Глава 8
Новая хозяйка

Теперь я хочу рассказать вам более подробно о своей новой хозяйке. Как вы уже знаете, её звали Катя, ей было семнадцать лет. На момент нашего знакомства она и её родители переезжали из небольшого военного посёлка в Санкт-Петербург, где им от родни в наследство досталась прекрасная трёхкомнатная квартира на окраине города. Родителям Кати, медикам по специальности, предложили работу в северной столице, и они, не раздумывая, согласились. Да и для их единственной дочери, у которой с рождения из-за неизлечимой травмы позвоночника почти не двигались ноги, в огромном городе открывалось множество возможностей. Хорошо, что новая квартира находилась на первом этаже, и Катя очень быстро приспособилась спускаться на инвалидной коляске по нескольким ступенькам – сначала на крылечко, а затем – на тротуар.
Мы прибыли в Питер очень ясным осенним днём. Повсюду кружились листья – жёлтые, оранжевые, красные, и мой белый котёнок носился за ними взад и вперёд по небольшому скверику, расположенному во дворе нашего нового дома. Суетились грузчики, занося мебель и вещи, прибывшие в контейнере, что-то кричала Галина, высунувшись из окна… А мы с Катей мечтательно смотрели в ясное, синее-синее небо. Я лежала на её коленях и наблюдала за падающими, кружащимися в воздухе, разноцветными листьями. Девушка с силой сжала подлокотники инвалидной коляски и прошептала:
- Я верю, верю, что буду счастлива здесь! Я буду очень счастлива, и я добьюсь в жизни многого!
А вечером семья Кати устроила скромный праздник новоселья, на который пришли гости – несколько врачей-коллег. Один из них пошутил, увидев меня и котёнка:
- Ну, вот и кошки нашлись для новоселья! Галочка, Саша, а вы знаете, что в новую квартиру первой должна заходить именно кошка, а уж потом – все остальные?
- Знаем, знаем! У нас всё, как надо! – смеялась Катина мама и приглашала всех в зал, где был накрыт стол. Катя немного посидела вместе со всеми, а затем поехала на коляске в свою комнату, которая находилась отдельно по коридору. Девочка распахнула высокую двустворчатую дверь и медленно въехала в свою комнату, включив свет. Мы с котёнком тихо вошли вслед за нею. Мебель в комнате уже была расставлена, а неразобранные вещи лежали на полу. Катя подъехала к окну и раздвинула шторы. Её окно выходило не во двор, а на противоположную сторону дома – на широкую аллею, засаженную тополями и липами. В открытую форточку несмело заглядывала золотистая круглая луна. Катя тихонько засмеялась и повернулась к нам.:
- Ну, что, друзья мои, давайте вещи разбирать! Не будем же мы спать в таком беспорядке!
В комнату вошла Галина и, с улыбкой глядя на дочь, спросила:
- Помочь тебе, Катюша, разобрать тут всё?
- Нет, мамуля, я сама! Ты лучше иди к гостям, это ведь ваши с папой друзья.
- Да, и мы так давно с ними не виделись…
- Ну, вот, тем более иди к ним, а за меня не беспокойся.
- Хорошо, хорошо!
Выходя из комнаты, Галина остановилась и сказала:
- А на нашего Снежка (так назвали белого котёнка) старший кардиохирург Василий Васильевич глаз положил, просит отдать. Как ты думаешь, дочь?
- Ну, я пока не знаю… А не будет ли без него тосковать наша рыжуля? Кстати, пора уже дать ей имя, и я предлагаю – Таис Афинская.
- Что? Таис? Ну, Катерина, ты и выдумщица! Это под впечатлением недавно прочитанной книги ты хочешь так назвать кошку?
- Ну да. А почему бы и нет, мама? Смотри, какая она красавица! А глаза какие изумительные! И смелая, и умная, и красивая – ну чем не Таис! И хлебнула в жизни, похоже, тоже немало горького…
- Ладно, дочка… Таис, так Таис. И ты всё-таки подумай насчёт Снежка.
Вот так я и стала Таис Афинской, а с лёгкой руки Василия Васильевича – просто Таськой. Кстати, Снежка ему всё же отдали через неделю после нашего приезда. Но это расставание не было тоскливым и болезненным. Котик быстро рос и превращался в озорного пушистого белого кота с ярко-голубыми глазами. Василий Васильевич просто влюбился в него! Они до сих пор живут дружно и счастливо. А я влюбилась в свою юную хозяйку. Несмотря на тяжёлое заболевание, Катюша всегда была приветлива и общительна. Её девиз звучал так: «Никогда не сдавайся!» Той же точки зрения придерживалась и я; наверное, поэтому судьба свела нас вместе – и навсегда.
Катя была весьма любознательна и талантлива. В семнадцать лет она окончила школу с золотой медалью, очень любила играть на гитаре, причём сама сочиняла песни. Иногда она брала в руки кисти и краски, иногда – пластилин или глину. Её гибкие, сильные пальцы не могли находиться без дела. Катя очень любила читать, иногда она делала это вслух – для меня. А я внимательно слушала её ровный, чуть глуховатый, голос и наблюдала за её жестами.
