Вот иногда так бывает – случается что-то, и люди говорят: а ведь всё могло быть иначе... А как это - иначе?.. На этот вопрос редко кто ответить может.
Мои соседи по лестничной площадке – люди в городе уважаемые. У них всё всегда так чисто и аккуратно – и в отношениях – вежливые, и в одежде, и в доме – порядок и уют. Дочка у них – школьница. Как раз в том возрасте, когда девочки становятся по-кошачьи симпатичными (такой смешной и неловкой симпатичностью котёнка-подростка, который ещё совсем не прочь повисеть на занавеске, но и норовит уже улизнуть на чердак с весенней неразберихой в головёнке) и мечтают о вечной и прекрасной любви. Да, да, прыщи, мамина косметика, странные наряды, любовные записочки, и море какого-то совсем не взрослого очарования. Зовут её Анна. Вся она светленькая, тоненькая, с намёком на будущую весьма завидную красоту. Анна – мечтательница. Я вот довольно часто ухожу писать статьи на чердак, а она – тут как тут – стихи пишет, или что там ещё... Мы друг другу не мешаем. Совсем даже напротив. Поболтать иногда приятно. Или – помолчать... С крыши чудный вид на небо, и небо смотрит на нас, несмышлёных, и порой вздыхает с мыслью: а ведь всё могло быть иначе...
Анна умеет видеть будущее. Она редко кому-то об этом рассказывает. Во-первых, не считает, что это дар. Ведь что хорошего в том, например, что ты увидишь чью-то смерть?.. А переиначить невозможно – предупредить – значит, изменить ход событий. Анна не считает себя вправе менять этот ход. Однажды она всё-таки предупредила... Но человек, избежав одной смерти, попал в ситуацию ещё худшую. С тех пор Анна старается по возможности держать всё при себе.
Но случился вечер, когда я опоздала. Я пришла на чердак позже Анны – потому что в тот день у меня было много работы... Анна сидела на окне, в лучах закатного солнца, и небесный огонь охватывал её тонкую фигурку, а волосы казались сложенными крыльями. Наверное, кто-то ошибся – она должна была родиться ангелом. Ведь даже ангелы убивающие почему-то прекрасны. И только подойдя ближе, я увидела её слёзы и распухший красный нос – таких у ангелов точно не бывает.
- Эй, - позвала я. – Девочка моя, что случилось?
Анна горестно всхлипнула:
- Мама сегодня ночью разбудила меня. Я плакала...
- Тебе приснился кошмар?
- Нет... Моё будущее, - после этого Анна разрыдалась совсем уж горестно, и я утешала её, как утешала в другом мире своего сына, когда он падал или ушибался... В тот вечер она мне всё рассказала. И я поняла, как счастлива сама оттого, что свободна – не знаю и знать не хочу, что ожидает меня завтра.
Судьба уготовила Анне любовь – большую, сияющую, похожую на мечту... и просто кошмарную... впрочем, любовь ли?..

***
... Лунные тропинки убегали вдаль. Казалось, что там – за открытой дверью в ночь – вовсе не шумные улицы пока спящего города, а чужой, страшный мир. От нахлынувших чувств Анна даже не могла разрыдаться – просто стояла в коридоре, глядя в убегающий за дверь лунный свет, и беззвучно плакала. Стекло окна отражало её – такую красивую... такую красивую, что она сама ненавидела себя за эту красоту. И рядом с ней в этот момент не было ничего – только тропинки из лунного света, которых она боялась уже столько лет...

***
Клайва Анна встретила, когда ей ещё и шестнадцати не было. Он был студентом. Приехал в их город, чтобы пройти практику (Клайв мечтал стать полицейским, и к тому времени у него уже был опыт участия в нескольких операциях – просто блестящий опыт). Их встреча была такой, какую обычно описывают в любовных романах: они случайно столкнулись на улице, Анна уронила книги, которые несла в руках, и Клайв помог ей их собрать. Они потешно столкнулись лбами в этой суматохе, а потом встретились взглядами... Если вы хоть раз видели, какие у Анны глаза, вы бы согласились со мной, что забыть такие непросто. Нежно-синие, глубокие, как весенняя вода в озере, которая кажется тёплой, но чем глубже – тем холоднее она становится. Глаза же Клайва, тёмно-серые, с лёгким золотистым отливом, - заворожили девочку и что-то тронули в её сердце. В этом возрасте ведь так легко влюбиться...
