит посвящать их в наши планы и раскрывать цели. Я вижу вас надо учить обращению с подчиненными.
- Я исправлю все, сэр.
- Вам придется ответить за свою некомпетентность, подполковник
* * *
Родион вывел отряд из серпантина гор на двадцать восьмые сутки. О них никто не знал. Им удалось пройти незамеченными. Впереди была относительная свобода выбора, позади – мучительно трудный, опасный путь. Можно было сбросить с себя груз ответственности и подумать, наконец, о себе.
Положение у Родиона было незавидное. Как начальнику отряда ему могло не поздоровиться, даже учитывая отрицательный результат сканирования. Не скоординировал соответствующим образом взаимоотношения среди подчиненных, не обеспечил контроль за их работой. На легальном положении ему начальником уже не быть, Родион отлично понимал это. Возможно, разрешат работать в каком-нибудь контролируемом тербесовцами отряде СОПа, но Родиона это мало устраивало. Он уже однажды решил разорвать с этой организацией, и решения своего менять не собирался. Однако последние события складывались так, что тербесовцы буквально преследовали его. Родион проклинал тот день, когда его угораздило поступить на службу в организацию по борьбе с террором, не отвяжешься теперь от этого клейма, завяз. Но с другой стороны, оно и лучше, что раскрутился там. Теперь знаю, как спасти свою шкуру и даже обеспечить безбедственное существование. Рассудив таким образом, Родион впервые за долгое время позволил себе крепко, спокойно заснуть.
Но крепкий сон не принес ему ожидаемого отдохновения. На следующий день Родион почувствовал незнакомые прежде угрызения совести. Из головы не выходили мысли об Инге. Его разбирало любопытство, что же все-таки наскребла там эта сумасбродная? Где она сейчас?
Когда он вел отряд, трудности дороги и опасность встречи с тербесами, крайняя усталость не позволяла всплыть из далеких уголков сознания мыслям об Инге. Но, как оказалось, он о ней не забыл, и как только обстоятельства изменились, он не мог ни о чем другом думать. В душе начальника росла сильная тревога. И неудивительно, что действия его вскоре стали подчинены одной цели: найти Ингу, или, хотя бы, отыскать ее следы.
О том, что следы Инги затерялись на базе, Родиону догадаться было не трудно. Прикинув, что она может быть только в руках тербесов, он решил все-таки проверить места ее возможного пребывания в городе. С риском для себя он обошел несколько адресов, где Ингу, увы, никто не видел. Родион поразмышлял, и вернулся в места дислокации отрядов СОПа.
Его старый друг Аркадьич долго не мог поверить своим глазам, что перед ним цел и невредим стоит тот самый Родион, которого уже месяц ищет целая армия тербесовцев. Остолбеневшего Аркадьича привело в чувство крепкое похлопывание по плечу. Родион не пожалел для этого сил, но заговорил предусмотрительно тихо.
- Да, я это, Борис, я! Не бойся, у тебя не галлюцинации. Расскажи, что знаешь об Инге!
Борис еще больше выпучил глаза.
- Ты спятил?! Ты идиоот?!
- Похоже ты полностью прав. Но чтобы я успел замести следы после разговора с тобой, пожалуйста, больше не ругайся, а четко ответь мне. Есть же что рассказать, ведь есть же!
Аркадьич и хотел бы что-то сказать, но только махнул рукой, выругался.
- Тебе собственная голова не нужна, так думал бы о других. Я-то тебе чего плохого сделал?
- Борис, а я не запачкался покуда. Ты на меня зря бочку не кати. Ну, на пару процентов я тебе риска подкинул, не больше.
- Хватит языком молоть! – мрачно уронил Борис, глядя себе под ноги. – Говори, чего надо, дурень.
- Инга встречалась тут у тебя с кем-то. След ее тут теряется. Найти ее надо.
- Кому надо? – недоуменно моргнул Борис.
- Мне!
- Зачем тебе глупая дев..?! – Борис от досады оборвал себя на полуслове. - Пусть ищет тот, кому она нужна. Родька, ты чего, заболел?! – Борис прищурился. Он всерьез заподозрил неладное. – Может к медикам?
Родион шагнул к другу почти вплотную. Глаза в глаза . Молча смотрел с минуту. На лице отражались поочередно смятение, отчаяние и под конец твердая решимость.
- Она мне нужна! Мне! Ясно, нет? Ты что? Ум есть тут? – Родион постучал Бориса по лбу.
- ЗАЧЕМ? – Борис откинул руку Родиона и упрямо твердил свое.
- Нужна и все! Не могу без нее. Говори, где?
- Ду-ура-ак, - негромко пропел Борис. – Влюбился что ли?
- Какая разница! - Родион смотрел в сторону. - Где она?
- Да не знаю я. Ученые с ней встречались. Те, что по отрядам ездили, как его..., не помню. С ним еще девчонка была, Рита.
