Сад, у пенсионера Ножкина, был плохой. Сам Михаил Семёнович был человек хороший, а вот сад – плохой. Толи, почва, какая – то не такая, то ли ещё что, но расти растения в этом саду, отказывались. Да и садом – то назвать этот участок из шести соток так же трудно, как корову спутать с газелью. И всё же, две яблоньки, как два волоска на лысой голове, пытались тянуться к солнышку. Деревянная избушечка стеклянными глазницами окон грустно поглядывала на пустой сад. А огромная огуречная гряда, на которой огурцы в солидарность с растениями тоже не хотели появляться, чернела посреди участка и отпугивала пролетающих ворон.
И однажды терпение Ножкина лопнуло, и решил он избавиться от этой земли.
Наилучшим вариантом избавления была выбрана продажа. Мужик он был неглупый, прекрасно понимал, что не только продать, а даже даром взять – дураков не найдётся.
- Тут, покумекать надо – и накумекал. Пустил слушок, что якобы, давным давно, в каком – то там веке, легендарный разбойничек Стенька Разин в этой местности скрыл в земле клад - всё заработанное разбойничьим трудом золото. И якобы, кто – то видел даже карту, на которой отмечено, где этот клад покоится. А покоится он, как раз на участке пенсионера Ножкина, и написано, что копать нужно где –то, примерно между грядой и двумя яблоньками. В эдаком, Бермудском треугольнике. Смущало Ножкина одно: гулял – то Степан Разин с дружиною по Волге – матушке, а тут Урал – батюшка. Но это было так давно, и историки могли запросто ошибиться.
Честно говоря, сам Ножкин не ожидал, что эта история так быстро и громко выстрелит.
Уже на следующий день корреспондент местной газеты пытал Семёныча на предмет подлинности слухов. Ножкин прикинулся дурачком, мол, знать ничего не знаю, ведать не ведаю, однако, ещё вчерашним вечером, прикопал в земельку мелочь, какая была в кармане, так, на всякий случай. Бойкий корреспондент, исчерпав все свои вопросы, выпросил разрешения у хозяина покопаться у него на огороде, мотивируя тем, что засиделся в редакции, так и тянет ручки размять. Под штыком лопаты сразу же забелели монеты. Сотрудник газеты алчно сверкнул очами, схватил денежки: обдул, обслюнявил, поцеловал и спрятал их в глубоком кармане своих брюк. Его совершенно не смутило, что деньги двухтысячного года, дико глянул на старичка, крикнул – Сенсация! – и умчался со скоростью кометы.
Статья в местной прессе, под наванием: « Золото Разина на участке бедного пенсионера», сделала своё дело. Желающие купить участок стали в очередь.
Вокруг стоял звон, как от колоколов на пасху – у всех проснулось страстное желание наточить лопату. Ножкин всё так же прикидывался дурнем, не знающим, что таится в недрах его огорода. Этот факт, очень больно подхлёстывал халявщиков. Цену предлагали от пятисот рублей и выше, пока
Бывший директор бывшего завода не предложил обмен: роскошную дачу с трёх этажным домом и бассейном с голубою водой. Вот тогда процесс и пошёл! Солидные люди зашуршали большёй деньгой. Ножкин отрицательно мотал головой. Он понимал – игра только началась, нужно выждать время, что бы сорвать большой куш.
Жизнь пенсионера менялась на глазах. Удача улыбалась ему, сверкая золотыми зубами. Вокруг участка, как акулы, почуяв кровушку, нарезали круги подозрительные личности с лопатами и лопатками. Пришлось Ножкину привлечь к охранной деятельности свою супругу, что бы стеречь дорогую землицу. Старого зауважали все без исключения. Объявилось двенадцать родственников, которые воспылали к нему любовью и клялись, что ближе его у них некого нет на всём белом свете. Да тут ещё подлил в огонь масла пьяный коммунист Фёдорчук, объявив, что всё исчезнувшее золото партии, скорее всего, тоже там. Население начало лихорадить. Двадцатилетняя девица облегчённого поведения назвала Ножкина папиком и предложила пенсионеру потрогать силиконовую грудь. Семёныч начал молодеть на глазах: курить дорогие сигареты и подмигивать незнакомым, красивым женщинам.
Кто знает, какого градуса кипения достигла бы эта история, если бы, при сдаче охранной территории, муж не похвастался своей супружице, как ловко он, дурит народ. – Только про это, тсс…, никому,- и он приставил палец к губам. Бабка приложила руку к сердцу, что означало – могила. Через двадцать минут она уже говорила – тсс…никому подругам по лавочке возле дома.
Раскрутка не заставила себя ждать. С Ножкиным перестали здороваться, даже двенадцать родственников. Корреспондент, наконец – то разглядел год выпуска монет, и дал опровержение на свою статью. Удача перестала улыбаться, прикрыла золотые зубы и повернулась задом.
Осень прошлась жёлтой краской по листве. Приближающиеся холода разогнали садоводов по квартирам. Сады опустели. И только Ножкин, по привычке, ещё долго ночевал в своей избушечке. И снилось ему, что крадётся в его огород при лунном свете развесёлый Стенька Разин, что бы спрятать в земле несметные свои сокровища.