***
Памела посмотрела на часы: до представления оставалось минут двадцать, значит, Джеймс уже заперся в гримёрке, и она не столкнётся с ним нос к носу.
Стуча зубами и дрожа так, что не скрывала даже накидка, девушка прошмыгнула в конюшню.
Там, в крохотном закутке за стойлами обитал древний Квини — добрейший человек, которого одинаково обожали и артисты, и лошади. То, что конюх был постоянно навеселе — никого не смущало: народ лишь подшучивал, что трезвым Квини видели родители и то лишь однажды — при рождении.
Зато все цирковые знали, что в любое время дня и ночи у старика можно разжиться тёмным ромом.
Памела ни разу не пробовала крепкого спиртного. Светлый эль — приходилось, а вот ром...
«Хуже уже не будет», — подбодрила себя девушка и выудила из всем известного тайника Квини початую бутылку.
Она воровато сделала пару глотков, оглянулась... и глотнула ещё раз.
Представление началось вовремя.
«Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо... Вот только музыка... »
— Почему сегодня музыка такая невесёлая? – спросила Памела у инспектора манежа и, не дождавшись ответа, нырнула в тёмные потроха пушки.
***
Вэнс раскрыл газету, и тут же его взгляд приковала фотография — точнее две: на первой в неестественной позе с вывернутыми внутрь ступнями на манеже лежала Памела. Вокруг неё толпились испуганные артисты и зрителями, а она улыбалась кровавыми размозжёнными губами.
На втором фото — судя по качеству, снятом в тесном тёмном помещении — Вэнс с трудом различил свисающую с дивана руку в заляпанном манжете и оброненный на пол пистолет.
Заголовок гласил «Двойная трагедия в цирке Сиднея. Кто двое несчастных?»
Дальше половина полосы была отведена Памеле: «По непонятным причинам ассистентка иллюзиониста не сумела сгруппироваться, из-за чего не долетела до трапеции». И столько же Джеймсу: «Не пережил гибель ассистентки... Вместе три года... Возможно между ними что-то большее...» и т.д.
Вэнс откинул газету.
— Прости, Памела, мой покорный слуга.
Он потянулся, как после долгого сладкого сна, и добавил:
— Вечная ассистентка. Даже на пороге смерти ты не смогла подняться выше.
***
Привычку разговаривать с собой Вэнс приобрёл в тот день, когда в его фарфоровой коллекции появились две первые статуэтки. Впрочем, этой привычке существовало вполне логичное объяснение: разве мог он кому-то доверить тайну исчезновения родителей?!
Вэнсу порой было невыносимо смотреть на маленькие фарфоровые памятники, сиротливо жмущиеся друг к другу на каминной полке. Но ещё невыносимее было осознавать себя ребёнком никчёмных родителей, не способных ни на поступки, ни на высокие помыслы.
«Идиоты! – шипел ночами озлобленный подросток. – Даже имя не могли выбрать нормальное. Вэнс – «живущий в болоте». Ненавижу! Ненавижу вас, ненавижу имя.
Впрочем, после того, как родители не вернулись из путешествия по реке Лаклан, по имени мальчика называть было уже некому.
Нет — сам Вэнс тогда ещё не убивал.
Физически не мог в столь юном возрасте. Зато научился уговаривать Ангела Бездны забирать «лишних» людей. В этом возрасте всё кажется игрой. Главное — вовремя остановиться. Но Вэнс и не хотел останавливаться. Его всё больше увлекала «живая игра».
Когда юноше исполнилось семнадцать, на каминной полке — рядом с фигурками мужчины и женщины — появилась ещё одна статуэтка. Эту напомаженную, с идеальной причёской, фарфоровую даму он приобрёл за месяц до кончины тётушки. После гибели родителей та уже год «приживала» опекуншей в его доме.
Это была последняя «незаслуженная» статуэтка.
К своему восемнадцатилетию Вэнс окончательно понял, что перерос роль зрителя.
— Прости, Ангел Бездны! Я больше не нуждается в твоих услугах. Отдохни,– полушутя, полусерьёзно сказал он своему идолу, прогуливаясь по парку. – Это моя игра, и я сам буду в неё играть. Ты ведь не в обиде, друг мой?
И Вэнс, размахнувшись, запустил собственноручно вырезанного ещё в детстве идола в пруд.
— Только я себе возьму другое имя — более звучное и менее небесное, нежели твоё, — хрипло хохотнул молодой человек.
Так Вэнс стал «Кукловодом дьявола».
***
Тридцатилетний лощёный, довольный жизнью хозяин смахнул пыль со статуэтки дамы с причёской.
— Прости, тётушка, и не сердись на меня. Кстати, после вас желающих опекать малыша Вэнса больше не нашлось, — засмеялся он, сдвигая полтора десятка фигурок на каминной полке ближе друг к другу.
Молодой человек достал небольшой свёрток из ящика стола и беззлобно скомандовал фарфоровым истуканчикам.
— Двигайтесь! Освобождайте место новенькому!
И он развернул фарфоровую статуэтку.
— Что говорите? Новенький некрасивый? Все претензии к продавцу сувенирной лавки. Это он расхваливал сиё уродство. А я что?! Игрок — не более. Циркач, так циркач. Кстати, а интересная игра получилась. Многоходовая.
Вэнс на мгновение задумался, припоминая, как выискивал по афишам седого усатого циркача, походившего на того, что продал ему лавочник. И нашёл. Джеймса.
— Да, отлично развлёкся! Не скрою, найти такого колоритного старика, да ещё
так изящно подобраться к нему через глупую девчонку! Правда, пришлось
кое-чем... точнее, кое-кем пожертвовать. Но, согласитесь, оно того стоило.
***
Продавец сувенирной лавки с улыбкой поприветствовал раннего покупателя:
— Утро доброе, утро доброе. По крайней мере, для нас с вами.
Он отложил газету с фотографиями из цирка Сиднея и обратился к Вэнсу:
— Больше месяца не заглядывали. Присмотреться, или хотите что-то приобрести?
— Ну, почему присмотреться?! — загадочно улыбнулся Вэнс.
— Предложить вам статуэтки из новой партии? Или есть конкретный интерес?
— Именно! Нет ли у вас циркачки? Желательно красивой. А если у неё буду светлые локоны — готов заплатить две цены.
— О! — засмеялся продавец. — Вы меня пугаете! Прежде вы не были столь категоричны в требованиях. Уж не такую ли циркачку вы ищете?
И он ткнул пальцем в фотографию Памелы.
— О, простите! — переполошился продавец, увидев реакцию Вэнса. — Да что вы так напугались, друг мой? Это шутка. Впрочем, в свете последних событий — неуместная. Простите.
Продавец совершенно смутился и поспешил разрядить обстановку:
— Помнится, вы приобретали по моему настоянию циркача. Я так понимаю, речь идёт о тематической коллекции? Итак, тема «цирк».
— Вы ошиблись, — процедил Вэнс. — Тема «профессии». А потому, я бы хотел приобрести ещё и лавочника.