Родион знаком попросил сказать координаты этих людей.
- Твоих корешей нету, - замотал головою Борис. – Пойдем, может Федька еще не уехал. Посмотрим.
Потом оглянулся на ближайшую записывающую камеру на крайнем куполе, досадливо махнул рукой, проворчал в адрес Родиона, что из-за его причуд голова кругом пошла, зачем-то заговорил на консперативном языке, хотя отсюда камера не услышит голоса.
Он сел на большой валун, лежавший сбоку и чуть сзади от крайнего купола. Странно, откуда взялся тут этот камень? Как будто специально положили посреди зеленой лужайки. Борис присел. Удобное место для консперативной беседы.
- Знаю только, что улетела Инга в город. Удалось ли ей укрыться или нет – это сказать не могу, извиняй.
- Ну, и на этом спасибо тебе. – Родион протянул Борису руку, крепко тряхнул. – Вот теперь, похоже, прощай надолго.
- Эх, Родька, Родька, - тяжело вздохнул Борис. – Что же ты делаешь? ..Ну, да, хозяин – барин.
Друзья порывисто обнялись.
– Не поминай лихом! – кинул на прощанье Родион.
Широким шагом бывший начальник отряда направился прочь. За холмом его ждал латтер. Родион еще не отдавал себе в те минуты полного отчета, какие серьезные перемены могут ожидать его. Разум выбирал безопасность, хотелось подальше от жилья и людей. Но чувства протестовали. Опять горы? Нет, там не будет связи. Значит надо затеряться в городе.
Родион успел покинуть отряд Бориса за пятнадцать минут до прибытия туда спецнаряда СБР – службы по борьбе с террором. Бывшему тербесовцу с неплохими профессиональными данными хватило этого времени, чтобы оторваться от своих преследователей.
* * *
После гор подруги отправились в отряд СОПа, в котором работала Вега. Девушек закрепили за землероечной машиной, освоить которую не составляло особого труда. Но долго проработать им там не пришлось На второй день их неожиданно вызвали на склад за запчастями.
.
Из домика выглянул дежурный диспетчер – пожилой седовласый дядя Ваня, махнул им рукой:
- Топайте сюда!
Окинул девушек цепким взглядом глубоко посаженых глаз, усмехнулся:
- Так вдвоем и ходите?
Вега со Сперанцей переглянулись, а диспетчер кивнул на упаковку, стоящую на краю полки.
- Вон, получите запчасти, и можете отправляться обратно. Только внимательно проверьте комплектацию. Никаких претензий завтра уже не принимаю.
- Неистребимо это воровство, - вздохнула Вега, принимаясь просматривать содержимое упаковки.
- Но мы же не заказывали никаких запчастей, - пожелала внести ясность Сперанца.
- Опять не нравится! – проворчал дядя Ваня. – Не даешь запчасти – жалуются, вызываешь за новыми деталями – опять не нравится. Можете отказаться, но тогда очередь ваша только через месяц.
- Да, ладно тебе, дядя Ваня, не сердись, - примирительно протянула Сперанца.
Она не следила за Вегой, иначе увидела бы, как та побледнела. Вега увидела среди деталей землероечной машины нечто невероятное. На дне коробки лежала миниатюрная кукла, которую Вега подарила Инге в год выпуска с академии.. С замирающим сердцем, Вега смотрела на куклу, не понимая, как она сюда попала. Огляделась, незаметно спрятала вещицу в куртке, громко объявила, что все в полном порядке, все на месте. Потом подошла к диспетчеру и спросила ласково:
- Дядя Ваня, а откуда эта упаковку получили? Из центра или из города?
- Ну, из центра, а может из города. А на что тебе? Там вон клеймо есть. По нему и смотри.
- Да, ржавчина кое-где. Наверное, уже хранению не подлежит.
Диспетчер хмыкнул и снова начал ворчать, а Сперанца, склонившаяся над штампом объявила Веге, что упаковка из города. Подхватив упаковку, Вега вышмыгнула из склада. Сперанца нагнала ее на улице и спросила, чего это она взъелась на дядю Ваню.
Вега показала куклу, отчего, в свою очередь, Сперанца на время потеряла дар речи. Вега предположила, что кукла - это знак, а поскольку упаковку прислали из города, значит им надо туда.
Осмотрев куклу, они поняли, что это копия подарка, а не он сам. Это могло означать, что знак подал кто-то, учившийся или работавший вместе с ними, хороший знакомый, которому они показывали куклу.
- Это логично, правда? Но кто подал этот знак? – размышляла Сперанца
- Наверное, в городе он, или она, даст о себе знать.
- Учеба – это уже давнее прошлое. А работали мы в управлении космического флота. Значит, знак оттуда?
- Возможно. Но что, хотят сказать нам?
Сперанца взглянула на подругу, отрицательно покачала головой и вздохнула.
Не сумев больше ничего придумать, подруги дождались латтерком, который отправлялся в город, и улетели.
