Там, в поднебесной далекой окраине
Весь на ладони наземный мирок
Ярко, красиво сияет, и тайными
Тропами жизни и смерти идет.
Каждый увидеть далекое силится,
Только подняться наверх невдомек,
И копошится на маленьких улочках
Будто игрушечный мир-городок.
Перья скрипят свою сказку певучую
Годы и годы вершится виток
Веры в судьбу, недоверия случаю,-
Кецалькоатлю в прощальный глоток...

«Грусть от того, что не видишь добра в добре»
Н. Гоголь

Вопрос о назначении художественного творчества, объяснения причин стремления человека к созданию произведений искусства занимал многих философов, знатоков литературы и поэзии. И если Лессинг в своем «Лаокооне» 1766 года систематически сравнивает художественное и поэтическое творчество, возвышая последнее и определяя столь размытые границы между ними [1], то в более поздних работах оно обосновывается либо как стремление к высшей эстетике, так что, в конце концов, торжествует идея об оправдании человека своего бытия творчеством, его божественной природой [2], либо как научное вдохновение, являющееся ключом к познанию нового [3]. Более того, современные искусствоведы и философы стремятся обосновать им эволюционное развитие общества [4,5]. Об этом написаны сотни и тысячи статей и эссе, поэтому материал, изложенный в данной статье, отражает наиболее близкую автору точку зрения на вопрос о природе и назначении поэзии.
В одной из статей психолога Н.Т.Оганесяна [6] рассматривается 18 основных причин поэтического творчества, основанных на исследовании деятельности и произведений многих отечественных и зарубежных поэтов и философов:
1) душевный покой (его обретение путем творчества, – Байрон, Кольридж);
2) душевная радость (от реализации собственных возможностей в творчестве – Ролло Мэй, к наслаждению от страдания, – Гофмансталь, Гете);
3) эмоциональное реагирование (как катарсис1, освобождение от скорби и печали – Гете);
4) эстетические переживания (наслаждение гармонией, эстетикой творчества – Пушкин, Фрейд, Арнаудов);
5) поэзия как игра (искусство – игра, гении – дети... – Б. Паскаль, З. Фрейд, М. Волошин);
6) поэзия как лекарство от скуки (занятость души как потребность, как защита от бесполезных дел – Жан Дюбо);
7) поэзия как разделенное страдание (сопереживание, жертвенность – Лермонтов, Гете и др.);
8) поэзия как «оазис» (создание «миров, удобных для проживания», убежищ – Шеллинг, «инобытие в искусстве», «перевоплощение» – Дорфман);
9) поэзия как виртуальный мир (очищенный, видоизмененный мир, не несущий угрозы – А. Пушкин);
10) поэзия как объективация страдания (отделение и любование своими эмоциями, как картиной – М. Цветаева);
11) поэзия как магия (убийство персонажа вместо себя – Гете, отображение и тех чувств у читателя и тем самым его спасение – Геббель, драматизация, метаморфозы автора – Оноре де Бальзак);
12) поэзия как внушение (гипнотическая сила ритма, созвучия, рифмы – убаюкивание, медитативное действие – Гарин);
13) поэзия как внутреннее движение (внутреннее реагирование аффектов – ритмикой, динамизмом слова – В. Маяковский, А. Блок);
14) поэзия как самопознание (самоизменение, развитие в творческом акте, открытие истин и своего к ним отношения – Хайдеггер, Сартр);
15) поэзия как стимул развития художественной компетентности (умение переводить эмоции на язык искусства – Лотман, Хармс... через диалог со своим alter ego, переход от стадии «дилетанта», к ценителю и эксперту, от «поэзии для эмоций» к «поэзии для личности» – Леонтьев);
16) поэзия как заменитель общения при одиночестве (разговор с самим собой человека мыслящего, творческого – Б. Ахмадулина, Мира Ливингстон..., «Быть... значит общаться» – Бахтин);
17) поэзия как омолаживающий фактор (старых поэтов не бывает – психоаналитик Фроим Шифринский, творчество как терапия, «средство Макрополуса»);
18) поэзия как «мольба о бессмертии» (творчество – вступление в борьбу с богами, стремление оставить частичку себя, завещая ее другим, – А. Пушкин, Р. Мей, Л. Васильева).

