Моим отношениям с Однокурсником пришёл неожиданный конец. Его жена, которая постоянно ездила в Китай за «тряпками», всё время уверяла мужа, что привезённый товар продается плохо. Однокурсник, который основное время лежал на диване около телевизора, постоянно находясь в состоянии сосредоченнности в игре на деньги, жену в торговле не контролировал. На самом деле вещи, привезённые из Китая, уходили через торговые точки очень хорошо. Скрытно от мужа жена накопила приличную сумму денег. В тайне от него продала оформленную на неё пустующую однокомнатную квартиру в новостройке, принадлежащую им обоим, и купила себе другую квартиру в центре города на площади Искусств. От мужа она убегала с молодым любовником. Дважды в Китай вместе с ней за товаром ездила и я. Деньги на поездку давал нам её муж. По договорённости на нашу совместную поездку, доллары он вручал нам пополам. Таким образом муж хотел при помощи меня проконтролировать жену, как продается товар. Но не получилось. Жена чувствовала себя хозяйкой денег, а я не возражала. У жены Однокурсника торговые каналы были отлажены. Вещи нужно было продавать быстро. Она всё, что привозила, сбывала через сеть маленьких магазинчиков. И, продавая вещи, забирала деньги себе, так как остро нуждалась в деньгах. Квартира в центре Питера стоила очень дорого. Кроме того новая жилплощадь оставалась ещё коммунальной. Из неё нужно было срочно отселить старенькую бабушку, купив ей однокомнатную квартиру в новом районе. Я опять не заработала. Расплата за мою работу по поездкам в Китай предполагалась потом. Сбегая от мужа, жена хотела меня забрать с собой, предполагая дальнейшую совместную челночную работу. Но в последний момент, когда с чемоданами в руках она объявила мужу, что уходит от него совсем, удар Однокурснику был нанесён такой страшной силы, что глядя на мужика, было понятно, что наступили последние минуты его жизни. И я не ушла из квартиры, так как поняла, что оставшись один, он мог бы повеситься. Об этом он и заявил убегавшей жене, пытаясь остановить.

   Две недели я жила в одной квартире с Однокурсником, выводя его из состояния депрессии, ухаживая за ним и выхаживая его. В тот момент моя работа у него закончились. Чеки из магазина «Берёзка», которыми он промышлял как обменной валютой, отменили. Общаясь со мной в трагический для себя момент, Однокурсник каждый раз подавленно объяснял одно и то же. Последнее время он делал ставку на чеки из магазина «Берёзки», закупив их в большом количестве. Кто-то раньше его узнал, что они аннулируются, и «слил всё» ему. Ситуацию он озвучивал мне так: «Пролетел и в деньгах и в семейном отношении». Скорее всего это было неправда. Человеком он был осторожным, поэтому сыграть на «всё», было не в его характере. А вот жаловаться на отсутствие денег, стало характерной чертой Однокурсника. На каждую поездку в Китай он выдавал жене, а потом нам вместе, на двоих, 5 000 $. Всякий раз выдачу денег сопровождал словами, что это у него последнее. Постоянно представляясь бедненьким, он даже пожить на полную «катушку» не осмеливался. Или не хотел. Может быть, не умел. Исходя из моего жизненного опыта и глядя на него, понимала, что богатство редко кому приносит счастье. Когда бедолага поправился, и я собралась уходить домой, он предложил остаться:

   Говоря так, он был уверен, что сделал мне хорошее предложение. Предполагалось, что он богат и благодетельствует. На самом деле, предложение было равносильно обычной жизни в коммунальной квартире, и не в лучшем варианте. Автоматически это означило: убирайся, ухаживай за ним, готовь еду и корми его. Мне отводилась роль слуги. Деньги на еду он, конечно, даст. Но не больше. Жить рядом с жадным нытиком обременительно. Это вампиры, которые тянут энергию. Мне от его капиталов было «ни жарко и не холодно», и я ушла от него снова в неизвестность.

   В тот промежуток времени найти в городе работу, было не реально. Но перед тем, как чеки запретили в магазине «Берёзка», Однокурсник часто отправлял меня в Таллинн. Поездки дали мне возможность немного скопить денег. Но самое главное, теперь у меня было настоящее дело.

   Я писала роман. В голове крутился ещё не один сюжет. В ту пору, когда всё в стране рушилось, для меня настало время, когда моё будущее, наконец, стало ориентировано на главное дело моей жизни. То, что буду писателем, знала ещё в школьном возрасте. Все свои дошкольные детские книги знала наизусть, а как только освоила умение читать, тут же сама попросила отца записать меня в библиотеку. В школьные годы любимым занятием для меня было чтение книг. Еще будучи пионеркой познакомилась с Достоевским и Толстым, читая их по-своему, пропуская то, что в том возрасте мне казалось неинтересным. Достоевский мне нравился больше. Летом, в пионерском лагере, во время тихого часа и вечернее время перед сном, пересказывала детям содержание романов, которые читала. Послушать мои рассказы приходили по очереди воспитатели и вожатые из других отрядов. Поднять флаг в пионерском лагере на утренней линейке меня приглашали как «лучшую сказительницу». Потом, взрослея, к Достоевскому возвращалась неоднократно, снова и снова перечитывая его, каждый раз постигая замечательного писателя в новом варианте. Так, что после окончания школы, была хорошо начитана и знакома и с русской, и зарубежной литературой не по слухам.

