- Ты видел ангелов?..
…Тьма. Тьма - бесконечная, пронизанная звёздами, прошитая ими, как иглами, насквозь – до самого сердца, до самой острой боли – такой, какую выдержать уже невозможно – можно только кричать – до стона, до воя... Тяжёлая шаркающая поступь, хриплое дыхание, переходящее в рык, запах смерти и безысходности. Ангел – в грязно-серых клочьях шерсти, ангел с глазами, полными боли и чего-то выше небес…
- Да, я видел.
- А правда, что ангелы – самые прекрасные существа во всех мирах?
…Тьма. Тьма – жаждущая крови и – откровения, тьма потаённая, не злая, не добрая… Красноватые отблески в тусклых глазах, отражающих что-то за пределами простой ненависти, за пределами нежнейшей любви, поднятая для удара косматая лапа – лапа с когтями, способными разорвать за один удар живую плоть до самой кости, оскал желтоватых клыков, уродливая морда, смешавшая в одно целое уже не человеческое, но ещё не звериное… Ангел – прекраснее которого нет. Ангел, душа которого разрывается от плача.
- Да. Я не видел никого красивее ангела.
- Расскажи. Пожалуйста…
- Я знал только одного. Одну… Знаешь, их так непросто встретить. Они не ходят просто так по земле. Ангелы, милая, они… выше небес.

***
Я снова возвращаюсь в тот же сон… Кто-то мог бы назвать его кошмаром, но для меня нет ничего слаще. Раз за разом я проживаю предсмертие – сколько жизней у ангелов, милый? Ты считал их? Нет?.. Жил ли – со мной, моею болью? Раз за разом я проживаю ад – но я вижу тебя – и мне уже ничего не страшно. Кто назовёт меня по имени? Ты,  милый?..

***
Говорят, имена ангелов-хранителей созвучны с именами тех, кого они охраняют. До Леи Джек никогда не видел ни одного ангела. Возможно, легенды не врали, и ангелы жили в маленьком мирке, носившем название Девятые Небеса – но, говорили, попасть туда могут лишь те, кому суждено родиться ангелом. Светлокрылые не ходят по земле…
Казалось – Девятые Небеса далеко. Но всё оказалось  так просто – Джек Ларкин и его напарник Риччи постучали в дверь старого обветшалого дома – и она открылась. Если это и были Девятые Небеса, то Джек невольно пожалел ангелов. Это был обычный старый дом – только живой и угрюмый, и он совсем не был рад чужакам. Впрочем, Джек и Риччи были здесь не по своей воле, и дом должен был простить их…
В тёмном дверном проёме стояла невысокая невзрачная худенькая девушка, одетая в простое серо-голубое платье свободного покроя – казалось, что оно было сшито из вечерних теней и дыхания раннего утра. У девушки была бледная, как меловая бумага, кожа и грустные глаза цвета прохладного летнего ливня. В тонких пальцах запутался уставший лёгкий ветер. Светло-русые с серебринкой волосы водопадом спускались до самого пояса.
Она соткана из воздуха, - решил Джек, - Или нет, скорее из нитей утреннего тумана. Так вот они какие, эти ангелы! И невесело, криво улыбнулся. Встречу с ангелом он представлял себе иначе.
Но вот девушка улыбнулась в ответ, и словно сквозь прозрачный туман показались солнечные лучи – глаза цвета дождя заискрились, и в этот момент она стала прекраснее богини.
- Это вы? – спросила она тихо, и в её голосе было столько искренности и радости, что Джек невольно улыбнулся в ответ – уже ласково и дружелюбно, а наивный Риччи, ещё не знающий, зачем они здесь, и вовсе превратился в одну сплошную улыбку.
- Мы, - сказал межмирный странник, чуть приподнимая поля широкополой шляпы – в знак приветствия.
- Кто там, милая? – послышался хриплый мужской голос из глубин дома – словно из чрева древнего чудовища. Этот дом и был чудовищем – молчаливым, серым и мрачным. Лучше было стоять здесь – у дверей – чем даже думать о том, что нужно проходить внутрь, пусть здесь и обитает ангел.
- Это… мои друзья, любимый, - отозвалась девушка, и молодой высокий мужчина выплыл из затхлого сумрака жилища. Он был въерошен, худ и бледен, одежда на нём болталась, глаза были воспалёнными и усталыми, но Джек заметил – стоило ему посмотреть на свою нежную спутницу – и он просто преображался. Будто нет этого мрачного мира, этого болезненно-хищного молчаливого дома, этого давящего липкого холода… нет ничего, только ангел рядом. Ангел, прекраснее которого нет.
Это плохо, очень плохо, - подумал Джек, - Лея не справляется. Даже имея то, что ей дали.

