Глава I ПОПУТЧИЦА
Фирменный поезд «Будапешт—Москва», постукивая на стыках, подъезжал к пограничной станции Чоп. Здесь заканчивалась территория Венгрии и начиналась Западная Украина. Не так уж давно входившая в состав «союза нерушимых республик свободных...» Недовольно поворчав тормозами, состав дернулся, в после¬дний раз, и замер. Окна девятого, от головы поезда, вагона «СВ» пришлись напротив больших окон вокзала.
-Внимание! Таможенный досмотр! Приготовьте документы и личные вещи! — сурово приказал динамик купе.
Жадно прильнувший к окну молодой человек, лет тридцати, досадливо скривился и, нехотя отклеившись от вагонного стекла, потянулся к боковому карману шикарного кожаного пиджака. Вскоре двери откатились и в купе вошли три человека в камуфляжной форме: младший лейтенант, лейтенант и миловидная девушка с погонами сержанта. Лейтенант, увидев пустующее место противоположного дивана, обрадовался так, словно нашел бумажник с валютой. Небрежно мазнув взглядом по раскрытому паспорту пассажира, в котором значилось: Михай Дьердь, год рождения 1963, венгр по национальности, он поинтересовался:
- Давно пустует?
- От самого Будапешта, - пассажир, заметив недоумение на лицах таможенников, пояснил:
- Я закупил все купе. Знаете, какие иногда типы попадаются — испортят в дороге настроение - на всю оставшуюся жизнь...
- Послушай, Михай, брат, - на лице лейтенанта появилось заискивающее выражение,- возьми к себе пассажирку! Состав забит до отказа. Но, хоть бы и было купейное место, эту велено устроить именно в «СВ». Приказывать тебе не имею права, но прошу - прими эту стерву элитную! Она за два часа, пока сидела у нас в дежурке, засрала мозги всему наряду. Молодая, красивая, но – стерва, во всех отношениях. А папашка, который притарабанил ее, на новеньком «мерсе», шепнул что-то на ухо нашему майору, а тот нам: «Устроить на ближайший поезд, в СВ...»
- Не могу, - прервал словоохотливого лейтенанта пассажир.
- То есть, как это? - не поняла таможня.
- А вот так это, - передразнил его Михай Дьердь. – Если она десятку человек засрала, как вы изволили выразиться, мозги, то что останется от меня, пока я доеду, с ней, до Москвы? Небось, какое-нибудь дерьмо в фирменной упаковке, из тех - «новых
русских», - он еще раз скривился, будто пережевал лимон.
- Та шо ты з ным байки справляешь, Василь? - влез в разговор младший «литер». - Вин хто по роду зайнятий? Коммэрсант. Ну и ссажуй його на станции, для пэрэвиркы документив. Може, вин шпиен замаскированный? Ач, як чеше по-москалячому! А на його мисто посадымо оту прыдурасту… давай швыдче, бо поизд за пъять хвылын видходыть.
Пассажир СВ колебался не более трех секунд.
- Подсаживайте, ваша взяла! — он безнадежно махнул рукой.
- Спасибо, брат!- как ни в чем не бывало, сердечно поблагодарил его лейтенант и повернулся к дивчине-сержанту: — Марысь, слетай за той мымрой.
«Мымра» ступила на порог купе, когда поезд, тихо дернувшись, пошел отмерять уже украинские рельсы. Михай, взглянув на нее, крякнул и озадаченно почесал в затылке:
- Вот таких забот на мою голову как раз и не хватало!
Природа явно хотела поэкспериментировать, смешав в одном создании образы русско-украинско-польской красоты. И, нужно признаться, эксперимент удался на славу!
Густые черные волосы крупными локонами обрамляли округлое лицо, тронутое золотистым загаром. Огромные, чуть вытянутые к вискам глаза, удивительно голубые, грозили притянуть, утопить, навсегда, в себе любой взгляд. И прекрасным дополнением к ним были четкий прямой носик, пухлые манящие губы и нежный подбородок.
За окнами поезда - конец сентября, и на девушке был легкий пуховый свитер и голубые джинсы, в обтяжку. Не поскупившись на лицо, мадам Природа не обделила ее и фигурой - одежда только подчеркивала это.