   Снова и снова я писала и переписывала свой роман, название которого сохранила от предыдущего варианта. «Литейный проспект». Знала, что Толстой переписывал «Анну Каренину» 20 раз. Толстой! Мастер! Мне нужно было переписать свой роман 120 раз, чтобы из него вышло что-то дельное. Поэтому черновой работы не боялась, понимая, что только так оттачивается слово. Творчество меня захватило полностью. Было время, когда у меня совсем не было еды, потому что не хотела тратить время на поход в магазин. Но всё это было неважно. Ела хлеб и пила чай. У меня в комнате был электрический чайник. Ржаной хлеб (белый хлеб совсем не ела, предпочитая ему чёрный) нарезала тоненькими ломтиками, и он высыхал у меня в хлебнице естественным образом. Каким вкусными в то время мне казались эти сухарики! Тот период времени, когда была занята творчеством, вспоминаю как радость существования.

   Снова и снова, уточняя детали, писала и переписывала роман вручную. Потом договорилась с подругой-актрисой, и она дала мне во временное пользование портативную пишущую машинку. В ней западало две буквы, что было очень неудобно при большом объеме работ. Я попросила одного своего знакомого починить её. Вместо того, чтобы починить, он её сломал. Пока возился с починкой, наверное, что-то пережал, и у неё лопнула станина. Повезла машинку в мастерскую. Там ответили, что починить её невозможно и предложили купить другую, подержанную, но в хорошем состоянии. Денег на покупку пишущей машинки у меня не было. И я, бесконечно унижаясь, уговорила мастера обменять пишущую машинку на свой золотой кулон. Слава Богу, что он согласился.

   Наконец, роман в общих чертах был написан. А жизнь шла дальше, водя меня по своим закоулкам. Деньги заканчивались, и нужно было подумать и о хлебе на сущем. Следующий промежуток времени, приблизительно с месяц, общалась с Тамарой. Женщина была маленького роста, чуть постарше меня, и со следами былой красоты на лице. С ней познакомилась в доме у Режиссёра, когда работала у него. Она приносила почитать ему свою пьесу. Позже она дала почитать свою пьесу и мне. Еле-еле её осилила. Не помню, о чём там было рассказано. Читать было неинтересно. Мои приоритеты в литературе сложились давно. Я люблю прозу и стихи Пушкина и Лермонтова. Люблю Чехова, Достоевского и Толстого, Булгакова, Пастернака, Веллера, Довлатова, Викторию Токареву. Словом, литературный вкус у меня сложился с юных лет. Когда я сдавала экзамен по литературе в Высшую Профсоюзную Школу Культуры, педагог остановил экзамен со словами:

Считаю, что в современной литературе имеют право на жизнь только те произведения, где интересно и динамично закручен сюжет, а язык соответственно прост и лаконичен. Кроме того опус должен обязательно затрагивать нравственные проблемы. Если этот триумвират не выдержан, то о такой литературе говорить не стоит. Имея верные ориентиры в литературе, верила, что напишу настоящую книгу.

   Тамара, узнав, что я начала заниматься творчеством, привела меня в литобъединение для начинающих. Побывала на его одном заседании. Там невнятно читал свои стихи молодой парень. Потом было обсуждение, где присутствующие «мололи разную чепуху». На заседании объединения присутствовали взрослые люди, но разговоры были инфантильны. Идти туда ещё раз у меня желание не возникло. Мне было понятно, что жажда творчества появляется у многих: слишком сладок плод. Творческая личность состоится редко, так как на выращивание того плода нужно положить очень много чернового труда. Ещё должно быть упорство в достижении цели и некая отстранённость от жизни. Тут нужна созидательная сила, сосредоточенная на кропотливой ежедневной работе. Творцу необходимо слышать ход времени. Для этого нужно особое зрение и слух. Умение видеть и понимать всё до мелочей. При этом художник должен осознавать смысл всего происходящего вокруг. Яркий пример тому – Танькина судьба.

   Про свой характер знала точно: стойкий. У меня подвижная нервная система, способная реагировать на мельчайшие движение души, но могу выдерживать большие перегрузки, попадая в экстремальные ситуации. Свои эмоции я научилась прятать за внешней невозмутимостью. Уроки моего дедушки, Александра Ивановича: «Чувства показывать на людях неприлично», - были взяты мною за руководство к действию в ранней молодости. Ум у меня – холодный. Не живу страстями. Этого достаточно, чтобы быть объективной к происходящему вокруг. Зная, что темы, которые затрагиваю в своей книге животрепещущие, была уверена, что напишу бестселлер.

