Он увлёк её в небо, а после залёг на дно, И оттуда смотрел на неё. /Ирина Кузнецова/
Он увлёк её в небо и бросил её одну. Но отречься не смог – так пленительны были звёзды. Он за ней наблюдал, сознавая, что сам – в плену, что теперь до небес не добраться – круты утёсы, что он вовсе не нужен ей. – Маленький горний рай она заново – строчка за строчкой – связала в кокон. И касаясь теперь не его, а альпийских трав, она чувствует: больше не брошена, не одинока.
Забывают однажды любых, даже самых любимых. /Ирина Кузнецова/
Вариант 1
Оставляют однажды любых, даже самых любимых. И шумят тополя отрешённому путнику вслед… Он забудет язык, что для вас был родным – голубиный - И поддастся навстречу иной – соловьиной – весне.
Но, допев на заре своё самое лучшее соло, Он припомнит её, от которой ушёл молодым. И заплачет дождём вмиг захваченный сиростью город, Размывая любых, даже самых любимых, следы.
Вариант 2
Оставляют любых, даже самых любимых. И шумят тополя отрешённым во след. Он забудет язык свой родной, голубиный, Подчиняясь иной – соловьиной - весне.
Но, допев на закате последнее соло, Он припомнит слова, что учил молодым. И заплачет дождём обезлюдевший город, Размывая за каждым ушедшим следы.
Пополняемый не пустеет… А нужны ли твои слова, если все они - груда плевел? Проверяешь: жива? Жива! И уходишь к другим пределам, где твои не цвели поля. Я не жалуюсь! Не болела б о тебе голова моя…