В течение месяца рассказ оброс на бумаге многими деталями. Это был уже не рассказ, а судя по количеству выведенных лиц вырастал до рамок повести. Как-то во время встречи с Матерью Татьяны рассказала о подарке, который мне сделала её дочь, преподнеся подборку своих стихов. Попросила разрешения включить стихи Тани в свою книгу. Она плакала и говорила, что ей дорого моё отношение к погибшей дочери и, естественно, разрешала использовать стихи Татьяны Марковой в моей книге. Вот только письменным позволением я от неё не заручилась. Да и не знала о такой процедуре договора с наследниками творчества. Подсознательно у меня было ощущение, что недоразумение по этому поводу возникнуть не могут. Отношения с Матерью и дочерью Татьяны Марковой у меня дружеские. По сути, как будто предвидя мою книгу, Татьяна сама дала для неё свои стихи со словами: «Делай с ними что хочешь». Обнародую ненапечатанные стихи неизвестного поэта и сообщу имя их автора. Какие и у кого могут быть претензия к автору книги?

   Рукопись я переписывала много раз, всё больше шлифуя образ главной героини, наделяя её многими замечательными чертами и раздвигая рамки литературного произведения. Получился объемный фолиант, приблизительно страниц на 300 книжного печатного текста. Название книги определилось сразу, по названию стихотворения Татьяны Марковой «Литейный проспект». И как мне казалась, история вышла занимательная и поучительная. Главным достижением своего литературного произведения считаю появление в книге положительного героя. От рождения трудолюбивая Татьяна на протяжении всей своей жизни совершенствовалась и умственно, и духовно, и физически, так как в труде видела смысл жизни. У неё был внутренний стержень и верный вектор направления для движения вперёд. Моя героиня была Танька, и в то же время не Танька в прямом смысле этого слова. Был прототип, чертами характера которого воспользовалась. Сюжетная линия отдаленно напоминала её судьбу, но только в общих чертах. Двух первых её мужей не знала вообще. Здесь дала волю фантазии. Кроме того в жизни моей героини большую роль играл дедушка, который появился в книге полностью результатом фантазии автора. В конце концов, лично Татьяну не так хорошо и знала. Число общений, когда она не работала вместе со мной на карбюраторном заводе, можно пересчитать по пальцам. Их с Художником окружение видела пару раз в мастерской во время пьяных застолий. Во время нашего сожительства, та компания несколько раз приезжала к нему, но общаться с ними мне было неинтересно, и каждый раз ограждалась от них незримой стеной. Для моей героини в книге та компания не очень важна. Это приходящее сообщество осталось для меня образом бестолковой толпы, неизвестно что желающей от жизни, кроме водки и наркотиков. Татьяна, в силу своей воспитанности и большой человеческой души, ко всем гостям, бывавшим у них с Художником в мастерской, относилась уважительно.

   В характер главной героини я вложила всё лучшее, что знала о моих современницах. Татьяна родилась и жила в Петергофе. В книге блистательный Петергоф заменён на милый сердцу Павловск. Павловский парк под Петербургом стал ещё одним судьбоносным действующим лицом в книге. И самое главное. Волей автора, главная героиня оставалась в живых.

   Что касается третьей любви Татьяны, то вторым главным лицом в книге был, конечно, Художник. «Правил бал» в их жизни он, формируя вокруг среду. Его я вывела в книге во всём противоречии двойственной творческой натуры. Не зря с ним прожила почти два месяца, узнав за это время о каких-то неизвестных мне чертах его характера. Те нюансы дорогого стоили. Прототипы героев у книги «Литейный проспект» были, но мои книжные герои от них сильно отличались. Главной действующей силой в моей книге была жажда творчества героев, а стержневой конфликт замешан на зависти в творчестве.

   Книга была написана. Понесла её в «Лениздат». Но там ей не заинтересовались. Денег на издание книги у меня не было. Заработать было негде. Стала думать, как мне действовать дальше. Вкусив плодов творческой работы, я без неё не видела своего дальнейшего существования. Мне пришла в голову мысль - зреть сочинённую вещь как спектакль, который поставит Питерский театр. Какой, неважно. Хорошо бы БДТ. Но на такую удачу надеялась мало. В Питере есть и другие хорошие театры.

   Стала повесть переделывать в пьесу. Тема любви и зависти в творчестве - животрепещущие. Если рассказать про неординарную судьбу женщины и её трёх мужей, коллизия беспроигрышная. Ещё пару недель чернового труда, когда сидела над рукописью почти круглые сутки, за исключением времени на сон и еду, и пару недель шлифовки пьесы, и как посчитала, пьеса у меня получилась. Оконченный её вариант преподнесла в подарок Матери Татьяны. Прошёл почти год со дня смерти Татьяны. Она была тронута моим подношением, снова плакала и долго меня благодарила.