Вот она левой рукой поправила каштановую чёлку, упавшую на глаза, вот улыбнулась чему-то своему, подъехала на коляске к окну. Затем, развернувшись, весело сказала мне:
- Пойдём, Таська, гулять! Погода великолепная!
И мы шли в сквер, потом – на аллею.
Эта девушка изумляла всех своей детской непосредственностью и горячей любовью ко всему живому на земле. Но самым главным её занятием было литературное творчество. Да-да, она сочиняла стихи, рассказы, сказки. Это она могла делать часами, сосредоточенно сидя за компьютером, забыв про отдых и еду. У Кати была заветная мечта: поступить заочно на филфак или на факультет журналистики. И ещё издать сборник своих стихов и рассказов. Поэтому весь этот год после окончания школы она упорно занималась подготовкой к поступлению. Ещё окружающих поражало то, что она во всём старалась обходиться сама, без посторонней помощи.
- Я не хочу быть обузой! – твердила она, что не раз огорчало её родителей.
- Катюша, да какая же ты обуза? Ты же наше любимое дитя! – растерянно возражали они, но дочь снова и снова повторяла: - Нет и нет! Я сама!
Александр и Галина безумно любили свою дочь. Будучи врачами, они постоянно искали всевозможные способы хоть как-то облегчить состояние девушки: делали ей массаж, доставали редкие лекарства и травы. Катя могла ходить – еле-еле, только на костылях. Однажды я видела, как она решила встать из своей коляски, держась руками за край письменного стола, но так и не смогла это сделать. Руки её задрожали, она закусила губу и снова опустилась в коляску. Заметив мой взгляд, девушка провела по лицу рукой и привычно улыбнулась мне:
- Ничего, Таська, мы ещё будем ходить! Вот увидишь!
Самым любимым временем суток для меня был поздний вечер, когда Катя ложилась в постель, выключая маленький светильник, висящий на стене возле кровати. Я забиралась к ней, вытягивалась на её груди, а она, перебирая гибкими пальцами мою шерсть, рассказывала мне о своих планах, поверяла мне все свои мечты, а иногда по памяти читала наброски своих новых произведений.
- Кошка Таис, слушай меня внимательно, - однажды сказала моя юная хозяйка. – Ты ведь существо очень древнее и мудрое. Когда-то, давным-давно, твоим предкам-кошкам поклонялись в Древнем Египте как богам. Был даже храм в городе Бубастис, посвящённый кошке-богине, которую звали Бастет. И ещё, впоследствии, ведя раскопки, археологи нашли в этом месте множество кошачьих мумий. А, знаешь, что полагалось в те древние времена за убийство кошки? Смертная казнь! Вот так-то, не то, что сейчас… Вас, кошек, сейчас ни во что не ставят. Нет, всё-таки, в те далёкие времена справедливости в мире было намного больше, чем теперь.
Катя ненадолго замолчала. Затем, погладив меня по спинке, заговорила снова:
- Знаешь, Тасенька, я напишу книгу о кошках… Только вот пока ещё не определилась с сюжетом. Возможно, я опишу твою жизнь – твои скитания, твои радости и горести. Кстати, а как тогда ты оказалась на дороге? Наверное, ты откуда-то сбежала? Ах, если бы ты могла говорить, хорошая моя! Сколько интересного ты могла бы мне рассказать!
Катя вздохнула и опустила ресницы. Я понимала её внутреннее состояние… Её тяготило одиночество, ограниченный круг общения. Её светлая душа рвалась к новым знакомствам, к новым знаниям, к чему-то, ещё неизведанному, к полноценной, настоящей жизни. Душа рвалась, а вот тело… Вы только представьте, каково было умной и красивой юной девушке чувствовать себя инвалидом! Каково ей было сознавать, что она всю жизнь обречена провести в инвалидной коляске! Мне очень хотелось помочь ей, но как?.. Причина её заболевания находилась в позвоночнике, где-то в глубине спинного мозга. Я чувствовала это и при каждом удобном случае ложилась ей на спину, но никакого улучшения не наступало.
Каждый день мы с Катей гуляли во дворе, в любую погоду. Моя хозяйка ловко спускалась по ступеням в своей коляске, а я обычно шла сзади. Во дворе друзей у нас практически не было, в основном, там сидели пожилые обитатели нашего дома и обсуждали свои и чужие дела. Сначала они охали, увидев Катю в её коляске, а потом привыкли и стали относиться к девушке как к обычному человеку. Моя хозяйка редко вступала с ними в контакт, гораздо больше ей нравилось гулять по скверику и по липовой аллее, смотреть на бегущие по небу облака. Иногда она обнимала стволы деревьев и что-то шептала им…
Обычно мы не удалялись далеко от дома, а все знаменитые места Санкт-Петербурга девушка посещала вместе с родителями. Разумеется, меня с собой они не брали.
- Визит кошки в Эрмитаж будет выглядеть довольно странно, - сказал как-то, шутя, Александр. Он был прав. Кто бы пустил меня в музей или на выставку? Представляете, кошка с важным видом осматривает экспонаты и слушает пояснения экскурсовода!
Между тем, Катюша писала статьи и заметки, рассылая их в различные издательства и редакции. И творчество её было замечено – из нескольких редакций пришли предложения о сотрудничестве. Девушка сияла от восторга – её мечты потихоньку воплощались в жизнь!