Тулупчик овечий, как средство утепления и средство передвижения…
Решил с утра - надену шубу. Хватит уже шлындать в этих обдергайках китайского, новозеландского, турецкого и прочего производства. Надоело. Сибирь – матушка, минус тридцать на дворе, а народ переоделся в пуховики, да куртки капроновые. Тяжесть, чуть подзабытая легла на плечи, обдала теплом овечьим, прильнула, словно забытая и некормленая собака.

С внучками предстоял поход по магазинам, затем на горку и беготня по сугробам. Эпопея с магазином прошла без особых замечаний, ни как в один из прошлых походов, когда пришлось возвращаться уже с улицы и оплачивать всё то, что младшая, считая уже своим, распихала по карманам. После нескольких бесед дети поняли, что брать и складывать нужно в тележку, платить «денежку», а уж после, кушать. Мешок завязал предусмотрительно на узел, чтобы при падении, а такой вариант никто не отменял, не разбросать по двору молоко, сметану, масло, мандарины и прочую снедь.

На первой же ступени, поднимаясь наверх, поняли, что допустили промах, не взяли ледянку - пластмассовую штучку под заднее место, для скорости и продолжительного спуска. Выручил сосед, у него, как и у меня, двое, правда, мальчиков. Они уже уходили домой, и оставили нам сей нехитрый ледовогорочный инвентарь. Пристроил ему ещё сумку с продуктами, чем освободил руки. Площадка, откуда начинался спуск, была довольно широка, но дальше сужалась до полуметра - вероятно, было так задумано, чтобы на финише отсекать всех прицепившихся. Огласки и чудачества я и так никогда не боялся, мог устроить любые шалости в любом возрасте, а уж на глазах девочек, тем более. Не стал ожидать своих внизу, как все добропорядочные мамы, папы, дедушки и бабушки. Клал «ледянку» на лёд, садился сверху, на ноги пристраивал девчушек, несколькими взмахами, отталкиваниями, ёрзаниями, приближался к началу спуска, придавал нужное ускорение. Дальше всё проделывала сила тяжести, сила трения – скольжения и масса моего тела.

Скорость, доложу я вам, была приличная. Девки хохотали, разрумянились, сверкали глазёнками и получали не меньшее удовольствие от всего этого, чем я и все наблюдавшие за процессом. Видел, что многие взрослые порывались в душе, присоединиться ко мне, но что-то внутреннее и непонятное, их сдерживало. Это их дела, а по мне, так, меньше народу – больше кислороду. Шуба выручила, сделал своё благородное дело, не позволила покрыться мозолями и обморозить мою пятую точку и бёдра.

Знал бы я, поглаживая шубу, что главные испытания ещё впереди. Когда эти пигалицы, рванув в разные стороны, как зайцы по свежему снегу, предложили «деду» их поймать, представил, как хохочет серо-зеленым с множеством замков и карманов, индонезийское чудо, удлинённая куртка для «крутых» сноубордистов, как было указано в ценнике. Рукава стесняли движения, длинные пола путались между ног, воротник, постоянно, поднимаясь,усложнял видимость. Радиус поворота резко увеличивался, тело внутри дублёнки совершало многобалловый дрифт, как само по себе, так и вместе с изделием. Стиснув зубы и выдавив улыбку, внучек я всё же догнал, как же иначе.. Пот катился градом, пар шёл из всех щелей, как из раненого паровоза. Радости отпрысков моей старшей дочери не было предела. Расстегнулся, распахнулся, шарф и варежки держал в руке, шапка сама спала на первом же вираже. Усталые, румяные, довольные двинулись домой, где ждал горячий чай и кукурузные палочки.

Висит та шубейка, ждёт своего часа...скоро снег ляжет, горки вырастут...
А в Новогодние каникулы, как внучки приедут - пойдём кататься, теперь, надо сказать, придётся на коленки ещё и внука садить. Ладно, места всем хватит, да и своя ноша не тянет...