* * *
В этот же день они были задержаны тербесами в одном из кафе. Видимо, вышли на них по чипам. Подруги намеренно не удаляли их, потому что это означало бы переход на нелегальное положение. Отказаться от чипов можно было только по состоянию здоровья, детям и совсем пожилым людям.
Когда их обвинили в общественном правонарушении, девушки не моргнув глазом отвечали, что верная дружба никогда не была предметом правонарушения. А они разыскивают пропавшую подругу. Да, в отряде их предупредили, что из-за карантина не примут на базовый аэродром, посоветовали лететь через горы, что они и сделали. Куда делись соповцы, понятия не имеют. Их встретили там не ласково и они рады были покинуть отряд.
Тербесам нечего было больше предъявить девушкам, тогда им сказали, что они задерживаются, в связи с чрезвычайной обстановкой в районе их последнего пребывания.
Но уже на следующий день их ждала потрясающая весть. Им предстоял сеанс связи с возвращающимся «Ливнем.» Но в средствах массового вещания о его приближении не было упоминания. Вега сказала об этом тербесовцу.
- Ничего странного в этом нет. Тот, кому надо, узнает об этой новости.
- Вы полагаете, всему человечеству нет дела до звездолета «Ливня»? – воскликнула Вега.
Тербесовец сузил глаза:
- Я полагаю ваше счастье, что вы дети звездолетчиков.
- Иначе что? - вызовом спросила Вега.
Сперанца сзади ткнула ее пальцами.
- Иначе… За свои похождения вы заслуживаете сурового наказания, а не этого курорта, - зло, сквозь зубы бросил офицер.
- Ты чего петушишься? – с укором спросила Сперанца, когда тербесовец вышел.
- Зря ты напугалась. Если б мы не были им нужны, то с нами давно сделали бы все, что хотели. А раз нужны, то, значит, пережуют и несладкие речи.
- Да, логично, но все-таки не груби, пожалуйста… старшим, - полушепотом попросила Сперанца.
За несколько дней до сеанса связи Вегу и Сперанцу забрали неизвестные люди в военной форме. Девушки мало смыслили в знаках отличия, и не знали, в какое ведомство теперь попали.
Их снова спрашивали о том, зачем приезжали в отряд СОППа, что известно об Инге. Спрашивали по-другому, по отечески, почти ласково, не реагируя на резкие выпады Веги, которые она позволяла себе, несмотря на знаки Сперанцы.
Психлог видела, что отношение к ним вдруг изменилось, но не находила объяснения этому. Ей казалось, что она сама не выдержит, скоро сорвется, съязвит. Очень соблазнительно было, нервы…
Сеанс связи с возвращающимся звездолетом их новые опекуны, у которых они были в "гостях", к счастью, не отменили. И вот настал этот день.
Тысячу раз, наверное, представляла себе Сперанца, как это будет выглядеть. А вышло, как обычно в таких случаях, все по-другому.
В просторном зале напротив Веги и Сперанцы спиной к экрану сидели по одному тербесы, как дирижеры перед оркестром, и делали им знаки, о которых они условились. Со звездолета их видеть не могли, экран располагался выше голов сидящего.
С первых мгновений рассеялось представление Сперанцы о матери как о хрупком, нежном создании, отчего девушка слегка растерялась.. На Сперанцу смотрела женщина средних лет, со строгими чертами лица, говорящими о выпавших на ее долю испытаниях и внимательными умными глазами.. Вот звездолетчица заговорила и Сперанца почувствовала трепет в груди.
Тербесовец забеспокоился, подал знак «будь внимательна». Сперанце захотелось послать его ко всем чертям, но она понимала, что от их с Вегой поведения зависит, встретят ли они родителей на Земле. Перед сеансом тербесовец, наконец, объяснил причину лояльного с ними обращения: «лишь государственная необходимость создания нормальной психологической обcтановки на борту звездолета вынуждает власти предоставить им – потенциальным преступницам – относительную свободу. Боковым зрением видела Вегу. Подруга находилась рядом и, видимо, испытывала не меньший трепет и тревогу. С ней разговаривали оба родителя – Нигира Риге и Дик Долин.
Сперанца, не отрываясь смотрела на мать, слушала ее речь и к собственному удивлению, не могла справиться со своим волнением. Девушке казалось, что она видит в глазах звездолетчицы тревогу. Неужели мама что-то заподозрила? Она бы спросила. Но пока лишь обычные дежурные вопросы. А вот тербесовец сильно заволновался. Как психолог Сперанца знала, что есть обычные, на первый взгляд, вопросы, по которым, задавая их в определенном порядке, можно составить картинку эмоционально-психологического состояния человека, а потом вывести опытного специалиста к более глубокому пониманию.
- Как дела, Спере?
- Нормально, мама.