Прошло три года – и посмотреть на свадьбу самой красивой пары в городе пришли почти все жители.
Сейчас Анна вспоминала об этом с тоской и, пересматривая свадебные фотографии, торопилась перевернуть их картинками вниз. Не было свадьбы, не было этой жизни, не было Клайва, не было... Но всё было – и спорить с этим теперь бесполезно. Не было только одного – той любви, которую она питала к Клайву ещё не так давно. Сначала всё было здорово. Они купили дом и сами сделали ремонт. Анна занималась профессиональной фотографией, и весь дом был увешан её снимками. Они с Клайвом любили друг друга, и Анне было всё равно, что происходит с мужем в то время, когда он уходит на задания. Потом родилась Лора... Всё было слишком хорошо, чтобы думать о чём-то плохом. Они были счастливы, у них была дочь, они любили друг друга. Анна вставала по ночам к детской кроватке, и иногда подолгу смотрела на пустую постель. Клайв на работе. Его нет рядом. Его нет рядом, когда он может быть опасен. Он выполняет работу – ничего больше, обычное дело. С этими мыслями Анна ложилась спать. Лора росла, иногда она плакала по ночам оттого, что ей приснился кошмар, и Анна долго укачивала и утешала её. А потом... сама боялась ложиться спать – вдруг тоже приснится кошмар? И думала (сама ругая себя за это) – кошмар не снится, он реален...
Узнав о второй беременности, Анна обрадовалась. Теперь всё изменится, Клайв будет дома! Маленький Джош родился болезненным и слабеньким, и Анна часто просиживала ночью у его кроватки... думая о том, где сейчас её муж. Не хотела думать – но думала – и иногда хотела даже, чтобы он в один прекрасный день просто не вернулся. Просто не вернулся... будто бы его и не было. Никогда... А утром она привычно целовала мужа и долго устало смотрела, как он готовит себе завтрак. И ругала себя за ночные мысли. Господи, да как она вообще могла так думать?..
... Третья беременность была для Анны потрясением. Рожать ещё ребёнка она не хотела, и даже собиралась всё сохранить в секрете, но... Всё вышло как-то само собой. Маленькая Мишель стала ей утешением. У Лоры начался подростковый возраст и серьёзно портился характер (и, Господи, как же она была похожа на Клайва!), Джош рос тихим и неприметным мальчиком, а Мишель... Мишель была просто очаровательной маленькой девочкой с повадками непоседливого котёнка – она была тем солнышком, что озаряло дни Анны... Нет, она любила всех своих детей – и только ради них пыталась как-то сохранить свой брак, но именно Мишель – ласковая, весёлая, отзывчивая – всегда вызывала у матери улыбку.
Так было днём. А ночью снова восходила луна, и Клайв снова тихо поднимался с постели и торопливо уходил. Анна снова плакала и молилась, чтобы он не вернулся, лежала в постели – ни жива, ни мертва от страха, что он может прийти раньше рассвета... Его друзья говорили, что Клайв отлично себя контролирует, что он просто не может причинить вред своей семье... но Анна сомневалась. Её некогда любимый муж был оборотнем. Тем самым чудовищем, что наводит ужас на мирных жителей, когда над миром властвует луна, а по тропинкам из лунного света бегут обрывки ночных туманов... тем самым чудовищем, что никогда не упустит своей жертвы, что будет рвать на клочья живую плоть, наплевав на мольбы о пощаде, а утром... как ни в чём не бывало, будет возвращаться домой, в свою семью – чтобы целовать жену и баловать детей, пить пиво в компании друзей – до наступления ночи... Клайв хорошо себя контролировал. Он использовал своё проклятие (как он сам говорил – дар) только для того, чтобы находить преступников. Правда, ему было не важно, кого он ищет – убийцу или карманного воришку – каждого всегда ждало одно – а начальство Клайва только поощряло его деятельность – он ведь отличный полицейский, а то, что преступности всё меньше и меньше с приходом каждого полнолуния – это же только на пользу...