В подтверждение одной из причин, - сострадания, - можно привести отрывок из Макбета Уильяма Шекспира (и картину У.Блейка):
И жалость, будто голенький младенец,
Влекомый вихрем, или херувим
На скакунах невидимых воздушных…

Вдохновение от картины передалось и автору статьи:
Я, как все, замерзаю и плачу от северной стужи
На морозном ветру, на бегу через белую мглу,
Где мерцают огни, но я знаю, что может быть хуже, -
Быть погруженным в лень, равнодушие и черноту
Многолюдной толпы с многотысячной резью в желудках,
С бессердечием душ, лишь бездумно глядящих в экран,
На котором еда и для тех, кто не терпит рассудка,
И для тех, кто боится безмолвия и тишины…
Говори, говори. Пусть прижавшись щекою к подушке.
Колыбельную пой. Для того, кто услышит тебя.
В новогоднюю ночь оставаясь последним и лучшим,
Кто ушел до поры, когда мы остаемся одни…

Как будто бы названы все основные причины создания поэтических произведений самого разного уровня, но не все так однозначно... Обратимся к работе Николая Бердяева «О назначении человека» [7]. В главе «Конкретные вопросы этики», говоря об идеалах человека, он упоминает теорию «даров»: «Образ человека-творца, осуществляющего свое призвание в мире и реализующего данные ему от Бога дары во имя служения Богу, есть идеальный образ человека, целостный и не раздробленный...» [7, с.262]. И далее: «...Идеал мудреца, ведомый не только греко-римской античности, но и Востоку, Китаю, Индии, есть самый высокий образ в мире дохристианском. Мир христианский выдвинул идеал святого, т. е. целостного преображения и просветления человека, явления новой твари, победившей ветхую природу. Это есть вершина достижения нового духовного человека» [Там же, с.261]. В главе «Этика творчества» Бердяев пишет: «Зарывание даров в землю, т. е. отсутствие творчества, осуждено Христом". В то же время "Нет ничего более смешного и жалкого, как гордиться своим гением. Гордиться еще можно было бы своей святостью, но не своим гением…». «В творчестве есть две разные стороны, два разные акта, и в зависимости от того, на какой стороне творчества мы сосредоточиваемся, мы разно описываем творчество. В творчестве есть внутренняя и внешняя сторона. Есть первоначальный творческий акт, в котором человек как бы стоит перед лицом Божьим, и есть вторичный творческий акт, в котором он как бы стоит перед лицом людей и мира…" [Там же, с.137].
«И тут является то, что в творчестве называется мастерством, искусством. Первичный творческий акт совсем не является искусством. Искусство вторично, и в нем творческий огонь охлаждается... Охлажденность, потухание огня есть в каждой книге, картине, статуе, добром деле, социальном учреждении... В этом трагедия творчества и граница человеческого творчества. В этом конце есть страшный суд над человеческим творчеством. Внутренний творческий акт в его огненном движении должен был бы выходить из тяжести «мира» и быть «преодолением мира». В своей внешней реализации, в продуктах культуры творческий акт находится во власти «мира» и скован «миром»… [Там же, с.138].
Таким образом, заключает Бердяев, гениальность не тождественна гению, т.к. первое представляет собой цельное качество человеческой личности, а не дар, и свидетельствует лишь о том, что человеку становится доступен первоисточник творчества, независимый от каких-либо социальных наслоений. Способность же к реализации, искусство, мастерство человека, - может не соответствовать этому источнику. Лишь соединение гениальной природы к творчеству, имеющего доступ к первоисточникам, с очень большим талантом в реализации творчества в продуктах и образует гения. Отсюда и разница между святым и гением, - гениальность в «самотворчестве» первого, «в превращении себя в совершенную, просиянную тварь», которая может и не создавать никаких произведений, - резко контрастирует с существом, не думающем о собственном спасении, а жертвующем себя во имя ценностей сверхчеловеческих, полностью выражающемся в творчестве, оказываясь тесно связанным, как ни странно, несовершенством, - либо личным, либо общественным…
По Бердяеву, существует трагический конфликт творчества и личного совершенства. Сила, величие, гениальность творчества совсем непропорциональны степени совершенства, достигнутого человеком. Но «творчество и есть то, что более всего напоминает призвание человека до грехопадения, что в известном смысле стоит "по ту сторону добра и зла". Но так как человеческая природа греховна, то творчество искажается и извращается грехом, и возможно и злое творчество. Только творчество говорит о призвании и назначении человека в мире» [Там же, с.141].
И финальное заключение Бердяева по этому вопросу касается также смысла творчества, которое можно понимать в широком смысле, как познание вообще. Он пишет: «Путь творчества также есть путь нравственного и религиозного совершенства, путь осуществления полноты жизни. Столь часто цитируемые слова Гёте: "...сера всякая теория, и вечно зелено древо жизни",- могут быть перевернуты: "Сера всякая жизнь, и вечно зелено древо теории". И вот что это будет значить. "Теория" есть творчество, есть Платон или Гегель, "жизнь" не может быть серой обыденностью, борьбой за существование, семейными дрязгами, неудачами, разочарованиями и пр. В этом смысле "теория" может носить характер нравственного подъема [Там же , с.141]».
Таким образом, любое творчество возвышает человека над обыденностью, серостью и неприметностью его повседневной жизни, являясь в то же время путем постоянного совершенствования, долгой дорогой к идеалу. Пути этому нет конца, и не отсюда ли вера многих народов в земную жизнь, как в краткий миг познания этого мира перед переходом в другой, более совершенный. Для этого нужно лишь подняться своим творческим даром над бездной круговорота дней, очнуться от повторяющего свои обороты колеса сансары, возвыситься над холодным бытием и нащупать свою ветку вечно цветущего Древа жизни, уходящего в бесконечность…

