Где-то, в неведомом краю земли, там где не ступала нога человека, поднимался к синему небу величавый лес. На раскидистых ветвях его деревьев вили свои гнезда вольные птицы Симфы. Много было Симфов в том лесу, на каждом дереве можно было встретить по гнезду, а где и по два, только редко общались птицы между собой, разве что, по общему делу стаи. Так уж велось у этих птиц, что стоило птенцам вылететь из гнезда, как тут же забывали они и отца своего, и мать, и отчий дом. Смотрели тоскливым взглядом вслед своим улетающим детям родители, но ничего не могли поделать. И даже потом, когда подросшие птенцы вили поблизости, а порою и на этом же дереве уже свои собственные гнезда, не просыпалась в сердцах их сыновья или дочерняя любовь. Так и доживали свой век старые Симфы на глазах у своих детей, да только без их пригляда или какого- либо участия.
Вот как-то раз, свила на могучем дереве свое гнездышко пара красивых Симфов, были они, как и все влюбленные, счастливы и от счастья своего так прекрасны, что восхищались этой парой все вокруг. Вместе взмывали они в небесную вышину на рассвете, вместе засыпали, прижавшись друг к другу на закате, и во всём лесу не было пары счастливее их.
Через положенное время появились в гнезде три яйца, были они такие беленькие и гладенькие, что влюбленные птицы смотрели на них и не могли нарадоваться. Только всем известно, что голод не тетка, вот и пришлось Симфу одному взлететь из гнезда в синее небо высоко-высоко, чтобы подкрепиться и наловить мошек для своей любимой. А молодая Симфа осталась в гнезде, рядом со своими славными яичками, чтобы охранять и согревать их, а еще для того, чтобы малыши, появившись на свет, не испугались, оказавшись в гнезде в одиночестве. Так шло время, молодой Симф улетал и прилетал, а Симфа все ждала и ждала появления малышей. И вот в один солнечный день лопнули скорлупки сразу в трех яичках и появились на свет птенцы, покрытые нежным белым пухом, были они так красивы и так жалобно пищали, что Симфа-мать даже уронила слезу от умиления.
Надо же было так случиться, что в этот самый день Симф-отец ни как не мог наловить мошек не только для своей жены, но и для себя. Уставший и голодный вернулся он в своё гнездо.
- Посмотри, какие чудесные у нас малыши, - с восторгом обратилась к нему Симфа-мать. То ли приветствуя отца, то ли просто от голода ( ведь они только- только родились) малыши запищали, что есть мочи.
- Успокой их, я и так сильно устал, - пробурчал Симф и впервые ушёл спать один на другой край гнезда.
Молодая Симфа очень удивилась поведению мужа, но малыши требовали её внимания, и она стала заниматься с ними, стараясь приласкать и пожалеть каждого.
- Ничего, - думала Симфа, - завтра муж наловит много мошек и подобреет, тогда он сможет рассмотреть, до чего прелестны наши малыши.
Но ни на другой, ни на третий день Симф не подошёл к малышам, а вскоре и вовсе не вернулся в своё гнездо. Долго ждала его молодая Симфа, долго вглядывалась в темнеющее небо и просыпалась всю ночь от каждого шороха, но, увы, молодой Симф не вернулся, а вскоре выяснилось, что, поселился он совсем в другом гнезде на другом конце леса. Погоревала о нём Симфа, да только делать нечего, нужно было одной поднимать и растить своих белокрылых.
Пока они были слишком малы и слабы, Симфа не могла оставить их в гнезде одних, но малыши хотели есть, что было делать бедной матери? Видя как слабеют её малыши, вырвала несчастная мать кусок мяса из под своего крыла и напоила их своею кровью. Сытые и довольные, уснули птенцы возле неё, а Симфа долго зализывала свою рану. И на другой, и на третий день также кормила она птенцов, превозмогая боль и слабость от потери крови. А когда малыши окрепли настолько, что можно было ненадолго оставить их одних, поднялась Симфа ввысь, но мало сил было у неё. Чувствуя, что не сможет долго находиться в небе, стала Симфа быстрее ловить мошек, только не ест их, а всё в клюве собирает, чтобы как можно больше принести пищи своим детям. Так и повелось, вылетит Симфа-мать на охоту за мошками, одну-две второпях проглотит, а остальных детям несёт. Растут дети её, мужают, уж и настоящее оперение появляется вместо белого пуха, мать с каждым днём всё больше и больше ловит для них мошек, а сама всё слабеет и слабеет. И вот пришёл день, когда не смогла Симфа-мать взлететь, не осталось больше сил в её измученном теле. Свесила она свою голову из гнезда, смотрит как ловят мошек другие матери и горько плачет
- Ах детушки мои милые, слаба я, сил нет больше моих, - только птенцы то её и не слышат, играют себе, за бочка жирненькие друг друга пощипывают, а до матери им и дела нет.
- Раз мы сыты, - думают птенцы, - значит и всем хорошо. А о том, как еда достаётся и не задумываются.
Плакала, плакала Симфа, глядя на детей своих, только материнская любовь всё ей застит.
- Малы они ещё, зачем им знать о трудностях, нагорюются еще в жизни. Собрала Симфа- мать свои последние силёнки и подозвала к себе птенцов.
- Дети мои, сегодня я научу вас клевать и рвать на части мясо когтями, как делают это орлы и коршуны, - и подставила детям свой бок. - Рвите меня, ешьте досыта, вам нужны силы, приближается ваш час вылета из гнезда.
Страшно стало птенцам, жалко и боязно за мать.
- Мама, мама, прижались они к ней, - тебе же будет больно.
- Ничего, я потреплю, - приласкала она детей.
-Коль она сама так говорит, может оно так и надо? - подумали птенцы и стали клевать Симфу-мать, стали рвать когтями её бок. А наевшись, почувствовали они в себе силы для первого полёта. Встали птенцы на краю гнезда, взмахнули крыльями и полетели высоко-высоко в синее небо. Долго кружили они, восхищаясь могучим лесом, бескрайним небом и прекрасным миром, сильные и здоровые, а в гнезде тоскливо смотрела на их полёт мать.
- Как вы прекрасны, дети мои, - думала Симфа, истекая кровью. Но не было больше сыновей любви у её детей, чужой и ненужной стала для них мать, а она отдала им всё, что могла и, даже, свою жизнь. Симфа смотрела и смотрела на своих птенцов, а те всё парили и парили в небе. Но вдруг три большие птицы изменили свой полёт и все вместе устремились к своему родному гнезду.
- Они возвращаются, они не забыли меня, они помнят всё, что я для них сделала, - обрадовалась Симфа-мать.
Три взрослых Симфа гордо сели в своё старое гнездо и, не сговариваясь, одновременно, вцепились в распластанную в нём птицу, с жадностью доклёвывая то, что осталось от их матери.
Слепа порою материнская любовь, в любви своей не зная меры. И отдавая себя своим детям до последней капли не растим ли мы из них обычных стервятников?