Тербесовец готов был встать на голову, чтобы привлечь внимание Сперанцы, растягивал себе губы, призывая девушку изобразить улыбку. Сперанце стало смешно. Она хмыкнула, и еле удержалась, чтобы не рассмеяться. Видимо, мать восприняла это как неадекватную реакцию.
- Как ты жила, дочь? Ты очень взрослая и серьезная..
- Нормально все, мама. Просто я очень соскучилась, не могу поверить в то, что, наконец, говорю с тобой, что вы близко. Мне кажется, что вы по-прежнему в Дальнем космосе, что я всегда буду говорить с тобой только по видео, как и сейчас. Я не верю, что ты есть живая, что я увижу тебя такой. Очень хочу этого и не верю.
- Прости меня, Сперанца. Это я хотела тебе сказать, прежде всего. Прости меня, дочь, что не была с тобой рядом. – Ольга Бриз опустила на мгновение голову и, встрепенувшись, добавила уже веселее: - И позволь мне это исправить.
- Когда же вы, наконец, будете здесь, среди нас? – громко, нетерпеливо спросила в это время Вега.
- Теперь уже недолго осталось. Скоро обнимем вас всех, - ответил улыбающийся Дик Долин.
Среди счастливых лиц выделялись два грустных с вымученными улыбками лица – командира звездолета и его жены. Дик Долин покосился в их сторону и обронил, что уверен, командир обнимет Ингу на Земле.
- Папа, я тоже, мы тоже уверены.
- А ты в чем уверена, Вега? – наклонилась к девушке Лис Сайда.
- В том, что Инга обнимет отца и маму!
Тербесовец подал знак кому-то за спинами девушек, и на этом стали заканчивать, но не прощаться. Звездолетчики – суеверный народ заявили, что прощаться им теперь нельзя до самой встречи на Земле. Послали друг другу воздушные поцелуи. Экран погас.
ДВОЙНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
ч а с т ь Ш
глава 13 Инфекция на борту
Инвар Рау обвел взглядом присутствующих в кают-компании людей. Он собрал экипаж, чтобы обсудить возникшие у него подозрения. На лицах звездолетчиков проскальзывало беспокойство, неуловимое для постороннего глаза, но командир хорошо знал своих людей.
Вот неутомимый Миг Пауль задумчиво разглаживал нашивку на рукаве, а невозмутимый Тиль Стен непривычно громко смеялся, обсуждая что-то с Кусто Виктом – гляциологом и врачом. Неугомонные подруги Тулуза Лоз и Лис Сайда молча поглядывали на него, занимаясь маникюром.
После сеанса связи с Землей командира не покидала тревога. Его удивляло и настораживало, что никто из членов экипажа не заметил напряжения в поведении земной стороны, некоторых неувязок. Никто, разве что кроме военного офицера Гор Адоса, не разделял его сомнений в искренности того, что говорили близкие.
Инвар Рау доверял своим чувствам, интуиции, которая не раз выручала его в самых тяжелых обстоятельствах.. Неужели его экипаж так ослеплен желанием встретить, обнять родных, что забыл о необходимых мерах безопасности? Для них полет уже закончен, расслабились. Жаль, но придется разубедить их в этом.
Все еще надеялись, что проблем у них нет, или очень хотели на это надеяться. Санита так и спросила у него об этом за полчаса до общего собрания – с чего он взял, что ситуация неадекватна? Она заглянула к нему в отсек, увидала строгую рабочую обстановку, отрешенный взгляд умных глаз командира, погруженного в размышления, поняла, что нарушила правила, вторглась в запретное - командира никому нельзя тревожить в его отсеке. С личными вопросами можно подходить только в кают-кампании..
- Экспедиция еще не окончена, Нита, - тихо молвил командир, не подпуская ее к себе взглядом.
Она сконфузилась, извинилась и вышла.
В кают-кампании звездолетчики по обыкновению расселись на большом кожаном диване, размеры которого увеличили вдвое и придали форму полукруга. Командир занял место перед ними в большом мягком кресле.
- Друзья, прежде всего я хочу спросить вас, думает ли кто, что я подозрителен от того, что не увидел свою дочь?
.
- Кто так думает? – эхом повторил вопрос Миг Пауль – биолог экспедиции.
Вдруг он заулыбался, что-то вспомнив, и ткнул локтем врача – Кусто Викта.
- Ну, сознавайся, Кусто, я знаю – это же ты так думаешь, что командир расстроился из-за этого.
- Ну, в этом нет ничего удивительного, каждый бы на его месте расстроился , - несколько смутившись, пояснил Кусто Викт. - А потом, у командира были хорошие условия для наблюдения за происходящим во время сеанса связи, и веские мотивы для проявления подозрительности.
- Ты хочешь сказать, что командир мог видеть то, чего не видели другие? – уточнила Ольга Бриз – историк и руководитель экспедиции.
- Можно сказать и. так.
Инвар Рау чуть заметно наклонил голову, как бы удивляясь и оценивая слова Кусто, поблагодарил за доверие, и негромко заговорил.