 ***
Когда появился Леонард, мир изменился, отозвавшись на голос его души.  Обычно так бывает с магами – но Леонард магом не был – он был просто пограничником, человеком, чьё тело находилось в одном мире, а душа невольно оказалась пленницей другого. Беда была в том, что тело ещё жило, а душа возвращаться не желала – вместе с тем, ей пришлось пройти через такое, что нашло отклик в самых потаённых и тёмных желаниях пограничного мира… Границы стали трещать и рушиться.
…Поначалу жители приморского посёлка даже не поняли, что происходит. Вдруг среди жаркого лета стало холодно, как поздней осенью, небо надолго затянуло серыми тучами, а потом у самых скал, недалеко от причала появился тот самый странный призрачный дом. Он словно пришёл сюда из другого измерения – обветшалый, серый, полуразвалившийся… он смотрел на жителей посёлка чёрными проёмами окон и как будто пытался забраться в их души – глубже и глубже, порождая в их сердцах невольный страх. Возле дома чахли травы и гибли деревья – они как-то быстро засыхали, кривились, как маленькие дети от боли, и словно безмолвно просили о помощи. Мир превращался в мёртвый кошмар – понемногу земли, занимаемые им, росли. Гибли животные, болели люди, дети стали рождаться мёртвыми.
Потом смерть поселилась везде, где смогла найти приют. Разорванные на части домашние были лишь предвестниками большей беды. Пропала девочка, решившая вечером пойти в гости к тётке. За ней – пожилой фермер, искавший в лесу отбившуюся от стада овцу. А когда нашли однажды утром смотрителя маяка (вернее, то, что от него осталось), поняли, что дом у скал – это не просто призрак другого мира. 
Примерно за пару недель до этих страшных событий Лея сама пришла в межмирную полицию. Хрупкая серенькая фея, она робко вошла в кабинет шефа и тихо представилась:
- Я – ангел.
А потом рассказала о Леонарде. Леонард попал сюда из другого мира, объяснила она, и всё, что вокруг него, сейчас живёт по законам его сна, потому что сейчас он в коме. А почему сон стал кошмарным?.. 
Всё оказалось до ужаса просто. Леонард – самоубийца.
И вот тут межмирная полиция – профессионалы, для которых не было тайн, люди и не-люди, которые умели найти выход из любого, самого сложного положения – межмирная полиция, получившая немало наград за свою работу – стала в тупик. Вернуть Леонарда назад можно было лишь поняв причину, по которой его душа стала искать приюта в другом мире – но причин не было. 
У Леонарда всё было на редкость хорошо: друзья, красавица-жена и крошка-сын, отличная работа, но… Однажды он взобрался на подоконник, открыл окно – и шагнул в небеса. Никто так и не понял, почему. Да, это она, Лея, виновата, что не смогла уберечь его – она же его ангел-хранитель. Всё, что она могла сделать – это поддерживать его крошки жизни здесь… быть рядом… 
Попасть обратно душа могла, только если сама захотела бы этого. Но Леонарду было хорошо здесь – рядом с этим хрупким бескрылым ангелом… Бескрылым? А где же твои крылья, Лея?..
Девушка болезненно передёрнула худенькими плечиками и вяло улыбнулась. Вокруг Леонарда всё умирает – как медленно, но неотвратимо умирает его душа, сама не желающая связи с телом. Вот и её крылья сначала стали серыми, как пыль, а потом – просто отпали. Да, было больно, но… она – ангел. Она стерпела – ради Леонарда. И, да, она видит, что происходит, и потому готова на всё. Он должен уйти отсюда – любой ценой!
… Тогда было принято трудное решение. И шеф вместе с Леей куда-то уехал. Вернулся он мрачный и угасший, а вот Лея… Её глаза светились от счастья – она обрела надежду.

