Ложь и фальшь, вот что со всех сторон,
и вот что иногда несносно!
Ф. Достоевский «Дневник писателя»


Утренний выпуск срывался - минус одиннадцать по водителям... Директор автобусного парка, пятидесятилетний плешивый здоровяк, в который уже раз пробежал глазами сводку и, бросив очки на стол, задумался. Месяц назад он «спикировал» в это кресло с должности начальника Департамента транспорта, думал отсидеться в «тенёчке», но и здесь не заладилось. А вчера «шепнули», что дело, из-за которого его турнули с Исаакиевской площади, замять не удалось, и со дня на день ожидается комиссия из Москвы.

За столом заседаний скучал начальник смены Иван Иванович Селиверстов - сутулый, мосластый, с лицом петроградского рабочего. Он в парке без малого сорок лет, и за завтрашний выпуск не переживает, всякое бывало. Ему бы пойти сейчас к себе в конторку, чайку заварить крепкого, да на телефоне часок посидеть. Глядишь, пяток водителей и уговорил бы выйти сверхурочно. Пару-тройку автобусов можно послать на один тур, главное, чтобы в сводку попали. Часть нарядов - закрыть техническими неисправностями. Да, ловкость рук... но в его смене всегда «порядок», и начальство хвалит. Нет, не боится Селиверстов недовыпуска, но, тем не менее, помалкивает, терпеливо сидит, вздыхает, на директора смотрит преданно.

В дверь кабинета торкнулись, и на пороге застыл паренек - лицо смурное, жидкие пряди ко лбу прилипли, в руках кроличий треух.

- Можно?

- Что вам?

- Семен Станиславыч, что же это? За один прогул и сразу увольнять?

- Кем работаете? Фамилия?

- Андреев, линейный водитель. Вот Иван Иваныч меня знает, - парень кивнул на начальника смены.

- Андреев... Андреев, - директор перебрал папки. - Ага, Андреев... Два дня без уважительной причины.

Он так и не предложил парню сесть, тот стоял, переминаясь с ноги на ногу у дверей, и терзал шапку.

- Вы, Андреев, давно у нас? - директор с первого дня работы в парке говорил: «У нас, в нашем коллективе».

- Третий год, - водитель не поднимал глаз.

- Третий год... - директор преображался на глазах. - Значит, вы должны знать, Андреев, цену двум вашим прогулам без уважительной причины. - Последние слова он подчеркнул интонацией. - Должны представлять, сколько пассажиров мы из-за вашего разгильдяйства не перевезли, сколько людей опоздало по вашей милости на работу, сколько денег недополучил по вине водителя Андреева парк, город и страна? Да-да, страна!

Водитель попытался что-то сказать в своё оправдание, но директор не дал ему и рта раскрыть; руководитель выбежал из-за стола и засеменил по ковровой дорожке, смешно подрагивая розовыми щёчками.

- Вы что же думаете, Андреев, с вами нянчиться будут? У нас не детский сад, Андреев, а государственное предприятие, да будет вам известно.

- Ну, Семен Станиславыч...

- Я сейчас не Семен Станиславович, а директор. И назначен сюда, между прочим для того, чтобы следить за порядком и дисциплиной во вверенном мне подразделении...

Глаза директора блеснули, он, вроде, помолодел и стал выше ростом. Говорил руководитель еще минут двадцать, позабыв о присутствующих и наслаждаясь собственным красноречием.

Андреев томился, переминаясь с ноги на ногу, вздыхал... но вдруг побагровел и с размаху шмякнул своей многострадальной шапкой об пол.

- Окопались тут, гниды... - губы его тряслись. - Я в Афгане... душманам грудь под пули... Жаль, АКМа нет... Рука бы не дрогнула...

Он развернулся и выскочил в пустую по вечернему времени приёмную, саданув дверью о косяк.

Директор замер посреди кабинета с раскрытым ртом.

Селиверстов протиснулся мимо него, поднял вконец истерзанную шапку водителя и положил на крайний стул у двери.

- Вот чудило!.. Не иначе, с бодуна.

Он повернулся к директору:

- Семен Станиславович, уже десятый час, езжайте домой. Надо отдыхать, а то надолго вас не хватит.

- Да-да, - директор оттянул рукав пиджака и посмотрел на часы.

- Ну, я пойду, Семен Станиславович?

- Иван Иванович, - директор замялся, - вы выйдите... посмотрите там...

- Да не бойтесь вы, нашли кого пугаться, Леху Андреева.

- Так ведь афганец...

- Да какой он афганец?! Это все понты дешевые. Два месяца в Пяндже на складе бочки с солярой катал... Вот и весь Афган! А там и война кончилась. Так «за речкой» и не побывал Леха. Вот уже завтра с утра прибежит прощения у вас просить. Отец у него тут всю жизнь отмантулил. Хороший токарь был Анатолий, батька Лешкин. Станок чувствовал! На пенсии сейчас Толя, болеет... Если бы не он, давно бы уже сынок непутёвый с метлой ходил: жену с ребенком бросил, пьёт, прогуливает, за машиной не следит... Выгонять нельзя, Семен Станиславович. Работать кто будет? Видите же, что творится с выпуском. Пойдемте, провожу вас до машины.

На улице задувало. Небо хмурилось. Поземка, как дворовая шавка, бросалась под ноги и мела хвостом.

- Снег пойдет, - вздохнул, поднимая воротник ватника, начальник смены. - Надо тракториста вызывать, а то к утру навалит, забуксуем.