- Друзья, как вы помните, в сеансе связи с Землей есть детали, которые настораживают. Мы же должны быть уверены, что встреча с Землей не сулит нам никаких сюрпризов. Я сам чувствую как странно звучат эти слова, но тем не менее, - Инвар Рау чуть помедлил, - есть некоторые секретные инструкции…
- Командир, не пугай! – стараясь быть невозмутимым воскликнул Янис Етус. – Всякие там детали - это пока лишь непроверенные предположения.
-Но достаточно серьезные для того, чтобы их проверить! Не так ли, Янис?
- Но как же мы их проверим, командир? - врач и биолог экспедиции Тулуза Лоз недоуменно подняла брови? - Для этого, по крайней мере, надо приземлиться.
- Тогда всякая проверка уже бессмысленна.
- Интересно, интересно, командир, что же мы можем? - звездолетчики загудели.
- Тихо, экипаж! - зычным голосом потребовал Миг Пауль.
Инвар подождал тишины и подошел к сидевшему с краю инженеру биозащиты – Дису Арамусу, высокому, с проседью в черных волосах смуглому южанину, в задумчивости склонившему голову.
- Наверное, кое-кто из вас заметил, что я несколько часов провел с Дисом Арамусом. - Инвар положил руку на его плечо . - И провели мы их вместе не зря. Примерный план таков. Надо представить дело так, будто у нас на борту имеется инфекция. Дис разработал подходящие для нас варианты заражения… Мысль ясна?
- Чтобы нас подольше подержали на карантине?
- Именно так, Миг. молодец, догадался! Подойдет ли вирус твоего гиппопотама? Это надо проверить как можно быстрее. Все биологи объединяйтесь с Дисом, и найдите еще вариант, не один, а два, как минимум. Просчитайте степень опасности, последствия.
- А кого будем заражать? – спросила Тулуза, и, начавшееся было веселое оживление, тут же смолкло.
- Это должен быть, несомненно, биолог, врач. Только профессионал знает ответы на вопросы, которые возможно задаст ему представитель стороны икс.
- Но это же опасно для человека – недоуменно протянула юная Гея., удивляясь почему другие молчат и соглашаются.
- Зато это устранит опасность, нависшую над всеми нами, - тихо ответила ей мать.
- Но объясни, что угрожает нам? Ведь мы летим домой!
- А я не понял, о каких секретных инструкциях говорил отец? – басом спросил Поль
- Это не обсуждается, Поль. Эти секреты понятны только для командира, - вполголоса ответила Санита.
Гея взглянула на Поля, и брат с сестрой умолкли, с тревогой прислушиваясь к старшим.
Старшие не задавали вопросов относительно секретных инструкций, соблюдали субординацию. Знали, что командир заботится об их безопасности и поэтому придется потерпеть еще несколько дней. Но хотя понимали, внутри верили, что проверка эта придумана командиром чисто формально и последствий никаких иметь не будет.
Единственный военный на корабле Гор Адос, хитро поглядывая на товарищей, поинтересовался:
- Командир, а что же такого на этом сеансе связи насторожило вас так, что заработала секретная инструкция?
- Знаю, Гор, ты специально задал этот вопрос, потому что никто другой не догадался его задать, - усмехнулся командир. – А настораживает меня то, что я не услышал условного пароля, и не увидел никого из тех, кто должен был нас встречать. Такого ответа достаточно?
Гор Адос развел руками.
- Вполне.
- Я не думал, что дело так серьезно, - словно оправдываясь сказал Миг Пауль.
Разговор продлился еще около получаса. Звездолетчики решили как можно дольше остаться на борту, чтобы прояснить ситуацию на Земле еще до высадки на неё.
Оказалось, что первую часть плана – задержаться на борту – выполнить было не трудно. Но вот ситуация на Земле от этого не прояснилась. Занятый осуществлением первой части плана – задержаться на борту – командир смутно представлял себе, как они будут выполнять его вторую часть – уяснять ситуацию на Земле. Он даже не думал пока над этим, он лишь чувствовал гнетущую тревогу, очень беспокоившую его. Он знал из опыта, что таким образом прорывается сигнал о какой-то опасности. Досадовал, что не может понять о какой именно и, в конце концов, склонился к тому, что диспетчера Земли будут настойчивы в требовании: покинуть корабль.
И тогда командиру пришла в голову идея. В следующую секунду он понял, что он осуществит эту идею. Он должен, так будет! Инвар Рау словно увидел кадры из будущего. Работала ли при этом его отточенная интуиция? Нет. Не только интуиция, никаких других усилий воли, либо интеллекта не было приложено. Картинка же была настолько ясной, и все детали так четко укладывались одна к другой, что это была не идея даже, а готовый план к действию, возникший в мозгу командира, словно вспышка света. Поскольку никогда раньше такого с ним не случалось, Инвару Рау стало не по себе при мысли, откуда могла прийти такая слишком откровенная подсказка. Снова, как три года назад, закаленная воля звездолетчика пошатнулась от легкого прикосновения Непостижимого. Но тогда это был факт, поскольку свидетелями его были несколько человек. К тому же имела место физическая аномалия, зафиксированная приборами! А сейчас? Вдруг это лишь плод его воображения?