***
- Я не понимаю. Ничего не понимаю, - Риччи брёл по безжизненному берегу рядом с Джеком, тупо провожая взглядом садящееся за горизонт солнце. – Я думал, мы должны что-то сделать для них, но это… Почему? Почему мы просто не можем сказать ему: Леонард, приятель, тебя дома ждут, вернись – и он уйдёт!
- Потому что если мы что-то ему напомним, его рассудок может не выдержать восприятия двойной реальности, и мы повергнем этот мир большому риску. Не понимаешь?.. – Джек криво усмехнулся, достал из кармана тёмного плаща сигарету, зажигалку  и неторопливо закурил. – Мы все сейчас – часть его сна. Вернуться он должен сам.
Риччи начал работать в межмирной полиции совсем недавно. Точнее, сейчас он просто проходил практику – и вот – не повезло же ему! Лея ему нравилась – он влюбился по-мальчишески – и всё ещё детски верил в добрые чудеса. И – верил в то, что может творить эти чудеса сам – потому и пришёл в межмирную полицию – чтобы помогать таким, как Лея… И вдруг – его первый же напарник сообщает ему такое!..
- Но почему мы должны убить Лею?.. – в голосе Риччи, как и в его сердце – негодование и отчаяние.
Некоторое время Джек молчал, разглядывая огонёк на кончике сигареты – и крошечные огоньки отражались в его тёмно-синих глазах. Потом спокойно и медленно, как ребёнку, пояснил:
- Лея хотела помочь Леонарду. Она осталась с ним, потому что… она – его ангел. Но… девочка перестаралась. Он слишком сильно к ней привязан, и не хочет уходить. Он готов жить с ней где угодно – даже в этом… мире. Лея… решила сделать так, чтобы он захотел уйти от неё. Она приняла проклятие.
О проклятиях Риччи только из страшных сказок слышал. И, по чести сказать, не верил в них. Верить можно, считал он, только в то, что реально – ну, допустим, лезет на тебя вурдалак из могилы – это реально, а вот то, что кто-то что-то нашепчет – и душа просто сгорит – в это он не верил. Нет в словах такой силы. Но… Джеку он почему-то поверил… Наверное, даже не Джеку – а безграничной усталости в его глазах – в глазах, которые всегда оставались серьёзными, даже если он шутил… И потому Риччи стало страшно.
- Ты об этом не говорил… - с трудом выдохнул он, - Почему?
Джек долго смотрел в горизонт и курил. Звёзд здесь было мало, и те какие-то бледные, словно болезненные язвы на шкуре неба.
- А что бы это изменило? – наконец спросил он. – Когда я узнал, что нам нужно быть здесь… она уже была проклята. И не вчера всё это произошло. И потом… Отказался бы ты – со мной отправился бы кто-то ещё. И ты ненавидел бы нас, потому что ничего бы не понял. Считал бы, что мы просто убийцы. А так – ты сам всё увидишь. Проклятые ангелы… это очень страшно. Надеюсь, Леонард тоже это поймёт.
Риччи тоже молча уставился в израненное язвами-звёздами небо. Было страшно и жалко. И себя, наверное, было жалче всего… Не пошёл бы он в полицию – ничего бы не знал о них – тех погибших поселковых (теперь-то он понял, что с ними случилось), умирающем где-то в другом мире парне, сдуру шагнувшем с подоконника в небо, и хрупком проклятом ангеле.
Я слишком много курю, - подумал Джек, пытаясь разгадать, что творится у напарника в душе, - здесь – слишком много…

***
Мои крылья были слишком хрупкими. Солнце их обжигало, и потому я летала лишь при луне. Ты никогда не звал меня – я сама приходила и старалась остаться незамеченной. Всего лишь серебристая тень, серый сумеречный мотылёк, крохотный зверёк, живущий лишь по твоему желанию… Не я виновна в том, что мотылёк отращивает когти – хоть я и согласилась на это право. Не я виновна…
Прости меня, милый, прости, если сможешь…

