Плот.
За углом дома, в полуразвалившемся сарае, с огромными дырками в стенах, сквозь которые было видно голубое небо и пролетающие в нём самолёты, Саня мастерил плот. Он торопился и почти не выходил из сарая, убегая в него каждый раз, когда мать приводила случайных гостей, подобрав их на улицах города. Попадая сюда, в тишину пустого, просторного двора, с кустами смородины вдоль высокого забора, гости неизменно шутили, с удивлением восклицая, будто сговорившись, всегда одно и то же: «Рая! Да у тебя здесь настоящий рай!» Мать при этом горделиво и нетерпеливо смеялась и спешила поставить на грубый деревянный стол, посредине двора, стаканы и тарелки. Водку, закуску приносили с собой гости. Они сразу начинали шуметь, предлагая выпить за Раю и за её «рай», и ходили по двору, как по своей территории.
Санька ненавидел маминых гостей. Он с радостью выгнал бы их, чтобы не слышать грубые, хриплые голоса, от звуков которых у него ползли мурашки по всему телу. И чтобы мама не хохотала вместе с ними, звонко и заливисто, как она никогда не хохочет с ним, Санькой. Не вскидывала бы вверх руки и не распушала бы пальцами свои и без того пушистые волосы! Она всегда так делает, становясь пьяной. Но Санька не мог выгнать гостей. Он был мальчиком шести лет, худеньким, щуплым, его никто не замечал в этой шумной компании, будто он не пробегал мимо — специально, чтобы все увидели, какой он недовольный! Нет. Взрослые вели себя так, словно его здесь и не было. Один только раз какой-то белозубый парень угостил его печеньем со стола. Санька, уловив вкусный запах колбасы, идущий от тарелок, отдал печенье собаке, грязному лохматому Снежку, вечно голодному, доброму псу. Сам же продолжил стоять рядом с парнем, дожидаясь следующего угощенья, но белозубый отвернулся. И всё. Больше никто и никогда не угощал Саньку.
Поэтому, заслышав скрип калитки, он сразу убегал в сарай, где лежало оставшееся от дедушки старьё, и принимался за строительство плота. Санька давно оторвал фанерную крышку от старого чемодана, прыгнув на него несколько раз с железной бочки, разобрал на доски кособокий ящик, разбив его молотком, и даже снял сиденье с детской коляски. Для этого ему пришлось тем же молотком долго гнуть её круглые трубки, чтобы стянуть с них чехол. Теперь он пытался связать разрозненные предметы толстой бельевой верёвкой, которую тайком от мамы срезал ножом с двух гвоздей, вбитых в стенку сарая и в забор напротив. Мама ничего не заметила, она интересовалась только гостями, а на бельевую верёвку ей было наплевать. К тому же, она очень часто уходила из дома, хоть нигде не работала. Санька это точно знал, потому что слышал, как маму ругали незнакомые люди с портфелями в руках, несколько раз приходившие к ним рано утром.
Они говорили, что отберут у неё ребёнка, если она не прекратить пить и не устроится на работу. «Какого ребёнка? — пугался Санька, оглядываясь. — Меня?» — и гадал, как же его можно отобрать, ведь он не конфетка! Да и как можно отбирать то, что никому не нужно? Непонятно.
Мама никогда не держала Саньку на руках и даже на ночь оставляла одного, приходи да бери, всё открыто. На всякий случай Санька звал к себе Снежка, и спал с ним, прижавшись к его тёплому боку. А ну-ка, попробуйте взять! Снежок быстро укусит! Пёс одну маму слушается, она прогоняет его палкой по утрам. А Саньке приносит сладкую булку с пачкой плавленого сыра, очень мягким, от долгого лежания в кармане. Бросив еду на стол, она падает в постель и засыпает. Санька любит такие минуты – можно есть и смотреть на маму, точно зная, что она никуда не убежит.
Он считает, что его мама красивая. Ещё бы! У неё улыбка и зубы, ну совсем как у Барби, у куклы, которую он видел у соседской девочки, такая же белозубая и весёлая. Кудрявые волосы, под цвет шоколадных конфет. Санька ест их не часто, конфеты-то, но всё-таки знает, какого они цвета. Иногда мама приносит несколько штук и тогда он абсолютно счастлив, уверенный, что мама любит его. Красные ногти на её пальцах кажутся ему особенно прекрасными, потому что напоминают редкие минуты радости, которую он испытывает, наблюдая за мамой. Она тихо сидит на кровати и, напевая весёлую мелодию, медленно водит кисточкой по ногтям. Это значит, что она не пьяная и в хорошем настроении. Большая редкость…
Когда он понял, что незнакомые люди хотят отобрать у мамы именно его, Саньку, кто-то из них в последний раз прибежал в сарай и так сильно дёрнул его за руку, что Санька заплакал, а мама в ответ закричала, он и придумал построить плот. Поплавает и вернётся, пусть люди с портфелями забудут про него, пусть отстанут от мамы. Санька видел такой плот в фильме по телевизору. Его сделал один мужчина, на острове. Прицепил к плоту мячик, да и поплыл по морю. Жаль, конечно, Санька не сможет построить такой же большой, но вдвоём со Снежком они уместятся и на маленьком. Он с удовольствием посмотрел бы фильм ещё раз, но телевизор давно сломался.