Инвар снова и снова уединялся в центральном посту и своем отсеке, анализировал ситуацию. Он решил, что пока ничего не будет говорить экипажу об увиденном. Может, и не потребуется воплощать идею, в которой дело касалось детей – самого дорогого. Он не хотел выполнять этот пугающий его самого план.
Так как Инвар Рау оттягивал необходимое, то ему напомнили об этом.
Едва «Ливень» вошел в зону прямой радиовидимости, Инвар Рау, действуя по принятому на собрании плану, доложил на Землю о существовании на борту внеземной инфекции. Никто еще не знал, что вместе с этим пошел отсчет их новой судьбы. Люди надеялись, что неясности как-то сами собой разрешатся, ничего серьезного быть не может. Ведь впереди Земля, дом и родные. Члены экипажа сверяли показания за долгие годы, бортинженеры наводили порядок в своих журналах, а специалисты – каждый в своем отчете..
________________________________________________________
При подлете к Титану – спутнику Сатурна, на орбите которого находилась космическая база для стартов в дальний космос, выяснилось, что на его орбите «Ливень» поджидает планетолет, доставивший специальные службы – инфекционистов, эпидемиологов. Последовало требование состыковаться и открыть переходные люки. Инвар Рау резонно спросил, а представляют ли себе прибывшие всю степень ответственности, собираясь ступить на зараженную территорию. Ведь по инструкции, имеющейся у него, Земля может лишь дистанционно давать указания инфицированному экипажу, руководить процессом лечения. Получив утвердительный ответ, командир решил все-таки допустить делегацию на борт и призвал экипаж сигналом общего сбора.
Он прикинул, что расчет траектории сближения, стыковка, переход на борт, включая дизобработку, при штатном прохождения всех режимов занимает около двух часов. Командир вошел в кают-кампанию, чтобы дать последние наставления экипажу. Все свободные от вахты звездолетчики уже были там. Командир был краток.
- Друзья, итак, план вам известен. Перед представителями Земли мы разыграем спектакль, который приготовили, то есть инфицирование одного члена экипажа смертельно опасным вирусом. Исходная установка состоит в том, что мы прибываем на недружественную нам территорию. Это тот случай, когда я был бы счастлив ошибиться. Чтобы выяснить, где кончается эта недружественная территория , и где находятся наши близкие мы будем тянуть время , и принимать решения в зависимости от развития событий.
- Понятно, командир, - флегматично протянул Миг Пауль, хотя по лицу было видно, что он крайне сосредоточен.
- Вопросы есть? – спросил Инвар Рау.
- Есть, - проницательная Ольга Бриз – историк как всегда любила докопаться до сути.. - Командир, но если все-таки сбудется худшее, выяснится, что на Земле идут военные действия, тогда где будет наше место?
- Ольга, ты знаешь, что задаешь трудный вопрос. Без анализа ситуации его нельзя разрешить. Могу сказать только одно наверняка – всем нам хочется быть там – где наши близкие.
- Возможен и третий вариант, - медленно произнес Гор Адос и все обернулись к нему. - Звездолет, наш «Ливень» - очень и очень соблазнительный плод для враждующих сторон. Любой на Земле знает, сколько труда вложено в него, сколько мощи он в себе несет, если рассматривать его как военный объект.
- Ты хочешь сказать Гор, - продолжила Ольга, - что на чьей стороне будет наш «Ливень», у того больше шансов выиграть.
- Ты права, Ольга, - кивнул Гор Адос.- Но я хотел сказать не об этом. Мы не обязаны примыкать к какой-либо стороне. Мы можем остаться на нейтральной позиции и содействовать угасанию конфликта.
- Спасибо, Гор за разумное предложение, - одобрил Инвар Рау, - оно может пригодиться. Я рад, друзья, что вы трезво оцениваете обстановку. Пока же я хочу напомнить, что мы не имеем права верить случайным представителям Земли. Однако и вступать с ними в открытую конфронтацию тоже не следует. Действовать надо по обстановке.
- Командир, а какой вариант развития событий, по-твоему, самый худший? – спросил Тиль Стен, геолог.
- Если мы не придем к единому мнению в оценке событий – вот что самое худшее. Я не забыл, что являюсь вашим единоличным начальником, и надеюсь, что по-прежнему вы со мной и умом и сердцем..
- Об этом мог бы и не говорить, командир, - шутливо укорил Янис Етус.
Санита взглянула на часы.
- Десять минут до их появления.
- Странное чувство, - произнесла Тулуза. – Вам не кажется? Как будто перед встречей с чем-то незнакомым, чужим. Словно и не дом это наш вовсе.