 ***
… Джек нашёл Лею за домом – она сидела на старых качелях и задумчиво смотрела на диск бледной слепой луны, висящей низко над линией горизонта – казалось – ещё немного – и небесная странница сорвётся вниз, и разобьётся на тысячи мелких осколков…
- Привет, - сказал Джек.
- Привет, - безразлично ответил серый ангел – ангел без крыльев.
Джек подошёл близко-близко, долго смотрел в лунные глаза, видящие только далёкий свет, потом осторожно взял Лею за тонкую руку. Словно проснувшись, она вздрогнула и испуганно отпрянула. Потом вздохнула с горьким сожалением:
- Прости… я не хотела.
Джек задумчиво покачал головой, потом снова решительно взял её тонкую, как стебелёк, руку. Лея нехотя разжала пальцы. Всё ещё тонкие и нежные - они заканчивались уродливыми кривыми когтями, оставившими на ладони кривые отметины. Что толку прятаться от полиции, которая и сама прекрасно знает о её проклятии?
- Ты меняешься? – тихо спросил межмирный странник, и в его голосе не было ни жалости, ни упрёка, ни сожаления. Это успокоило девушку. Чьи-то чувства сейчас ей были нужны меньше всего.
- Да, - грустно улыбнулась Лея, стараясь избегать взгляда васильковых глаз.
- Сегодня опять сбежишь? – Лея напряглась, ожидая услышать вопрос о погибших селянах, но Джек ни в чём её не обвинял. Пока.
- Наверное, да, - девушка сгорбилась, стараясь отвернуться. Луна притягивала, проклятие согревало кровь, ночь казалась тёплой и многообещающей. 
- Так нельзя. Почему ты не даёшь ему всё увидеть? – Лея вздрогнула – этого вопроса она боялась ещё больше, но всё же заставила себя ответить:
- Я… могу причинить ему вред.
- Правда? – Джек невесело усмехнулся и отпустил её руку. Васильковые глаза стали холоднее ноябрьской ночи, - Лея. Ты же ангел. Тебя не пугало то, что ты причиняла вред тем, кто живёт в посёлке? Как далеко ты уходишь отсюда? Может… дело не в этом? Ты просто боишься, что он увидит тебя такой – и никогда больше не сможет любить? Но ведь именно это нам всем и нужно. Ведь ради этого ты и приняла проклятие. Подумай об этом…
Подумать об этом… Подумать, когда всё её тело уже кричит и молит отпустить его на волю в эту ночь?.. Лея молчала. Луна взбиралась всё выше по небесной лестнице, девушка дрожала, заставляя себя держаться за мысль о Леонарде.
- Когда-то я был женат, - безжалостно и безразлично продолжил Джек. – Как я думал… на самой прекрасной женщине на свете. Она не была ангелом – так уж получилось, что ещё с рождения ей начертано было стать ведьмой. Я любил её. Больше всего на свете, Лея… У нас родилась дочь. И мне казалось, что мы счастливы. Но знаешь… так казалось только мне. Хуже союза нельзя было придумать – ведьма и межмирный полицейский! Ведовство противозаконно. Она клялась, что никогда больше не станет заниматься им, но…
- Что с ней стало? – глухо спросила Лея.
- Она ушла. Просто однажды – взяла и ушла… Мне сказали, что она умерла. Не знаю,  так ли это на самом деле… И не знаю, ушла ли она оттого, что её профессия была ей дороже семьи, или из-за того, что она хотела нас защитить – от себя… не знаю. Но я до сих пор не могу её отпустить – и…
- Что ты хочешь от меня? – Лея едва сдерживалась, чтобы не зарыдать – от боли, от обиды, от того, что кто-то её понял…
- Отпусти его. Ты же ангел, - Джек неожиданно тепло улыбнулся и что-то вложил в её израненную когтями ладонь,  - И помни – если ещё хоть один человек пострадает – я убью тебя немедля. Я же полицейский.
Лея посмотрела на то, что Джек вложил ей в руку, и заплакала – искренне, совершенно по-человечески. Она ангел – и это её наказание… просто бескрылый проклятый ангел…

