[]Васька Лопахин

рассказ

По-над степью – ветер горячий, в Урале вода парная. Зелень уж потемнела, свялилась на жаре. А в деревенских огородах первые огурчики, помидорчики. Для Васьки - самая благодать, время «заработка», так он это называл. А тётки деревенские говорили: «Лопахинский сынок снова воровать бегает. Эвон, как на солнушке разохотился! У-уу, бясстыжий, ремня на него нету!».
Правы были тётки, воровал Васька. А было ему десять лет от роду. Низкорослый, лохматый, на простоватой, неброской мордуленции – густые веснушки, вылупляющиеся, как только на улице пригревать начинает. Нос у Васьки «картошкой», так люди говорили. А ему, Ваське, от этого ничуть не легче – лучше бы картошка дома водилась, чем у него на носу. А дома редко когда она появлялась, картошка эта. Всё чаще у них на столе, в шкафах стареньких – ополовиненные да пустые бутылки. Целых Васька и не видел никогда у отца с матерью, только по половинке, да пустые. Наверное, родителям бутылки эти и во сне снились, а Ваське всё больше картошка и яичница с колбасой.
Какая жизнь была у других, у тех, кого видел на улице голодный Васька, он только догадывался. Озирался по огородам, вертел жадными глазами по пупырчатым огурцам, по гладеньким, ярко-красным помидорам. В огородах было, чем полакомиться. Васька ещё и родителей подкармливал помидорами, огурцами, ягодой первой, спело-медовой. Нес «заработанное» домой – угощать. Мать с отцом брали из его маленьких рук все это добро, даже не спрашивая, откуда оно в Васькиных руках появилось. Да и как не взять: на одни только Васькины детские да пособие по безработице и жили. А, скорее, и не жили – пропивали от радости все за один вечер. И Ваську снова тянуло воровать, есть-то хотелось!
Воровал Васька ловко, ни разу на этом не попадался. Ходили, конечно, слухи, будто появился в деревне воришка, но никто его в глаза не видел, а не пойманный, как уж повелось – не вор. Только вот соседка тетка Ира Ковалева подозрительной стала, мимо нее теперь не пройдешь просто так – она ругалась, тыкала пальцами, жаловалась на Ваську местным сплетницам. И дочка ее, красавица Танька, Васькина одноклассница, теперь от него нос воротила. Только видела его, сразу отворачивалась, трясла длинными, блестящими волосами и шла мимо. Вот это было самое обидное. Глазищи у Таньки Ковалевой – синие, нестерпимые, и вот этими глазами Танька на него и смотреть не хотела.
… Васька остановился около синего деревянного забора, совсем близко, в трех метрах от него, росла яблоня. На яблоне висели большие, налитые полупрозрачные яблоки, висели и дразнили Ваську. Да и яблонька будто просила избавить ее от тяжести, опустила ветви вниз, приуныла. Эх, давно не ел Васька яблок! Он осмотрелся: двор был пустым, на двери висел замок, жил в доме один старик Андрей Гаев – почтальон, сейчас он точно был еще на работе. Васька все очень хорошо обдумал, взвесил, и его ноги сами начали перелезать через дощатый забор, потом эти же Васькины ноги спрыгнули на землю и подбежали к яблоне. Ловкие Васькины руки заработали быстро и умело: они толкали яблоки в карманы, пока те не оттопырились и не раздулись, как мешки. Наконец Васька взял в руку еще одно яблоко и побежал назад – быстрее, быстрее!
И только он схватился за забор, только перекинул ногу, как чья-то сильная и бесцеремонная рука схватила Ваську за ухо. Он, перепугавшись, даже не глянул на эту ручищу, затрепыхался, заторопился, но другая огромная рука схватила Ваську за ногу, и Васька услышал дребезжащий смех, а потом и голос:
- Ты куда это, воришка? А? Куда это ты собрался?