Не так давно Анна верила в это – а теперь стала бояться. Страх убивал любовь, рождая в сердце что-то похожее на ненависть. И она ждала – ждала чего-то, что перевернуло бы её жизнь, боясь сказать Клайву о том, что она хочет развода.

***
Ни одна женщина не может жить без любви. Именно любовь рождает в ней птицу – а без крыльев человек умирает... Как важно каждой женщине, чтобы её любили, так важно и любить самой. Любовь к другому дарит новые рассветы, без неё в душе царит вечная ночь...
Клайв любил Анну, и в этом он никогда ей не врал. Но сейчас ей было мало этой любви – слишком много в её душе накопилось такого, что она хотела отдать – всё, без остатка – тому, кто будет этого достоин. Дети, дом, друзья, работа – всё это прекрасно, но это только крупицы... крошки по сравнению с тем, что может дать любовь к мужчине...
И именно в это время в жизни Анны появился Энджи.

***
Наверное, про Энджи Анна не должна была мне рассказывать. Мы с ней не были подругами, и меня мало волновало возможное будущее. Я вообще не верю в то, что всё уже предрешено, и ничего нельзя изменить. Но в том варианте её грядущего именно Энджи стал ярким лучиком света, которого так ждала та, взрослая Анна.
Он познакомился с ней на улице. Анна была красивой женщиной, и потому удивительного здесь не было ничего. Она уже давно перестала обращать внимание на подобные ухаживания. Но в Энджи было что-то такое, какой-то особый огонёк в душе, на который вдруг отозвалось её сердце. Скорее всего, просто время уже пришло. Анна больше не могла позволить себе не любить – она умерла бы, если б ещё один день прошёл так – в страхе, раскаянии, жалости... И в Анне проснулась птица. Развернула радужные крылья – и направила свой бесконечный полёт прямо к солнцу... Всего несколько дней – несколько дней огромного, ни с чем не сравнимого счастья – и потом всё разбилось – с треском разлетелось на сотни осколков... Солнце оказалось так близко, что опалило крылья, и птица камнем упала на землю...
Любовь, какой бы она ни была, заслуживает прощения и понимания. Счастлив тот, кто любит – и любим. И Анна должна была быть счастлива – но хотя она любила и была любима, её любил не тот, кого любила она... Любящие часто бывают слепы – и Анна, светясь от счастья, совсем не видела отсутствия света в глазах Энджи. А потом состоялся разговор... Энджи, запинаясь, говорил о том, что он совершил ошибку – и теперь он знает, что Клайв идёт за ним по пятам. И Анна должна понять... Анна должна простить... Анна должна поговорить с Клайвом и попытаться спасти Энджи... Анна должна...
Анна слушала молча. Душа падала на дно пропасти, теряя белоснежные перья с крыльев. Ей было всё равно. Она слишком сильно уже любила, чтобы пытаться остановить это падение. Ей было больно – но она старалась насладиться этой болью, как последним, что у неё оставалось от всех чувств. Она дышала болью, жила болью – и ждала, когда получит последний удар от падения. Тогда она ещё не знала, что бывает намного больнее...
А что может ранить мужчину сильнее измены любимой женщины? Анна была для Клайва всем. И потому он слушал её, опускаясь всё дальше и дальше – не в её боль – в собственную. Смотрел в её глаза - и видел там не себя. Не себя – Энджи... Энджи, который, в отличие от Клайва, ничего ей не дал – ни любви, ни понимания, ни детей... ни долгих лет вместе – ничего, кроме крыльев за спиной да ветра в звёздном небе... Кроме света луны в глазах – не того света, что играл в душе самого Клайва – нет, этот свет был мягок, он обволакивал, он был цвета мечты, цвета тех самых крыльев, что сейчас сгорали за спиной Анны – да, сгорали, причиняя боль – ничего, кроме боли – но они были... И – пусть недолго – но она могла летать! И именно от этого Клайву становилось больно – с ним она никогда не была крылатой. А ведь это так важно...

