ГЛАВЫ ИЗ ПОВЕСТИ "Я ЕСМЬ ЛЮБОВЬ"

Кому из нас не приходилось переживать ледниковый период судьбы...
Ледниковый период судьбы...
Нет ни друга,
Ни в небе звезды.
Громоздятся угрюмые скалы,
И закованы мысли во льды -
Леденящая сердце опала...
Откуда они взялись в столице эти ветры северных морей?
Вернувшись из Софии с международного симпозиума славянской письменности, Ольга Ивановна вдруг ощутила злобное противостояние. Ее доклад "Богословие Руси как образ Обетованной земли", вызвавший оживленные отклики в научном мире, стал укором ее вдохновенному порыву. Кто-то был несчастен от того, что ей выпало счастье быть услышанной.
- Вас судьба венцом венчает,
А нам только обещает...
Но, похоже, шутка молодого аспиранта Григория Замятина лишь воспламенила соломенный мир.
Этого следовало бы ожидать. Зависть! Русский демонизм, как Змей-Горыныч, метал искры негодования: "пария", "выскочка","неуч"...
Что с вами стало, милая Антонина Андреевна? Кажется, что вы готовы сбросить меня с Кузнецкого моста и потом зарыть на опальном кладбище...
- Вам, говорят, сам доктор Феодор Зисис в Фессалоники приглашение вручил?
Ольга Ивановна, подавляя в себе убойную силу ехидства, расплылась в насильственной улыбке:
- А что? Уж не хотите ли и вы примкнуть к нашему славяно-грековскому шалашу? Как не вспомнить, Пушкин читал библию на греческом...
Что ж! Жертва интриг - сюжет для книг... Не первая ты и не последняя.
Взгляд осмотрительный, опасливый, с оглядкой. Вместо "доброго утра" - кивок головы, не понятый обескураженной коллегой. И голос с щепетильной фальшью, до фундамента оскверняющий храм науки.
Колеблется ее старый друже Евгеша Бродский:
сможет ли она преодолеть шоковую потерянность?
И даже Кристина - ее одаренная ученица, в которую она вдохнула интерес к "Откровенным рассказам странника духовному своему отцу", переведенным на главные европейские языки, и согласилась стать ее научным руководителем в работе над диссертацией, вдруг перестала излучать тепло и кажется была готова переметнуться в стан врагов, процедив сквозь зубы:
Покоривший Софию
Теряет Россию...
- Ах, Ольга Ивановна! Сдается мне вы скоро можете упорхнуть за границу...
- Венера ищет себе подобных..., - сладко подпевает изменнице Денис Абрамович - завкафедрой.
Но неожиданно на следующий день к Вешнянским является гость с Алтая - Анатолий Байдалин. Он протягивает ей, как будто в утешение, ларчик из белого ороктоевского мромара с искрящимся в нем коралловым хрусталем:
- Соблаговолите принять дар от благодарных почитателей вашего таланта...
Этот блаженный потомок древнего староверческого рода, в котором особым почитанием отличался прапрадед - Московский архимандрит, примкнувший к расколу, обладал удивительной способностью не подавлять других людей, уметь читать сокровенное и рассеивать скрытность и разочарование.
Анатолий, взглянув на ее бледное страдальческое лицо, понял, для чего он так сюда рвался. Их ждал Новый Иерусалим...
... Играло солнце. Новорижское шоссе звало к Истре. Сознание двух близких по духу людей устремлялось в не суетное "богословие в камне" патриарха Никона, в его архитектурно-пространственный ансамбль, стирая все, что может разъединять человечество.
Они находились под властью светлых слов гениального современника о том, что вся подмосковная Палестина может быть такой же иконой, "возвращающейся к первообразу", как и иконы в узком смысле слова, как все прочие образы и символы, какие содержатся Церковью и ее богослужением.
Кто еще в России да и в целом мире создал подобный палестинский прототип? До вдохновенного потрясения души эти копии Голгофской Церкви, низких,как бы пещерных храмов под Голгофой, Гроба Господня, центрального алтаря воскресения Христова, "камня миропомазания", плиты "середина вселенной", темничного придела с церковью во имя Божией Матери...
Цвета играют в радужном умиротворении. Израсцовый декор - не седьмое, а первое чудо света. Там, где в твоей душе властвовали мрак и тени, вдруг пробился луч поливных израсцов барабанов куполов, восточного выступа аспиды, образов небожителей.
- Отчего же же утоплена в землю церковь Константина и Елены?
- Я, кажется, нашел ответ, - скажет вечером Анатолий, заглянувший на сайт монастыря.- Вот что тут древними говорено: "Подземная церковь Нового Иерусалима повторяет первообраз — четырехстолпный одноглавый храм, сооруженный в Иерусалиме на месте Обретения Животворящего Креста Господня, сброшенного с Лобного места в глубокую цистерну к востоку от горы Голгофы."
Но все может жить вечно, если прах и тлен отторгнуты духовной жизнью, остались стряхнутыми с ног твоих там, где тебя не принимают...
Ольга Ивановна не могла уйти отсюда неисцеленной:
- Да! Да... Я было совсем заблудилась в черневой тайге своего противления. Зачем я ищу любви своих недругов? За каплю милости, кажется, даже с Иудой готова подписать договор о мире. А разве я одинока?
Сидевший за рулем Анатолий, не желая видеть ее мук, мог бы сразиться с той волчьей стаей знаменитого в мире вуза. Но так благодатно было присутствие первообразного в этом хождении в семнадцатый век: "Замысел святейшего Никона... представлял собою создание пространственной иконы Царства Небесного, насколько оно отображается в комплексе святых мест исторической Палестины. Поэтому не сама по себе историческая Святая земля и храм Гроба Господня в Иерусалиме занимали Никона, а то, насколько в них могут присутствовать образы небесных первообразов (архетипов) "новой земли" Царства Небесного, "Иерусалима Нового" (Откр.21:2)..."**
В своем родном городе Горно-Алтайске ее молитвенник и тайный покровитель Анатолий Байдалин на свои средства строил часовню во имя святителя Николая архиепископа Мирликийского. Уже отливали золотистыми чешуйками купол и кровля, а стены внутри были выложены чудным белейшим мрамором: святителя светлейшие одежды... Оставалось перейти к росписи свода... И кто, как не она, могла бы " притянуть к нему образ Креста и чтущие Его богословские
представления... "
Анатолий! Анатолий!
Было, не было ли горя...
Бога мне благодарить
И прощения просить...
Впереди миг, когда он, склонив голову, предстанет перед святыми отцами Церкви в торжественный день освящения часовни...

© Copyright: Александра Зыкова, 2014