Такой шедевр невозможно было представить себе где-то на кухне, за мытьем посуды, или в ванной - за стиркой белья. Ее можно было лишь соответственно одеть, обуть и поставить, где-нибудь, на видном месте, любуясь ею и боготворя, как икону. Именно таких - знающих цену своей неотразимости, Михай опасался. И сторонился, как ненужного яркого пустяка—красивой бутылки из-под заграничного бальзама, или футляра от фирменного французского одеколона. И хранить ни к чему, и выбросить жалко…
Поэтому, когда это создание чирикнуло ему «доброе утро», он лишь небрежно ткнул пальцем в противоположный диван, сделав вид, что не заметил огромного кожаного чемодана-«крокодила» в ее руке.
- Вот ваше место! Располагайтесь, а я пойду покурю.
И пошел в тамбур, еле протиснувшись мимо чемодана-чудовища. Высмолив пару «Данхилл», вернулся в купе. «Мымра» сидела на своем месте, уже переодетая в светло-серый, с зеленой окантовкой спортивный «Адидас», и разглядывала «Плейбой», обиженно поджав нижнюю губку. Не привыкла, видимо, к таким вот «радушным» приемам. Михай прошел к окну и сел по другую сторону столика.
- Давайте знакомиться, раз уж выпало ехать вместе. Михай Дьердь, коммерсант, в Россию прибываю с целью заключения контрактов с фирмами, на поставку различного оборудования и прочей дребедени...
Девушка оживилась и затараторила:
- А меня зовут Олесей. Мой папа...
- Достаточно, - сухо прервал ее Михай.- Меня вполне устраивает количество полученной информации. А что вы читаете, Олеся?-спросил неожиданно. - Ну, из художественного.
- Детективы, - она была сбита с толку неожиданным поворотом знакомства.
Михай порылся в своей огромной спортивной сумке и извлек оттуда томик в ярком переплете:
- Держите! Джеймс Хедли Чейз «Золотым рыбкам негде спрятаться». На пару суток, до Москвы, вам этого хватит. И вот еще что – давайте, сразу, расставим все точки над «i»: влюбляться в вас я не собираюсь. Для семейной жизни вы - лишь красивое беспла¬ное приложение, насиловать вас - себе дороже выйдет. А вести нудные дорожные разговоры у меня не хватает выдержки. Так что читайте, себе, спокойно и дайте почитать мне. Кстати, вагон-ресторан работает круглосуточно, - и он уткнулся в лежавшую, до этого, на столике книгу Сидни Шелдона «Если наступит завтра».
Проштудировав пару страниц, оторвался от чтива и поразился перемене в Олесе. Ее огромные глаза сузились и с яростью уперлись взглядом в него.
- Ненавижу! Всех вас... таких!
Михай с интересом захлопнул Шелдона.
- Ну-ка, ну-ка! Это за что же, позвольте спросить? За то, что я пристроил вас и даже развлекаю? - мотнул головой, в сторону так и не раскрытого томика Чейза. — И каких это - таких?
- Таких вот... правильных, как равносторонний треугольник. И как мой папочка… неродной, от которого я хотела сбежать за границу. Снаружи вы чистенькие, ухоженные, неприступные и интеллигентные. А ковырни чуть глубже — сам провоняешься дерьмом! Не зная человека, судите о нем с первого взгляда, или по сплетням сволочуги с лейтенантскими погонами. Которого я наградила оплеухой, вместо того, чтобы пошире раздвинуть ноги, когда он полез ко мне в трусики искать контрабанду. Это вы можете. А вот сердечности и теплоты в вас осталось не больше, чем у дохлой камбалы—холодной, скользкой и противной... А за место, которое вы уступили, я могу рассчитаться хоть сейчас. Не натурой, конечно, как принято у вас, а натуральными дензнаками, даже долларами, - глаза ее заволокло блестящей прозрачностью, скапливающейся за пушистыми ресницами,
Стараясь опередить подступающий водопад, Михай решительно положил книгу на столик.
- Это ваш папочка подбросил вас к поезду, на «мерседесе»?