***
- А знаете, Лея прекрасно поёт! – Леонард разлил по бокалам мутное вино и нервно поправил прядь тёмных волос, упавших на лоб. Нежность в его голосе Джеку совсем не нравилась. Лея проигрывала – даже получив страшное оружие против своей любви – она не справлялась. Полная луна бесстрастно смотрела сквозь пыльное стекло. Леонарду надо было показать это оружие – но и здесь Джек не был уверен в победе. Любовь – это та сила, против которой мало что подействует… если она – настоящая. 
- Я сейчас попрошу её спеть, - гордо продолжил Леонард. Дверь в соседнюю комнату была открыта, и было видно, что Лея сидит в кресле, задумчиво глядя в пламя камина. Маленький беспомощный ангел, получивший страшную силу – и боящийся ею воспользоваться. Всё, что ей было сейчас нужно – это руки Леонарда на её хрупких тонких плечах, его голос, его просьбы…
- Может, не нужно? – шёпотом спросил Риччи.
- Он всё равно никого, кроме себя, не слышит, - тяжело вздохнул Джек. – Пусть Лея поёт… Умница девочка… Осталась. Дай небеса ей силы справиться.
И Лея запела… Песня лилась, словно волшебный ручей – песня о неведомых лунных мирах – мирах, где нет места простым людям, любящим солнце. Она пела на языке, известном лишь ангелам, о том, что ведают лишь там – на Девятом Небе, и лёгкие её пальцы скользили по гитарным струнам – пока не стали слишком грубы… И нежный её голос трогал сердце и проникал глубоко в душу – пока не превратился в рык… 
Риччи не мог бежать от этого - не мог оторвать глаз от отрывшегося ему откровения силы чужого слова, насылающего проклятие. Тонкие руки кривились, их покрывала грубая серая шерсть, лицо менялось, вытягиваясь в морду отвратительного чудовища, спина горбилась и выгибалась, заставляя Лею клониться ниже, из смертоносной челюсти вырастали острейшие клыки… Песня стала другой – по дому уже разносился тоскливый вой. Коснувшись пола, когти на лапах скрипнули.
Что было в этот миг с Леонардом? Джек рассчитывал, что уже в этот миг он побежит прочь отсюда, забыв от ужаса, как любит её – нежного серокрылого мотылька. Но он стоял на месте, не смея отступить назад, и лишь жалобно шептал:
- Лея…. Моя Лея… Моя бедная девочка…
Как тяжело было сейчас Лее внутри этого монстра – не знал никто. Что касается Джека и Риччи – они и догадываться не хотели. Она сама убивала себя – чтобы ничего в существе, что стояло сейчас перед Леонардом – не осталось от той хрупкой девушки, которую он любил. Хрипя, чудовище стало на задние лапы и приготовилось к прыжку.
- Уходи, - сурово броил Леонарду Джек, доставая из-под стола ружьё. Риччи ещё раз подивился тому, что ничего не знал, – Твоя Лея – проклятый зверь, и если ты останешься – она убьёт тебя.
- Моя Лея этого не сделает! – уже неуверенно, но всё с той же нежностью ответил ему гость чужого мира.
- Уходи, - спокойно продолжил Джек, вскинул ружьё и прицелился. Монстр присел и рванулся вперёд. Риччи вскрикнул, прогремел выстрел – и чудовищный зверь с хрипом повалился на пол, в предсмертной агонии пытаясь дотянуться до Леонарда… В отчаянии Леонард и сам  неуверенно протянул к Лее руки – словно это могло помочь, словно он верил в то, что сильнее ангела – но ведь это было не так. Риччи схватил его за плечо и оттащил в сторону, но Леонард оттолкнул его, не отрывая взгляда от Леи – его Леи – умирающей, или умершей сегодня – он ещё на что-то надеялся – и именно эту надежду, это светлое и мешающее чувство – надо было убить тоже…
- Уходи! – что есть силы крикнул Джек. – Уходи же! Она ради тебя на это пошла, или ты не понимаешь?!
И, решительно выдохнув, в отчаянии добавил:
- У тебя – семья. Вспомни.
Семья… Мир стал прозрачен, как сон. Образ нежной хрупкой девушки-ангела терялся и таял, как утренняя дымка… Кошмарный сон, умирающий на залитом кровью полу, тоже переставал быть реальностью – что это и почему он приснился ему – удачливому и счастливому человеку? И почему этот старый мрачный дом, и кто эти странные люди, словно сошедшие с готической картины?.. Сон, просто сон, от которого надо проснуться…
Устало улыбнувшись, Леонард уставился куда-то вдаль, словно ничего вокруг него не стало. Плечи его опустились, он жалко сгорбился, как побитый, во взгляде отразилось горькое понимание. Двери открылись – стоит только сделать шаг…
- Семья… - прошептал он, уже не глядя на умирающего оборотня, - Ах, да, семья…
Улыбка его стала нежной и мечтательной – и он растворился – сам как сон, как наваждение – в зыбком душном воздухе. Лея, ещё не успевшая умереть в проклятом звере, протянула в его сторону когтистую лапу и тоскливо завыла…

