Гюстав не пришел. Он  всегда не приходит, если нужно работать. Зато он всегда там, где коньяк и женщины.
Гюстав искренне полагает, что хорошо разбирается в первом, и еще более хорошо – во втором. Поэтому, в понедельник вечером он сидит в пабе «Шульц» и заказывает самый дорогой коньяк, пытаясь подцепить хотя бы самую дешевую женщину.
Сегодня понедельник, вечер, поэтому я иду в «Шульц». Зайдя внутрь, окидываю взглядом сидящих и в дальнем углу замечаю Гюстава. На столе у него стоит лучший в этом заведении коньяк «Старый Грекхэм».

Я пробираюсь сквозь череду столов и стульев и плюхаюсь в кресло напротив. Гюстав окидывает меня презрительным взглядом и придвигает «Старого Грекхэма» к себе поближе. Я, не церемонясь, прошу официанта принести мне коньячный бокал. Гюстав тут же берет бутылку и наливает себе коньяка до самых краев. Но я спокоен: бутылка только почата, и даже если он начнет хлестать ее из горла, его хватит только до половины.

Является официант с бокалом. Я беру бутылку и медленно, с упоением, наливаю себе этого пойла. У Гюстава меняется гримаса: когда бокал наполняется больше, чем наполовину, его глаза молят о пощаде. Я великодушен, и потому слегка не доливаю до краев. Я делаю большой глоток, достаю портсигар и протягиваю Гюставу. Мои сигары хорошие, табак высшего качества и он это знает, поэтому берет две.

- Твое пойло не стоит и трети моей сигары, - говорю я.
- Тогда и не пей! – рявкает он.
- Я бы рад, только кроме этой бурды здесь больше ничего не подают.

Гюстав обиженно хмыкает, мы молча курим.
Я окидываю взглядом присутствующих и замечаю Айрин. Она меня тоже замечает и я жестом приглашаю ее к нашему столику. Гюстав, словно подстреленная чайка, машет руками.

- Ты идиот, - шипит он, - это же местная потаскушка, она за всеми столами тут пересидела!
- Не вижу ничего страшного, чтобы она пересидела и за нашим, - говорю я.

Я знаю почему Гюстав злится - он в нее безнадежно влюблен и вот уже несколько недель пишет Айрин короткие стишки, разбрасывая их по всей конторе. Но Айрин из хорошей семьи, ее отец известный адвокат и о таком ухажере как Гюстав, и речи быть не может. Более того, у нее уже есть жених.

Айрин подсаживается к нам и пока Гюстав осторожно накрапывает эту жидкость в чистую тару, я беру его бокал и ставлю перед ней.

- Гюстав еще не пил из него, дорогая, - говорю я, - так что яда там нет.

От этих слов у Гюстава дергается рука и он проливает коньяк на скатерть. Айрин хохочет. Гюстав в бешенстве. Я молча торжествую.
Теперь этому ловеласу будет некогда писать о любви – завтра он закидает контору злобными стишками в мой адрес.

По крайней мере, в его сердце не осталось места любовным страданиям.