- Нет, это один из его «омоновцев». Они, заразы, в самый последний момент сняли меня. Катила бы я сейчас в самом противоположном направлении - за границу, - Олеся с тоской взглянула в окно.
- А что вам мешает взять и пересесть, в обратный поезд, на следующей станции? Раз уж вы собрались всерьез за границу, значит, паспорт и виза у вас в порядке.
- Да у него, у папашки моего, все менты и таможенники закуплены на границе. И еще эти мордовороты... В следующий раз они обещали меня просто прирезать, чтобы не возиться долго. Дескать, любимый папочка разрешил, и даже настоятельно советовал, им этот метод уговоров. Я ничуть не удивлюсь - маму мою, за непослушание, он уже казнил похожим способом.
- И вы так спокойно об этом говорите?- ужаснулся Михай.
- А мне уже все до фонаря, раз не сумела сбежать! В живых меня, так или иначе, не оставят… хотя, возможно, и довезут до Москвы. Слишком много я узнала. А могут вообще не довезти—выбросить, где-нибудь по дороге. Недаром ведь «СВ» подобрали-меньше свидетелей и окно широкое.
- Про свидетелей - мне что, тоже помолиться, на всякий случай? — шутливо спросил Михай, веря и не веря ее исповеди.
- А они и без молитвы грехи отпускают. И без лишних разговоров.
В дверь купе вежливо постучали.
- Чай пить будете? - спросил мужской голос по ту сторону двери.
Услыхав его, Олеся вцепилась, побелевшими пальцами, в край дивана. И, с мольбой и обреченностью одновременно, взглянула на Михая. Оценив ситуацию, он вырубил свет в купе и стал сбоку двери, под вешалкой.
- Ребята, я не знаю, кто вы и какого хрена вам надо, но догадываюсь, что на проводников вы похожи, как пингвин на Красную Шапочку. В связи с этим имею заявить- я венгерский коммерсант. И если вам нужен международный скандал, устроить его-раз плюнуть. Так что поищите, для чаепития, другое купе.
Ответом ему было молчание. Михай немного подождал, затем щелкнул задвижкой двери и выглянул наружу. Вагонный проход был пуст, как карманы бомжа с похмелья. Облегченно вздохнув, он вернулся в купе и подмигнул порядком струхнувшей Олесе:
- Как я их, а?
- А ты... вы что, в самом деле коммерсант? Венгерский?
- Ладно уж,-махнул рукой Михай, - давай на «ты». Разница в возрасте у нас десятка лет не превышает. И потом, раз ты чем-то насолила этим «крутым», значит, - свой человек.
Он полез в свой «дипломат», на ощупь вытащил из него бутылку французского коньяка, пару лимонов и пакетик с сахаром. Затем из кармана кожаного пиджака достал нож и нажал кнопку. Щелчок — и пятнадцать сантиметров хромированной стали отразились в глазах восхищенной Олеси.
- Ух ты! — воскликнула она, как ребенок. -Дай посмотреть. Ну, пожалуйста!
Михай, без слов, протянул нож рукояткой вперед. Она изображала вытянутое в прыжке туловище тигра, из оскаленной пасти которого вылетал остро отточенный клинок с изящно выгнутым кончиком. Посередине лезвия шла кровосточная канавка.
- Красивая работа! — повертела его в руках Олеся.
- Штучная работа,- поправил ее Михай, осторожно забирая нож. И не спеша стал нарезать, на блюдце из-под графина, лимоны. - Аналогов в мире нет. Но о нем чуть позже, а пока присаживайся к столику, будем пробовать лучший в мире французский коньяк и закусывать его грузинскими лимонами. Дорога у нас дальняя, и я постараюсь, до ее окончания, объяснить тебе разницу между продажными и непродажными ментами. На примерах из жизни моего очень-очень близкого друга. Брата, можно сказать, и даже более того. Не беспокойся, до туалета я тебя провожу, в случае чего - со мной не тронут. А если тронут... - здесь Михай улыбнулся хищновато.—Что ж, я давненько не был на тренировке и не прочь подразмяться. Ну, а в Москве разберемся, кто кому чего должен. Москва разборки любит…