***
Рассвет был холодным, но день обещал одарить всех солнцем – впервые за долгое время. Джек и Риччи брели по пляжу, не оглядываясь на оставленный за спиной дом – возможно, он тоже больше не существовал в этой реальности – впрочем, какая разница? Первым молчание нарушил Риччи – и Джек был готов к этому, он и так знал, что ему придётся отвечать на все вопросы этого мальчишки – ведь сегодня ночью он повзрослел – пусть совсем немного, всего на один сон – но всё же…
- Если Лея убила несколько человек…почему нас прислали так поздно?
- Не поздно, Рич, - устало ответил Джек, - Никто не думал, что процесс пойдёт так быстро. Лея не должна была покидать дома, а она… настолько боялась причинить Леонарду вред, что убегала – а на остальных ей было наплевать. Она его же ангел-хранитель…
- Но… здесь, если бы мы опаздали – она бы могла убить его?.. – Риччи и сам стал догадываться, что должно было бы произойти в лучшем с точки зрения здешней политиким случае, но остановиться уже не мог. Ему надо было это услышать.
- Да, - Джек безразлично пожал плечами. Он и сам помнил время, когда задавался такими вопросами. И что ему помешало уйти тогда?..
- В чём же тогда смысл?
- Смысл? Леонард не смог бы уже вернуться в свой мир – но и из этого исчез бы. А значит – исчезла бы и угроза. Мир спасён – ура! Все счастливы. Или почти все…
- Выходит, кто-то всё равно погиб бы?.. Но… тогда… ради чего всё это?..
Джек остановился у самой кромки воды, позволяя волнам касаться самых носков его поношенных ботинок, прошедших через многие миры… Он вспоминал свой разговор с Леей у старых качелей – и свою собственную историю. И ответ его был простым:
- Ради любви.
Он не стал говорить Риччи, что даже шеф ещё надеялся на то, что превращение Леи заставит Леонарда уйти из этого мира и забыть всё, как кошмарный сон. Да, конечно, девушку всё равно пришлось бы убить – добровольно принявший проклятие не может его снять. Но Лея так боялась причинить ему вред…
Джек улыбнулся и, вытащив из кармана своего плаща фотокарточку, на которой счастливый Леонард обнимал молодую женщину с малышом на руках, подал её Риччи. Именно это фото он дал Лее перед тем, как она приняла важное решение вернуться домой. Потерянный и уставший, Риччи только качал головой.
- Она умница, - усмехнулся Джек, - Всё-таки смогла. Она должна была выгнать его из этого мира. Он должен был сам захотеть уйти. Именно поэтому она и приняла проклятие…
- Дурак ты, Джек, - устало махнул рукой Риччи, впервые позволив себе быть грубым со страшим коллегой, - Это фото… Ты что, спёр его из того мира, где живёт Леонард, да?.. Кретин… Тебя же теперь… уволят!
- Уволят! – по губам Джека скользнула злая, но искренне весёлая улыбка. – Ага, дождёшься от них. Понизят в должности – верю. Но уволить… Неее…

***
Риччи уволился – сразу после возвращения. Впрочем, никто этому даже не удивился. Когда он пришёл на эту работу – он был слишком молод для неё. А за эту свою поездку он слишком уж вырос…

***
Джека не уволили. Нет, его просто стали посылать на самые трудные задания в другие, далёкие миры – и он пропадал иногда слишком уж долго – пусть даже в этом мире время и не имело значения – но всё же... Однажды он просто исчез – и никто не знал, появится ли он ещё когда-нибудь.
Перед самым его уходом его юная дочь, рыжеволосая Мотылёк, глядя в яркое пламя заката, спросила:
- Папа… а ты видел ангела?..
И облака на горизонте, словно в ответ на её вопрос, развернулись пепельными крыльями…

***
Когда Леонард подошёл к этому окну, из которого, как ему рассказали, полгода назад он шагнул в небо, он просто не знал, почему тогда это сделал. У него была отличная работа, красавица жена и обожаемый сын… И сейчас всё было так же – только сын подрос и мог уже называть его «папа». Но всё – включая жену и сына, друзей и любимую работу – иногда казалось Леонарду всего лишь сном, наваждением, навязанной ему фантазией…
Коснувшись кончиками пальцев холодного стекла, Леонард молча смотрел вдаль - и вдруг вздрогнул. На миг ему показалось, что за стеклом – девушка, чудной, тонкой красоты, девушка, за спиной которой распахнулись прекрасные серые крылья. Её глаза были цвета ливня в летний день – с переливами солнечных брызг, её волосы сами казались серебристым водопадом… Девушка улыбалась ему и протягивала тонкие руки. Казалось – сделай шаг – и он сможет идти по небу, чтобы только коснуться этих рук, этих глаз, этой тонкой души…
- Что за чёрт, - недовольно буркнул Леонард, буквально затаскивая себя в реальность – и видение рассеялось. Жизнь продолжала идти своим чередом…