   Но наши дальнейшие отношения с Тамарой строились не на творческих началах. Она предложила мне заниматься посреднической торговлей металлом. Сказала, что у неё есть места сбыта. Время было такое. Многие занимались сомнительными делами. Мне она предложила искать продавцов. Сейчас вспоминаю те свои действия с улыбкой. Но как не парадоксально складывалась ситуация, людей, которым нужно было сбыть металл, нашла. Продавали и черные, и цветные металлы, и многое другое. Мы с Тамарой обговорили свой интерес. Когда сообщила ей данные о продавце, и передала в её руки канал, Тамара исчезла. Меня Бог миловал от этой аферы. Но она, наверное, не плохо заработала. Через неделю она объявилась. Спрашивать, куда она пропала, было глупо, поняв, что Тамара обвела меня вокруг пальца. Нетрудно было уяснить, что мне таким делом и с этим человеком заниматься не нужно. Тамара, естественно, оправдывалась. Говорила, что у неё так сложились обстоятельства. Но торговый канал в моём лице открылся, и люди не зная, что выхожу из этой игры, предложили мне на продажу металл цирконий, вручив несколько белых блестящих кусочков в качестве образцов. Здесь снова объявился Однокурсник. У него появилась возможность ещё раз сбыть чеки в Эстонии. И я, по случаю, отвезла вместе с чеками в Эстонию и образцы циркония. Но человек в Таллинне, с которым контактировала на предмет чеков, цирконием не заинтересовался. Несмотря на это, у меня вновь появились небольшие деньги. Последний раз Однокурсник за поездку заплатил щедро.

   Следующее предложение после циркония было ещё круче. Мне предложили чёрные алмазы. 16 чёрных «стекляшек» по 1 – 2 карата. Я хотела отказаться. Но любопытство взяло верх. У меня был знакомый ювелир, который делал для меня неординарные украшения в серебре. Алмазы предложила ему. Он свёл меня с другим ювелиром, а тот познакомил с иностранцем. Иностранец для оценки образцов чёрных алмазов вызвал в качестве эксперта своего друга из Европы, который занимался ювелирным делом в Голландии. Прибывший специалист, осмотрев товар, объяснил, что предлагаемые «камешки» низкого качества и никакого интереса не представляют. Рынок забит более интересным товаром из Африки…

   А дальше была история моей любви с тем иностранцем, который оказался во всех отношениях чрезвычайно интересным человеком.

   Первый раз я любила в 17 лет. Та любовь была как наваждение, поглотившая всё моё существо. Отношения были короткими. Мы расстались по моей инициативе. Какого неимоверного усилия мне это стоило, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Слишком ярким внешне, умным и начитанным, но падким на женщин оказался тот парень из Киева. Вот тогда и узнала, что такое дикое чувство ревности. Ревновала сильно, но чувство на показ не выставляла. Нам было всего по 17 лет. Мы с ним вместе сдавали экзамены в строительный институт в Пензе. В момент полового созревания у молодых все чувства встают на дыбы, требуя своего физического воплощения. Поэтому молодёжь сходит с ума во время первой любви. Но я кожей почувствовала, что предмет моего обожания жениться не собирается. А так как была ориентирована на любовь, на всю оставшуюся жизнь, то отношения с любимым человеком порвала. Отказавшись от него, долго не могла найти ему замену. Все другие молодые люди мне казались неинтересными. Один год мы вместе с ним проучились в институте, но на разных факультетах. Мой парень начал встречаться с другой девушкой, а мне, иногда при случайных встречах, продолжал объясняться в любви. Как это не странно звучит, эти его мимолётные объяснения помогали мне жить. Через год наши пути-дороги разошлись. Но всю молодость он стоял перед моими глазами, черноглазый и кудрявый, легкий в общении, с еле заметной прелестной еврейской картавинкой во рту.

   В следующий раз я влюбилась в 27 лет. То чувство тоже было ярким, но не таким сильным. По происхождению объект моей второй любви был из казаков. Я собиралась выйти за него замуж. Мы ездили к его родителям в Тбилиси. Всем был хорош тот капитан КГБ. 35 лет. Спортсмен. Высокого роста – 192 см., что в то время мне очень нравилось. Интеллектуал. Он коллекционировал антикварную литературу. Лицо с правильными чертами. Под чёрными бровями большие голубые глаза с густыми чёрными ресницами, которым позавидовала бы любая девчонка. Мечта, а не мужик. Всё было бы хорошо, но он оказался прижимистым, хотя и сообщил мне, что после свадьбы, деньги будет отдавать жене. Но не выдержала моя «душа поэта» его жадности.