Литература
1. Г.Э.Лессинг. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии. / Г.Э. Лессинг. Избранные произведения, М.: Искусство, 1953. – 622 с.
2. Бердяев, Н. Смысл творчества (Опыт оправдания человека). М.: Изд-во Г.А.Лемана и С.И.Сахарова, 1916. – 269 с.
3. В.И.Орлов. Трактат о вдохновении. – М.: Знание, 1980. – 336 с.
4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М: Искусство, 1979. - 422 с.
5. Философия творчества / И.М. Гераимчук – К.: ЭКМО, 2006. – 120 с.
6. Оганесян, Н. Т. Терапевтические аспекты психологии поэтического творчества / Т. Н. Оганесян // Журнал практической психологии и психоанализа. – 2002. – № 3. http : //psyjournal.ru/j3p/pap.php?id=20020310
7. Бердяев, Н. О назначении человека / Н. Бердяев. – Париж: Современные записки, 1931. – 320 с.

Подписи к иллюстрациям:
1. Уильям Блейк. Жалость . Около 1795. Иллюстрация к пьесе «Макбет» У.Шекспира.
2. Фауст в аду. Иллюстрация ирландского художника Гарри Кларка (1925 г.).
3. Фауст в аду. Иллюстрация ирландского художника Гарри Кларка (1925 г.).
6. Изображение Кецалькоатля.

Комментарии
1. Катарсис – (от др.-греч. κάθαρσις — возвышение, очищение, оздоровление): а) понятие в античной философии; термин для обозначения процесса и результата облегчающего, очищающего и облагораживающего воздействия на человека различных факторов;
б) понятие в древнегреческой эстетике, характеризующее эстетическое воздействие искусства на человека. Термин «катарсис» употреблялся многозначно; в религиозном значении (очищение духа посредством душевных переживаний), этическом (возвышение человеческого разума, облагораживание его чувств), физиологическом (облегчение после сильного чувственного напряжения), медицинском;
в) термин, применявшийся Аристотелем в учении о трагедии. По Аристотелю, трагедия, вызывая сострадание и страх, заставляет зрителя сопереживать, тем самым очищая его душу, возвышая и воспитывая его;
г) в современной психологии (в частности, в психоанализе, психодраме, телесно-ориентированной терапии) катарсис понимают как индивидуальный или групповой процесс высвобождения психической энергии, эмоциональной разрядки, способствующей уменьшению или снятию тревоги, конфликта, фрустрации посредством их вербализации или телесной экспрессии, ведущих к лечебному эффекту и лучшему пониманию себя. (Википедия, http://ru.wikipedia.org).
2. Кецалькоатль – (Quetzalcoatl, лат.), «змея, покpытая зелёными пеpьями» или «драгоценный отец змей, сметающий дороги», в мифологии индейцев Центpальной Амеpики одно из главных божеств, бог-твоpец миpа, создатель человека и кyльтypы, владыка стихий, бог yтpенней звезды, близнецов, покpовитель жpечества и наyки, пpавитель столицы тольтеков – Толлана. Создатель ацтеков вдувает им души при рождении, и заглатывает при физической смерти.
Однако Кецалькоатль славился не только тем, что создал ацтеков, но и тем, что являлся покровителем людей и никогда не оставлял их в беде. Однажды он превратился в муравья и проник в муравейник, дабы вынести оттуда зерна маиса, он научил людей обрабатывать землю, находить драгоценные камни, познакомил с таинством звезд и научил исчислять даты по календарю.