- Дай Бог, чтобы это было не так! – воскликнул Тиль.
- Предупреди еще раз Мига, - негромко сказал Инвар Тулузе.
- Он извещен, командир, - тихо отозвалась врач.
- И все-таки, еще раз, условным знаком, он ждет.
Тулуза вышла. Остальные также покинули свои места и потянулись к переходному шлюзу.
Незнакомые фигуры в белом скафандре высшей защиты появлялись одна за другой из шлюза.
… Третья, четвертая, пятая. Изучающие глаза за силиконовым стеклом. Одна из фигур ростом пониже шагнула к Инвару Рау.
- Командир? Инвар Рау?
- Так точно!
- Полковник Чаушев химическиу войска.
- Место дислокации ваших войск, полковник, – Титан?
- Так точно. База объединенных военно-космических сил Земли на Титане. Здравствуй, командир! – полковник протянул руку в перчатке.
После рукопожатия командиры обнялись, чем разрядили повисшее напряжение. Тут же все кинулись пожимать друг другу руки. Женщины обнимали неуклюжие фигуры, отворачивались вытирая слезы, утешали друг друга. Гомон, всхлипывания, восклицания, смех, похлопывание по плечам. Когда оживление от встречи немного улеглось, Инвар Рау пригласил всех в кают-компанию.
- Докладывай, командир, - полковник Чаушев сидел рядом с Инваром Рау на кожаном диване в окружении экипажа.
Голос его, искаженный динамиком, казался холоднее, чем это могло быть на самом деле.
- Простите, полковник, вы – химик? – спросил Инвар Рау.
- Так точно, - вопросительно посмотрел на него полковник Чаушев.
- Тогда вам лучше выслушать доклад моих специалистов – химиков и биологов, - Инвар указал рукой на Тулузу и Диса Арамуса. – Я же могу нарисовать вам общую картину, и рассказать предысторию сегодняшнего дня.
- Я готов вас выслушать, командир.
- Все началось с того дня, когда Миг Пауль обнаружил на исследуемой планете сектора F 5 любопытное животное. Впоследствии его назвали гиппопотамом по аналогии с нашим земным. Гиппопотама поместили в зоосектор на звездолет вместе с другими экземплярами для доставления на землю. Через несколько дней выяснилось, что гиппопотам болен. Это заболевание оказалось смертельным и для него и, к сожалению, для других животных зоосектора. Нашим специалистам удалось выделить штамм вируса гиппопотама и создать против него вакцину. Проверять вакцину пришлось на себе ее создателю. Миг Пауль , теснее всех контактировавший с зараженными животными, почувствовал через две недели недомогание. Симптомы не подходили ни под одно известное заболевание. Биолога немедленно изолировали. Самочувствие удовлетворительное, до критического не дошло. Трупы умерших животных находятся в морозильнике. Для проверки наших выводов их необходимо исследовать на Земле , и как можно скорее. Прикажете их перегрузить в контейнер, полковник?
- Кого, простите?
- Трупы.
- Гм.. Это подождет. Командир, даже из этого сжатого вашего рассказа видно сколько нарушений допущено вашими подчиненными. Придется давать объяснения на этот счет и не только группе по звездоплаванию, но и квалификационной комиссии. А пока прошу предоставить отчет вашей экспедиции.
- Но почему такая спешка с отчетом? Почему не передать его стандартным путем?
- Земля ждет ваших исследований скоро двадцать лет! Неужели кто-то из вас сомневается в их важности и срочности.
- Все правильно, но ведь вы военные. Почему Ученый Совет не выслал своего представителя, чем нарушает известный протокол? Или на Земле война? – напрямую спросил Инвар Рау.
- Вы отказываетесь передать отчет? - ушел от прямого ответа полковник Чаушев.
Инвар Рау сдвинул брови, в упор посмотрел на офицера и даже отступил на шаг назад. Ответил, тяжело роняя слова:
- Я не имею права сделать это, полковник.
Наступило томительное молчание. Трудно было через силикон судить о выражении лица полковника, но он несомненно пристально наблюдал за Инваром.
- Поясните, на какое право вы ссылаетесь? – медленно выговорил полковник.
- Военачальник космических войск, я полагаю, не может не знать необходимых инструкций, нарушать которые нельзя. - в тон ему медленно, но твердо ответил Инвар Рау.
- Я доложу своему командованию, - раздельно выговорил полковник, и другим тоном, несколько жестко закончил. - Но рекомендую вам все-таки сейчас, мне лично передать отчет и не осложнять своего положения. Подумайте, пока я еще на борту вашего корабля! А сейчас покажите мне отсек, где находится больной!