Когда Санька спросил у мамы, есть ли в их городе море, мама рассердилась, ответив, что ему незачем думать о нём, оно далеко, надо ехать на поезде, а на Санькин вопрос, видела ли она его, закричала: «Видела! Плавала с твоим подлым отцом!». Санька обрадовался: у него, оказывается, есть отец, но расспрашивать не решился, а стал ещё больше мечтать о путешествии. Он доберётся до моря! Поплывёт на плоту, радуясь тому, как всё здорово придумал, может, отца где-нибудь встретит! Возьмёт его к себе, и они вместе вернутся к маме, тогда уж точно, никто не посмеет отобрать у них Саньку!
Но как Санька ни торопился, он не успел закончить своё важное дело. Однажды, когда мама ещё спала, вернувшись под самое утро, а он уже возился в сарае, привязывая детское сиденье к крышке от чемодана, снова пришли три человека с портфелями в руках. Двое мужчин и одна женщина, очень красивая, в ярком платье. Санька видел, как все прошли через двор, крича и размахивая какой-то бумагой, и скрылись в доме. Вскоре услышал через открытые окна громкие мамины всхлипывания. Напуганный, он прибежал из сарая, встал рядом с мамой, уцепившись за её ногу. Мама ничего не понимала со сна. Вскочив с кровати, босая, в помятом платье, она беспомощно плакала.
-Посмотри на себя,– говорил высокий человек в очках, - месяц не мылась. А до чего ты довела ребёнка? - указал он портфелем на подбежавшего Саньку. – Одна кожа да кости, не растёт. Весь в царапинах, бледный. Ну, что это за шорты? Было бы честнее держать его раздетым, чем эти дырки напяливать! Спит с собакой. И ест с нею же. Не отпирайся, соседи не раз видели, что псу кинешь, то и сыну дашь.
-Всё лучше, чем голодный будет. - пыталась защититься мама, прижимая Саньку к себе и пятясь вместе с ним к окну.
-На улице двадцать первый век, а у тебя пещерный! Ни радио, ни телевизора! Нет, решено! - сказал второй, круглый, как помидор, и почти лысый. – Заберём силой. Прямо сейчас. Приготовь одежду, если она есть, и попрощайтесь.
Очкастый и женщина закивали головами и стали о чём-то говорить между собой, гневно хмуря брови от вида пустых бутылок, консервных банок и грязных носков, раскиданных на полу и на диване.
-Нет! – крикнул вдруг Санька таким звонким голосом, что взрослые мигом замолчали и посмотрели на него с удивлением.
-Нет! – крикнул он ещё раз, сильнее прижимаясь к маминой ноге и дрожа всем своим худеньким телом. На него упал луч солнца из окна, Санька хотел отодвинуться, но только помотал головой и крепко зажмурился. Перед его закрытыми глазами заплясали красные пятна, ладошки вспотели, а по спине побежали «мурашки». Его светленькие бровки свелись вместе, щёчки порозовели, а кулачки крепко сжались. Весь он стал похож на голого воробышка, выпавшего из гнезда.
–Меня нельзя отбирать! Я строю плот! Я не буду брать Снежка, я возьму с собой маму! И мы уплывём с ней далеко-далеко! От всех!– кричал он, не открывая глаз.
Мама перестала плакать. Она вдруг спокойно так сказала, поглаживая Саньку по голове:
-Уйдите. Пожалуйста, уйдите. В понедельник принесу вам справку с работы, а сейчас уйдите. – повторяла она незнакомым для Саньки голосом. В каждом её новом слове Саньке слышалось –«не бойся, я с тобой!» Он расслабился, оторвавшись от маминой коленки, и открыл глаза.
Он увидел, что мужчины ещё сильнее нахмурились и приготовились спорить, а красивая женщина в ярком платье присела на краешек стула и принялась рассматривать Саньку и его маму. Она прижала обе руки к своей шее, как будто там у неё что-то болело, и тихо сказала своим:
- Уйдём. Посмотрим.
Все трое вышли из дома. Женщина, задержавшись на пороге, обернулась, негромко сказав - «вот так птенец!», - и в удивлении покачала головой. Мама дождалась, когда она закроет дверь, потом вдруг присела на корточки перед Санькой, обняла его за шею и спросила, сначала заглянув ему в глаза, а потом принявшись поочерёдно их целовать, то один, то другой, успевая спрашивать между поцелуями:
-Ты меня, правда, хочешь взять на свой плот? Меня?! Вместо Снежка?! Это правда?
-Правда. Если большие доски найдём. Может, и Снежку место останется, – ответил ей Санька, потрясённый новыми ощущениями, которые в этот момент испытывал. Глаза его сами собой зажмурились, теперь уже от удовольствия, и он уверенно сказал сквозь обрушившееся на него счастье:
-Ты не плачь, они больше не придут. Видишь, как испугались? – и кивнул в сторону окна, откуда послышался стук закрывающейся калитки.
7 июнь2012г.
