Светлой памяти моего отца,ветерана ВОВ,
орденоносца Голубева Льва Николаевича
посвящается.

"-А ту войну,-я вас спрошу,
хранит ли память ныне?"
Я об отце вам расскажу
и о его рябине.

Отец наш пафос не любил,
он рассуждал спокойно,
а китель всем на зависть был
в наградах предостойных!

На слух немного туговат,
он с юмором был дружен,
всегда на все имел свой взгляд,
чужой ему не нужен.

Его любимицей была
обычная рябина.
Она везде у нас росла:
у дома, возле тына.

Любил он поздно,в ноябре,
как снег на землю ляжет,
собрать корзину детворе
тех ягодок-вкусняшек.

И у растопленной печи
под мерный треск полешек
беседой душу облегчить,
ну, о войне, конечно!

"-Мы в октябре подорвались,
сам взрыв я помню плохо.
Плашмя на воду падал вниз,
под бьющий в уши грохот...!

МО попал на мину, чёрт!
Но был последним залпом
подорван и немецкий борт,
я видел,как взлетал он.

Представь: темЕнь, кишат тела
и каждый выжить хочет!
Какая тут война пошла
за доски, из-за бочек...

Но в рукопашной им куда
до наших-то амбалов!
Накрыла черная вода
немецких душ немало.

А жить тогда хотели все,
из-за доски - топили!
Поймешь ли в этой темноте
чужие ли, свои ли?

Никто руки не подавал,
ты сказки-то не слушай!
Там каждый жизнью рисковал,
там каждый плыл на сушу.

Вцепился я в свое бревно,
прижался,как на вантах...
За эту ночь ушла на дно
с МО моя команда.

Когда светало надо мной
в конце ужасной ночи,
продрогший весь, полуживой,
в числе тонувших прочих

прибит был к берегу волной
на остров.Бой грохочет!
Наш недолет, их перелет-
все в эту землю прочит!

Я был контужен и оглох.
Октябрь, собачий холод!
Матросов пять,шестой был плох,
ну, и, конечно, голод!

Он самый грозный господин!
А в ста шагах,у тына,
среди воронок и руин
бо-о-ольшущая рябина.

На этом чертовом клочке,
ну, в километр, не боле,
одни колючки на песке.
Она от Бога, что ли?

Чуток горчащий ягод вкус,
всем с детства так знакомый!
Какой же это был искус-
наесться до оскомы...!

Рябину ели в полный рот,
между собой делили...
Мы три недели в артналет
за ней одной следили!

Вкусней по жизни ничего
не пробовал, ей-богу!
Мое живое существо
ее молилось соку!

А, если б , братцы, не она,
так не сидел бы с вами,
кормила нас она одна
заветными плодами.

Колодец около нее
разворотило взрывом,
водица тонкою струей
стекала за обрывом.

Захочешь жить, сообразишь,
что, как тут надо делать,
в песок зарылся и лежишь
покуда не стемнело.

Стреляли наши в суете,
спешили при налетах,
в то время" мессеры" везде
главенствовали в водах.

Мы небо полностью закрыть
от немцев не сумели,
вот и была у фрицев прыть
и лезли во все щели!

Огонь от вражеских атак
и недолеты наши
пахали этот остров так,
что смерть казалась краше!

Мы выползали из песка,
из ямы под обрывом,
когда нигде ни огонька,
ни вспышки от разрыва.

Ползли туда, к рябине той,
кормилице-голубке,
потом к обрыву, за водой.
А холод ночью жуткий!

Шестой не выжил, мы его
подальше оттащили
от места схрона своего
и, как смогли,зарыли.

Еще скажу:никто не ныл
и вслух никто не плакал,
когда ползти не стало сил,
а нет спасенья знака!

Потом и голод перестал
пустой желудок мучить.
Я то ли жил, а то ли спал
в той ямище вонючей!

И вот когда надежда нас
готовилась оставить,
пришел, пришел спасенья час!
Но смутно помнит память...

Случайно нас нашел конвой,
державший курс на базу.
Поклялся я рябине той:
"-Вернусь с войны, так сразу

построю дом и посажу
вокруг него рябину,
родятся дети - накажу
и дочери, и сыну-

тебя,рябина, почитать,
как матушку, с любовью!
А выйдет время умирать -
сажайте к изголовью.

Пусть грозди ягод наливных
горят на птичью радость,
вот угощенье для живых:
и горечь в ней, и сладость!"

Он сделал все, что посулил
на острове рябине.
Построил дом, детей родил...
Отца нет с нами ныне!

Лишь кисти красные рябин
горят в осенней сини,
как о былой войне помин
и их сестре - рябине.

МО-морской охотник, катер.

Финка-нож.
http://www.stihi.ru/2013/03/16/6940