И только тут Васька пересилил себя и оглянулся. Перед Васькой стоял дед Андрей и смотрел на него из-под своих белесых бровей, что стрелками ползли на лоб. Васька закрыл глаза и снова открыл, теперь уже и он прямо поглядел на деда Андрея. «Отпустите меня!» – взглядом просил его Васька, но вслух у него получился какой-то нечленораздельный «мык»:
- Мгы...Мгык…
…Деда Андрея Гаева в деревне знали хорошо, ведь он работал почтальоном. Он был рад своей работе – вот он уже не молод, седьмой десяток пошел, а как хорошо утром пройтись по улочкам, размяться, послушать от сплетников небылицы! Сегодня был у деда Андрея выходной (это-то и не рассчитал наш Васька!), и он шел домой с прогулки. Осмотрел, как заботливый хозяин, двор и опешил: какой-то мальчуган обрывал его яблоню! «От, елки-палки!» - обозлился старик, тихо подкрался к Ваське и узнал его. Вспомнил дед Андрей: шел он как-то мимо лопахинской избы (а по-другому ее и не назовешь – дом весь перекошен, перевален, забор еле-еле держится, кажется, тронь пальцем – и он упадет), был уже вечер, а из калитки, ссутулившимся, шел маленький Васька. Гудели из окон пьяные голоса - распевались песни. А по Васькиным щекам текли слезы. Дед Андрей остановил мальчишку, спросил:
- Чего расплакался, казак? Чего из дома уходишь на ночь глядя?
А Васька посмотрел на старика и отвернулся, спрятал слезы.
- Они щас драться там будут, - сказал Васька тихо.
Дед Андрей покачал головой, подошел к нему, хотел его утешить, но мальчишка отскочил от старика.
- Уйдите, обойдусь!
Мал был еще Васька, но с характером. Дед Андрей пожал плечами и пошел, оглядываясь на понурого мальчугана. Знал он и его мать, и отца. Мать Васьки, Мария, была когда-то подружкой его младшей дочери. Красавицей была, парни ей проходу не давали. А она – вся ладненькая, большеглазая, только посмеивалась над ними и никого близко к себе не подпускала. Один лишь был у Марии на сердце – Антон Лопахин, местный трудяга, что работал скотником в колхозе. И тот был ей под стать: ростом хотя и не велик, зато руки – золотые, к чему не прикасался, все у него ладилось. А потом – как такое произошло? Перестройка, оба остались без работы, запил сначала он, потом она, а мальчишка беспризорником начал лазить по чужим дворам.
Гаев, не отрывая глаз, смотрел на Ваську. Вдруг затоптался на месте, «крякнул» и выдохнул тихо:
- Ай-яй-яй! Как нехорошо! Ты, Васька, воруешь, оказывается! Это как это ты до такой жизни-то…
Дед Андрей осекся.
- Отпустите, - наконец-то попросил Васька.
Гаев поглядел на мальчишку уже по-доброму, положил на Васькино плечо руку:
- Э, нет, брат, не отпущу…
Васька встрепенулся, вывернулся и побежал по огороду, только пятки засверкали. Дед Андрей догнал его опять у самого забора.
- Не бойся, пойдем, - попросил Гаев, взял Ваську за руку и повел его к дому.
Васька торопливо начал вытаскивать яблоки из карманов, из глаз брызнули слезы:
- Я отдам вам все! За…заберите, пожалуйста, не буду я так больше, честное слово…во!
Яблоки покатились по дорожке, расчесанной чилигой, по густо-черной земле. На забор, отделяющий задний двор, взлетел петух и любопытным угольным глазом стал следить за происходящим.
Дед Андрей словно и не слышал Васькиных слов. Он открыл дверь и легонько подтолкнул в нее мальчишку, и Васька зашел, трясясь от страха, порывистыми вдохами глотая запах теплой избы.
-Так-так-так, так-так-так, - начал приговаривать старик, разувшись и рукой приглашая Ваську в комнату.
Васька зашел и робко остановился посреди зала. «Чистота в доме у деда», - отчего-то подумалось ему.
- Внучка Танечка помогает, приходит. Давеча мне все полы перемыла, после того, как бабка умерла, одна помощница у меня осталась, - словно услышав мысли Васьки, ласково улыбнулся дед Андрей.