   Пьесу попыталась пристроить в нескольких театрах. В литературном отделе Молодёжного театра на Фонтанке работали две молодые девушки. Пьеса им понравилась. Они с интересом меня разглядывали и допытывались:

   В «Театр на Литейном» проспекте отдала свой опус в литературный отдел с тайной надеждой, что пьеса «Литейный проспект» могла бы стать их фирменной вещью. Пьеса и название театра совпадают. Лучше не придумаешь. Несколько раз звонила в театр, но мне всё обещали почитать пьесу. При назначенной встрече, зав. литературным отделом мне сказала, что нашла в моём произведении какую-то нестыковку по содержанию (где и какую, не помню, но несущественную), и призналась, что режиссёру пьесу не показывала, так как она ей не понравилась. Дама была в возрасте. Когда она возвращала пьесу, то в её глазах читала зависть. По-видимому, она всё время, пока не отдавала мне пьесу, искала эту нестыковку. Как теперь понимаю обстоятельства прошлого, здесь спасовала напрасно. Нужно было не отступать и переговорить в театре на Литейном с режиссёром. Может быть не один раз.

   Потом побывала в Малом Драматическом театре на Рубинштейна. Театр в то время находился на гастролях в Скандинавских странах. Зав. литературным отделом тоже был с театром. Молоденькая девушка из его отдела, прямо призналась, что она ничего не решает. Беседуя с ней, попросила чтобы она прочитала пьесу. Возьмёт театр пьесу или нет, это одно дело. Мне было важно мнение той молодой девушки, занимающей не последнюю должность в театре. Работает в театре явно его поклонница. Договорились с ней, как только она прочтёт рукопись, то известит меня.

   Позвонила она мне через три дня. Взяв инициативу в разговоре в свои руки, уверенная в неординарности своего литературного произведения, провоцировала её:

- Не лукавьте. Скажите, что пьеса не понравилась. Вам даже не нужно говорить, что не понравилась. Просто скажите: «Нет».

Но она меня уверяла, что вещь ей понравилась. При этом сообщила, зав. литературным отделом вернулся из командировки, и она успела передать пьесу ему. Вот только читает он очень медленно. Ответ будет не раньше, чем через месяц.

   Зав. литературным отделом из Малого Драматического театра позвонил мне лично сам, на другой день. Сказал, что пьесу прочитал, и она ему понравилась. Вот только ставить они её не будут. У режиссёра Льва Додина всё расписано по репертуару на несколько лет вперёд.

   Из приобретенного опыта общения с театрами поняла, что мне нужно изучать репертуары Питерских театров, потом встречаться с режиссёрами и разговаривать с ними уже вооружённой знаниями о театрах, их сильными и слабыми сторонами. И, в будущем, беседуя с ними «сражаться» за свою пьесу в пользу её аргументов.

   Но в это время у меня уже зародилась мысль о романе. В пьесе много, что казалось мне важным, оставалось за рамками текста. Задуманное нужно воплощать в жизнь более подробно. Мечтала: «В наше трудное время люди будут читать мою книгу и получат ориентир на добрые дела». Так думала я, садясь переписывать пьесу в роман.

   Приехав в очередной раз в Петергоф, узнала, что Мать Татьяны на годовщину смерти дочери собирается побывать в Москве, на месте её гибели. Выразила желание поехать с ней.

   В столицу мы с ней отправились поездом. В центре города нашли дом московского друга Художника. Прошли во двор и увидели на тротуаре человеческий силуэт, очерченный мелом. Такой обычно делает милиция на месте преступления, связанном с гибелью человека. Первая мысль: «Танька»! Взволнованные увиденным, поднялись на третий этаж. Вошли в квартиру. Там нас ждали. Нас первым делом разубедили, что во дворе на асфальте начерчен другой силуэт, не Татьяны. Оно было похоже на правду. Не мог рисунок мелом на асфальте сохраниться в течение года. Получалось, что на том же месте повторилась трагедия прошлого лета. Я ещё подумала о том, что рисунок во дворе возник не случайно. Он как будто ждал нас. Но зачем?