***
Я знаю, почему маленькая Анна проснулась той ночью в слезах. Потому что Анне взрослой стало ещё больней. Потому что в том сновидении Клайв не стал трогать Энджи, позволив ему навсегда покинуть город – но не смог вытерпеть собственной боли. Потому что в том сновидении была ночь, и полная луна стелила свет по тропинкам, и ей – не побоявшейся взлететь – не хватило смелости защитить самое дорогое – своих детей – от боли некогда любимого человека... нет, той ночью – не человека. И никогда больше – не человека. Он так и не смог её простить. И сделал то, чего не делал никогда – той ночью он вернулся в свой дом чудовищем – и – кто знает – больно ли ему было убивать своих детей, ведь он тоже их любил?.. Анна не знала, что творится в голове у оборотня. Но когда он уходил, и она увидела его глаза – поняла, что это худшее, что было в её жизни. Ему и сейчас было больно. Настолько, насколько она даже представить себе не могла...
... Я утешала её и говорила, что это только дурной сон, что на самом деле сны ничего не значат, а она плакала и отвечала, что это – сновидение. А сновидение...
... Я гладила длинные светлые волосы и врала, что всё хорошо, что будущее никому не предначертано, но здесь – в этом странном мирке – оно было предначертано, это я была гостьей, а Анна жила именно здесь.
... Потом пришли другие дни – и мне пришлось покинуть город. Я вернулась сюда случайно – только через несколько лет. Анны уже не было, и я в одиночестве строчила на чердаке дурацкие стихи ни о чём. А луна за окном стелила мягкий свет по убегающим в ночь тропинкам... Она странно поступила, эта девочка со светлыми волосами и тихим голосом. Не стала ждать – и обошла судьбу. Бежала взгляда тёмно-серых, с золотистым отливом глаз – от первой встречи до последующих. Она искала Энджи – а, найдя, смотрела лишь издалека – он не умеет летать, у него нет крыльев, но её сердце билось быстрее, если она только видела его. Она не могла ничего изменить в правилах игры, но могла переставить свои фигуры на игральной доске. И однажды...
Однажды, в одну из ночей полной луны, Клайв выследил Энджи, как выслеживал всех преступников. Но когда тот был на волосок от гибели, его внезапно заслонила собой хрупкая девушка... так похожая на кого-то из давнего сновидения... До сих пор никто не знает, зачем Анна это сделала. Я знаю. Когда-то, как героиня романа Джека Лондона «Маленькая хозяйка большого дома», она решила, что... «оба хорошие. Обоих люблю...». После этого случая Клайва отстранили от службы. Он получил ещё один шанс на любовь без страха – пусть и не Анны, пусть чужую... Энджи тоже начал новую жизнь – пережитый кошмар заставил задуматься о своей судьбе. Сны не имеют значения... А сновидения – да.
Я была гостем в этом мире, и, не имея права переставлять фигуры на игральной доске, могла поменять правила. В тот вечер я сидела чердаке и писала сказку – о девочке Анне, которая однажды встретила свою любовь. Его звали Клайв. Они решили пожениться, и он... он стал художником. У них родилось трое чудесных детей, а в доме всегда царили любовь и понимание. Энджи в моей сказке не было. У него никогда не вырастали крылья... Я была гостем в этом мире, а в одном из прошлых сновидений – Богиней. Мы, Боги, многое можем. И я вернулась в этот город не через несколько лет, а за пару дней до разговора с маленькой Анной. Я подарила ей сновидение – и через несколько лет встретилась с их счастливой семьёй... Любая любовь достойна прощения и понимания. И у каждой любящей женщины хоть раз в жизни должны вырасти крылья... Но – хоть убейте – не согласна я, что сгореть они должны так быстро. И летать в лунном сиянии лучше всё-таки вдвоём – уж я-то знаю... Это только кажется, что мы, Боги, способны только писать скучные сказки, сидя на чердаке. А на самом деле...