Я изредка путешествую по интересным местам, когда мне позволяет работа. Поэтому драгоценный отпуск стараюсь использовать по полной программе. Выдавшуюся свободную неделю я потратил на поездку в город-курорт Феодосию, польстившись на большое количество исторических достопримечательностей и, несомненно, на столь ожидаемое купание в море. Кто же знал, что самая главная достопримечательность Феодосии – Генуэзская крепость, окажется единственным и незабываемым моментом моей поездки.
Мой поезд прибыл строго по графику на железнодорожный вокзал курортного городка. Еще из окна своего купе я заметил значительного размера башни с участками древних стен и наметил их первым ориентиром в своем недельном отпуске.
Местный рекламный буклет проинформировал меня о многовековой истории города. Генуэзская крепость в Феодосии – отголосок архитектуры мирового значения. Её сохранившиеся местами части укреплений тянут, словно магнитом, всех прибывших туристов, для которых, впрочем, всё заканчивается фотографированием возле двух уцелевших башен и брожением по стенам крепости. Мне рассказывали о лабиринте под развалинами Феодосийской крепости. По словам местных, там за последние десять лет пропало несколько человек, в основном детей, после чего решением властей по итогам безуспешных поисков входы были завалены. Наличие среди древних развалин немецких дотов времен второй мировой войны разожгло мой интерес ещё больше. Надо отметить, жители Карантинного холма сами мало что знают об истории крепости, если не считать пары историй с пропавшими людьми и возможности использовать куски древней кладки, как строительный материал для личных нужд. Присоединившись к экскурсии, краем уха слушаю экскурсовода и не забываю делать снимки. А вот, наконец, и немецкие доты в окружении средневековых стен, на входы поставлены проржавевшие железные двери с огромными замками.
Но бетонные плиты, служащие потолком дотам, местами обвалились. Тёмные зияющие провалы с осыпавшимся бетоном и торчащей во все стороны арматурой. Видимо, этим путем и попадают вниз любители приключений. Экскурсовод рассказал, что все доты сообщаются с системой ходов под городом. В советское время тут вели раскопки, но после отсоединения Украины всё прекратилось, нет финансирования – нет науки. Да еще пару лет назад итальянцы приезжали с приборами – научная экспедиция.
Оказалось, совсем несложно найти проводника по катакомбам. И вечером возле воздушных колодцев немецких дотов я встретился с моим новым гидом, Аликом. Он протянул мне лист, на котором, по его словам, была схема подземных тоннелей. Последние туристы по-одиночке покинули интересующее нас место, и мы уверенно зашагали к черноте ближайшего воздушного колодца.
Я спускался первым, на моём поясе Алик застегнул карабин с тонкой веревкой, мотивировав это тем, что тоннели в несколько ярусов, и если кто провалится на нижние уровни, по-другому вытащить невозможно. Мы спустились на широкую площадку, от которой шли три довольно просторных отвода, в один из которых я и шагнул вслед за проводником. На бетонных стенах на немецком языке облупившейся черной краской были сделаны надписи по технике безопасности. С удовольствием отметил, что понимаю смысл надписей – не зря учил в школе немецкий. Через пятьдесят метров тоннель закончился, и мы перешли в рост человека проход, с обложенными песчаником стенами.
- Работа генуэзцев, – прокомментировал проводник, – но я вам покажу кое-что поинтереснее… древнюю Кеффе…
Я порылся в памяти, вспоминая. Кеффе – самое первое название Феодосии, существовавшее еще до тех времен, как генуэзские послы выкупили у татарского князя Кафу. Поразительно, но многовековые стены из песчаника сохранились лучше, чем шестидесятилетние стены немецких дотов.
Проводник шел первым, я за ним. Промелькнули боковые отводы, не обозначенные на карте. Алик сказал, что ведет меня в подземный храм, и строго приказал не соваться в боковые проходы, объяснив опасность наличием провалов. Мы отстегнули карабины – проводник пообещал ровный безопасный участок – и прошли двести, может быть триста метров. Под землей вообще трудно оценить расстояние, выхватываемое фонарем. Страх начал медленно заползать ко мне за шиворот, я спиной чувствовал некую незащищенность, но естественно признаться в этом не мог.
Мои нервы были на пределе, и когда за спиной раздался какой-то хруст, я инстинктивно шагнул в сторону. Ровно настолько, чтобы угодить в боковой проход с провалом. Прижимая к себе дорогущий фотоаппарат, я кубарем катился практически по отвесной стене вниз. Пролетев с добрый десяток метров, затормозил, врезавшись головой в стену, и отключился. Сколько лежал я в темноте, не знаю. Когда пришел в себя, попытался найти фонарь, но безрезультатно, фотоаппарата тоже нигде не было. Паника волнами накатывала на меня, я попытался взобраться по стене, но отсутствие альпинисткой сноровки не дало мне это сделать. Нащупал в кармане зажигалку и осветил пару метров пространства вокруг себя. Дешевая китайская зажигалка быстро нагрелась, но я успел выхватить в темноте зрением два ответвления и почему-то выбрал правое, хотя, наверное, следовало вообще сидеть и ждать, пока меня вытащат.
Минут десять я шел вдоль стены, пока тоннель не начал подниматься вверх. В лицо ударил легкий свежий ветерок, и показалось яркое пятно выхода.
- Наверное, всю ночь провалялся, утро уже, – сказал я себе, уже мечтая, как сейчас отправлюсь отдыхать в гостиницу. Сильно болела голова в том месте, которым я ударился. Мой слух уловил какой-то мерный гул и чьи-то мерные команды на иностранном языке.
Выбравшись на поверхность крепостной стены, к своему крайнему удивлению я увидел десятки людей, закованных в средневековую броню, по команде выпускающих стрелы в кого-то за крепостными стенами.
«Рыцарский фестиваль, что ли», - пришла в голову мысль и тут же исчезла, когда я увидел с десяток тел, нашпигованных стрелами и аккуратно сложенных возле башни. С этого момента мой мозг лишь фиксировал отрывками события, не в состоянии трезво оценить ситуацию.
«Стены укреплений почти не повреждены, под ними в доброй сотне метров мечется степная конница, беспрестанно обстреливая обороняющихся.
Вдали виднеются катапульты в безопасном удалении от смертоносных стрел
защитников, всё небольшое пространство между морем и стенами завалено трупами атакующих».
В голове яркой искрой вспыхивает мысль о штурме Кафы войсками хана Джанибека, щипаю себя за руку и ничего не чувствую. Вообще, кроме зрения, весь организм работает крайне необычно, ноги как ватные. Замечаю, что рядом со мной передвигаются генуэзские арбалетчики, тянут куда-то раненого со стрелой в шее. Меня никто не видит, я вижу всех…
Стремглав несусь в то место, откуда выбрался на поверхность, влетаю в темноту подземного хода и снова отключаюсь.
- Ну давай, приходи в себя, – надо мной склонилось встревоженное лицо проводника, – крепко же ты приложился башкой.
Я осмотрелся вокруг и потрогал здоровенную шишку на голове. Похоже, что больница, приемный покой. Проводник сказал, что переходы к храму завалены, и пройти там невозможно, и что мы только по сообщающимся ходам немецких дотов и бродили, там же я и врезался головой в низкий потолок перехода из одного коридора в другой и потерял сознание.
Я не стал рассказывать Алику о том, что мне привиделось в подземелье, но я до сих пор помню перекошенное от боли лицо раненого защитника древней Феодосии и мечущиеся под стенами войска татаро-монголов.