«Танька Ковалева! Точно, она же его внучка! Вот я вляпался, она теперь все узнает!» - с горечью подумал Васька, а со стены, с фотографии, над ним словно посмеялась синеглазая девчонка.
Дед Андрей зачем-то повел Ваську на кухню. Васька сморщился, но в кухню зашел. Гаев усадил его за стол.
- А че? А зачем? - спросил Васька, ерзая на стуле.
Дед Андрей лукаво сощурил глаза:
- Компанию не составишь? Я тут все один да один, уже отвык как-то от общества, уже с кошками говорить научился. А ты, казак, со мной супчика похлебай, и поговорим заодно по-мужски!
Старик хитрил: чего доброго, не согласиться малой, гордость не позволит!
Васька, словно его ледяной водой окатили, вскочил из-за стола:
- Нет, нет, спасибо! Я это, я дома поем… У меня, у меня мамка… - Васька глотал слова, вместо них у него снова получалось «мгык», и он замолк. Пошел, шатаясь от волнения, к двери. У двери развернулся:
- А яблоки я не возьму, не нужно мне это.
Дед Андрей хотел было остановить мальчишку, но вдруг в коридоре хлопнула дверь и прямо перед Васькой «вынырнула» Танька Ковалева. В руках ее были те самые яблоки. Танька, как положено, поздоровалась с дедом и с даже Васькой, ничуть не удивившись его появлению в доме.
-Ты что это, дедушка, яблоки разбросал по всему двору? Я собрала половину. Сейчас еще принесу.
Также быстро, как и «вынырнула», Танька снова «нырнула» в прорезь двери. Васька стоял, не зная, что ему делать. Выйти из дома? А Танька ехидно спросит: «Это ты яблоки хотел стащить? Ну-ну, на тебя похоже» и ка-ак глянет своими нестерпимыми глазами, она это может, Танька эта. И Васька нерешительно затоптался на пороге.
Дед Андрей снова взял его за руку, рот его чуть тронула улыбка, и в белесых бровях его застыла тревога. Боялся старик, что Васька убежит.
- Теперь нам с тобой, Васек, помощницу покормить надо. Как же без этого? Ты садись, обязательно садись, сейчас мы ее, как положено, встретим.
«Таньку? Он – встретит?» - Васька завертелся, как его кто укусил, закрутился у двери. Но старик уверенно подвел его к столу и усадил.
Снова вошла Танька. Косясь на Ваську и почему-то улыбаясь, она, помыв яблоки, положила их в тарелку и поставила в центре стола. Дед Андрей тем временем расставлял тарелки с подогретым супом. Танька разложила ложки, нарезала хлеб. Она и дед Андрей сели рядом с Васькой.
- Ешьте, ешьте, дети. Наигрались, небось, устали. И я устал от своей прогулки, - дед Андрей хлебнул супа, и Танька, сначала откусив хлеба, тоже зачерпнула ложку.
Васькины глаза бегали то по яблокам, то по супу, то снова по яблокам. Ложку он так и не взял в руки.
- Дедушка Андрей, я… мгык… Я… не хочу, - вырвалось у него.
Дед Андрей нахмурился. А Танька улыбнулась одними глазами-глазищами:
- Ты ешь, ешь, чего стесняться? Раз уже в гости пришел.
-Да, - подхватил старик. – Мы гостей не выпускаем с пустым желудком.
Оба рассмеялись. Засмеялся вдруг и Васька, враз он увидел в стариковских глазах, что тот уж точно не расскажет никому, а Таньке – тем более, какой он, Васька, на самом деле «гость».
Посерьезнев, Васька медленно встал и вышел на середину кухни. Дед Андрей вместе с Танькой удивленно посмотрели на него.
- А руки помыть у вас можно? – спросил Васька, деловито засучивая рукава.
Дед Андрей снова расхохотался:
- Ах, вот ты какой, Васек!
И Васька, вымыв руки, схватился за ложку и принялся за суп. Эх, вкусным был суп! И белый хлеб, с поджаристой хрустящей коркой. В первый раз в жизни Васька Лопахин поверил в чудеса.