Я недовольно топтался на остановке в ожидании отстающего от расписания троллейбуса. Было холодно, хоть и солнечно. Промозглый жёсткий ветер лупил по лицу. Одетому не по погоде, мне оставалось уныло ёжиться под своей тонкой ветровкой, с завистью косясь на более прозорливых прохожих, наглухо задрапированных в тёплые шубы и пальто. Зима вернулась внезапно и некстати, в недоумении оставив ясный март. Глядя на посеревший от мороза асфальт, на затвердевшую грязь и заросшие ледяной коростой лужи, не верилось, что ещё утром на улицах было по-весеннему уютно.
«Седая весна», - простуженным голосом просипел старик с жёлтым далеко нетемпераментным лицом, упакованный в поношенный пуховик и плотные шерстяные брюки. Он стоял по левую от меня сторону, хмурился и недовольно жевал губами, отчего на его лице презабавно подпрыгивала чёрная бородка.
Наконец, к облезшему, растрескавшемуся тротуару устало причалил четвёртый маршрут, глухо фыркнул и сложил двери. Из трёх образовавшихся проходов стали вываливаться наружу разношёрстные пассажиры. Солнце слепило, заглядывая в глаза, небо светилось сочно-синим, и вид этого праздного умиротворения, ясной свежести погожего денька никак не вязался с яростной стужей, пропитавшей воздух. Мне хотелось поскорее окунуться в застоявшееся тепло троллейбусного салона, где можно было б, наконец, обогреться, поэтому я вплотную приблизился к борту гудящей машины, рассчитывая при малейшей возможности заскочить в её натопленное брюхо. Но тут, после череды линялых, ничем не примечательных фигур, во входном проёме появилась девушка в бежевом плаще и с малиновым шарфом на шее, при виде которой я забыл обо всех своих пустяковых капризах. Мир внезапно расширился. Незнакомка неспешно спускалась вниз по ступенькам, рукою слегка касаясь перил. Ветер галантно подхватил её длинные рыжие волосы, и они вскипели огненной волной за спиной. На нежном лице сверкнула нечаянная улыбка, а глаза, довольно зажмурившись от солнца, скрыли под веками свои изумрудные огоньки. Я застыл, обезоруженный этой пронзительной красотой. Дыхание стало глубже. Сердце пустилось в галоп. Девушка обернулась, словно услышала его скорый цокот. Наши взгляды встретились: её – задумчивый и мой – уже влюблённый. Она будто бы всё поняла, обо всём догадалась. Я видел, как тронутая моим немым обожанием, она ступила на пешеходную дорожку, впадая в густо льющийся сверху свет, как этот свет, обволок расплавленным золотом её фигуру. Следовало подойти, пробормотать какую-нибудь незамысловатую банальность. Быть может, эта встреча не была случайной? Быть может, за неё порадела судьба? Но я не двигался с места, проклиная свою граничащую с трусостью робость. И незнакомка, которая ещё мгновенье назад остановилась в ожидании, сделав вид что, что-то отыскивает в сумочке, теперь неохотно исчезла, растворившись в людской толпе, оставив меня наедине с мыслью о том, что Бог, должно быть, всё-таки гений, раз порой из-под его рук выходят столь необыкновенные создания.