   Перешагнув порог квартиры, мы попали в огромный пустой и обшарпанный коридор с видом на шесть дверей в комнаты. Встретили нас, как определила по виду, двое сорокалетних мужчин. Внешность у них был достаточно затрапезная, а одежда потрепанная. Самая первая мысль была об этих людях: «Пьющие». Мы познакомились. Художник рассказывал мне об известном театральном критике, друге из Москвы, но внешний облик человека и информация о нём, в моей голове не сложились. Нас пригласили в одну из комнат, стены которой, как и коридор, требовали ремонта. Казалось, их намеренно ободрали к нашему приезду. Квартира была немного жуткая. В ней не было следов обитания людей. Коридор был, как я уже сказала, абсолютно пустой. Комната, куда нас пригласили, не выдерживала никакой критики. Стояла старая мебель, та, которую обычно выбрасывают на помойку. Вещами, обозначающими квартиру как жилую, были только портативная пишущая машинка, которая стояла на подоконнике среди разбросанных старых газет, да работающий телефонный аппарат на полу у двери, в который при нас неоднократно звонили. По середине комнаты стоял колченогий стол. Под одну из отсутствующих ножек которого были подложены стопка старых газет и книги. На него мы постелили белую скатерть, привезённую с собой, и разложили еду на тарелки, принесённые хозяином с кухни. Как только Мать Татьяны поставила на поминальный стол бутылку водки, мужчины оживились. Вспоминали покойную только во время тостов. А так, разговор шел на разные бытовые темы. У хозяина квартиры было шесть человек детей. Говорили о них. О трагедии, разыгравшейся здесь прошлый год, не было сказано ни слова. Водка в бутылке и закуска на столе закончились быстро. По лицам мужиков было видно, что им выпитого мало. Один из них вызвался сбегать в магазин, и Мать Татьяны дала ему деньги на водку. Мы попросили у хозяина нож, чтобы порезать закуску, но он проводил нас на кухню, где дал все необходимое. Просторная кухня неожиданно оказалась отремонтированной и чисто вымытой. Нарезая сыр и колбасу, купленные в Москве у вокзала, я удивлялась, почему нас не пригласили на застолье в кухню, аккуратно убранную. Вернувшись в комнату, мы застали в нашем ожидании мужчин, уже сидящих за столом, на котором стояло две бутылки водки. Посидев ещё немного с москвичами, стали прощаться. Хозяин попытались вернуть скатерть, но моя спутница отрицательно замотала головой.

   Собираясь в поездку, мы оделись соответствующе посещению столицы, думая, что встречаться будем с интеллигентными людьми. Я себе сшила красивое ситцевое платье. А поминали погибшую Татьяну с пьяницами, попав в «помоечную» квартиру. Мы вышла из дома, где погибла Татьяна, с ощущением, что прикоснулась к чему-то непристойному.

   На вокзале сразу встали в кассу за билетами, а когда подошла очередь и я открыла кошелёк, то обнаружила, что у меня пропала достаточно крупная для меня сумма денег. Всю свою наличность обычно носила с собой. Но украли из кошелька не всё деньги, немного оставили, так что на два билета в общий вагон из оставшихся денег хватило. Мать Татьяны, когда ей сказала о краже, разволновалась и никак не могла поверить, что меня обокрали в квартире друга Художника. Я не настаивала, но была твёрдо уверена, что деньги пропали именно там. Приехав утром в Москву, мы заходили в «Гастроном» около вокзала. Там докупали продукты на поминальный стол. Оплату в кассу магазина делала из своего кошелька я. В тот момент, деньги там были целы. Потом ехали на такси, за которое тоже платила я. И в тот момент деньги из кошелька не пропали. Оставалось одно единственное место, откуда они могли исчезнуть, в квартире. Пока мы ходили на кухню порезать колбасу, оставив сумки в комнате.

   В поезде мы несколько раз возвращались к теме об исчезновении денег. Рассуждая о пропаже, я высказала предположение:

   Невзначай у нас зашёл разговор о холстах, которые Татьяна с Художником продали в Москве. И вдруг услышала, что деньги за картины Татьяны Художник наследникам не отдал. И ни одно из полотен, увезённых в Москву, если было что-то не продано, не вернул. Отдал родственникам только то, что осталось в питерской мастерской. Матери Татьяны, ошеломлённой разыгравшейся трагедией, было не до денег. Пораженная новостью, мысленно прикинула, что холстов, которые повезли в Москву, было около 50. Я сшила под тару для картин 10 мешков. Упаковывать их Татьяна собиралась по пять холстов в мешок. Так она мне сказала. Половина картин, если не больше, Татьянина. Где деньги за проданные холсты? А если что-то не продали, то где картины? Господи! Каким аферистом оказался Художник! Даже подумать об этом не могла. Холсты в Москве точно продали. В Питере немцы хотели купить у них ещё полотна. Сама это слышала. Но Художник запретил Таньке продавать, рассчитывая лучшее отвезти в Москву. Вот это новость! Мне казалось, что у меня в голове всё сложилось относительно характера Художника. Ан, нет! Вор он! Вор и мошенник! Что по сравнению с этим обманом жизнь мужика за мой счёт. Мне казалось, что очень хорошо узнала этого человека, но тот факт, что он не побоялся обокрасть мертвого человека, не укладывался у меня в голове.

   Когда мы подъехали к Санкт-Петербургу, Мать Татьяны неожиданно произнесла:

- Если мне удастся вернуть квартиру брата, то продам её и дам тебе деньги на издание книги…