Пока военные, в сопровождении членов экипажа, осматривали звездолет, Инвар Рау, молчаливо следовавший за ними, анализировал ситуацию несколько раз, и всякий раз приходил к выводу, что их положение не выгодное. Предположение о том, что их будут настойчиво приглашать покинуть корабль и как можно скорее прибыть на Землю на каком-либо транспорте – не сбылось. Более того, он – командир – допустил просчет, потому что не учел варианта вступления на арену событий военных. А военные люди особого рода, договариваться с ними тяжелее, потому что у них свои законы.
Инвар Рау ощутил знакомый азарт. Усложнение окружающей обстановки, словно доза допинга всегда подстегивало его волю, обостряло все способности. Командиру было ясно, что появление военных означало, что на Земле действительно случилось что-то из ряда вон выходящее. Они уклонились от его прямого вопроса, значит, у них тоже есть установки и откровенничать они не собираются. Не хотелось бы даже теоретически допускать, но похоже военным удобна конфронтация. На открытый конфликт они пока не идут. Это было бы совсем дико, непонятно.
Скорее всего, конфронтация нужна, чтобы не объяснять суть положения на Земле. Для этого пошли в обход протокола Z и стали грубо требовать выдачи отчета. Тут Инвара Рау обожгла мысль – это не химические войска! Это могут быть офицеры разведки! Он машинально оглянулся, отыскивая взглядом Гор Адоса, зажмурился, давая понять, что не доверяет полковнику. Гор Адос – в прошлом сам разведчик – иногда удивлял Инвару Рау рассказами о ловких приемах, основанных на знания особенностей психики собеседника, какими пользуются агенты разведки и других им подобных частей.
Видимо он, а с ним и весь экипаж попал как раз в такую ловушку, выбраться из которой невозможно. Ибо невозможно отдать полковнику отчет экспедиции, равно как невозможно уличить его во лжи, в том, что выдает себя за другого, что ведет скрытую игру. Инвар Рау пожалел, что пустил делегацию на борт. Он не обязан был этого делать. Стало быть, близость Земли и на него действует, как снотворное.. . Ладно, если нельзя выбраться из глубокой ловушки, то надо хотя бы облегчить свое положение. Хорошо бы посоветоваться с Гор Адосом, он что-нибудь да подскажет. Пора делать ответный ход.
И тут Инвар Рау вспомнил о своем видении, и все встало на свои места, словно склеили последние разбившиеся черепки. Он остановился, как будто наткнулся на что-то невидимое, снова оглянулся на Гор Адоса, призывая взглядом о помощи, однако почувствовал легкую досаду, заметив растерянность на лице военного разведчика. Позже Гор Адос рассказал, что его напугала бледность командира, понявшего в ту минуту, что придется отправить детей с неизвестными военными, именно так, как он видел это в своем видении. Придется играть роль убитых отчаянием, и умолять полковника спасти от «заражения» их любимых чад. Если на Земле есть какие-то темные силы, и они сомневаются в реальности инфекции на борту, то этот поступок рассеет их сомнения или сильно заглушит их. С другой стороны Земля вынуждена будет предоставлять связь детям с родителями чаще, чем это нужно по рабочим моментам. И дети смогут передать что-то из того, что остро интересует весь экипаж.
Когда дело касалось дома, Земли и детей Инвар Рау рассуждал с позиции гуманиста, выдавая желаемое за действительное, и не предполагал, что к ним – звездолетчикам, а тем более к детям, могут быть приняты какие-то жесткие меры. Пусть бы даже и на изменившейся Земле..Он не мог понять Высшего смысла , заложенного в виденном им. Он был всего лишь человек, хотя и командир высококлассного звездолета.
Все, что мог он – это почувствовать присутствие и защиту непостижимо Великого, чувствовать, что не подчиниться ему – слишком опасно, неподчинение грозит какой-то страшной катастрофой. Командир побледнел от сознания того, что кораблем в этот момент управлял не он, а какая-то чужая воля.
На мгновение кольнула досада, что не рассказал никому об этой идее . Что ж, значит узнают все – и гости и экипаж – одновременно. Будет выглядеть так, что придумал он все только сейчас. Удивление его людей будет совершенно естественным, неподдельным. А это великолепный фон для ответного хода.
Позже поймет Инвар Рау еще одну важную деталь – идея-озарение получена им таким неожиданным образом потому, что опасная ситуация на Земле возникла вовсе не случайно. Все куда серьезнее. Это глубокое внутреннее зло, и к тому же широко разросшееся. Если бы все это склеилось у него в мозгу раньше, кто знает, возможно, он нашел бы в себе силы не разделять экипаж, а искать выход другим способом. Но все сложилось так, как сложилось.
Инвар Рау поравнялся с полковником Чаушевым и твердым голосом попросил разрешения высказать возникшую у него мысль.
Заинтересованный и слегка удивленный офицер снисходительно разрешил, с удовлетворением отмечая про себя волнение командира звездолета, которое тому не удалось скрыть.
- Я должен сказать, сэр, то, что думаю. Но только в присутствии всего экипажа, так как я буду говорить об этом впервые, а это важно для всех.
