Здесь обнаружилось ещё одно обстоятельство. Вероятнее всего история с «Самоцветами» тоже сыграло свою негативную роль. Внешне Мишико никаких эмоций по отношению к ситуации на «Самоцветах» не показывал. Он был настоящий мужик и на меня никакие заботы не перекладывал. Но внутри-то, наверное, всё кипело. Он, конечно, переживал неудачу и тщательно скрывал всё от меня. Когда человек волнуется, болезни обостряются. Чисто мужская проблема не обошла Мишико. Простатит. Предложила ему содействие в лечении в Петербурге. У меня был знакомый хороший хирург-уролог. Подумав некоторое время, он сказал, что сделает операцию в Израиле. Но всё откладывал. Пытался лечиться «Герболайфом». Но его терпения на приём пищевых добавок хватило только на неделю. Потом приказал всё банки выбросить в мусор. Но как человек умный, он навёл справки о своей болезни, и ему всё грамотно объяснили, что такое простатит, тем более запущенный. Это обстоятельство он тщательно скрывал от меня. Увидев его удручённым, и не понимая, что случилось, стала допытываться. Поняв в чём дело, сказала:

- Мишико, делай операцию. Не затягивай. Даже если у тебя всё внутри отрежут, у тебя всё равно на меня встанет.

   Квартира в Петербурге, в которой мы жили, по документам принадлежала брату жены Мишико, который дал ему деньги на её приобретение. Я была с ним знакома. Его звали Михаил. Он несколько раз приезжал в Питер. Интересовался, как идут дела на «Русских самоцветах». По сути, брат жены был должен Мишико некоторую сумму денег и вернул зятю долг. Мишико квартиру приобрёл на его имя, но взял с него генеральную доверенность на ведение дел по квартире. А от своей широкой натуры пообещал, что заработав, деньги за квартиру ему вернет.

   В общем, здесь ещё целая история. Я понимала, что операция моему мужчине предстоит серьезная. При отъезде в Израиль, он сказал мне, что хочет переоформить квартиру на меня. Ответила отказом. Объяснила это так: - Неизвестно как всё повернётся в Израиле. Возможно, за тобой потребуется длительный уход. Там у тебя дети и жена, с которой ты прожил всю жизнь. Они тебя не оставят. Чтобы тебя никто не проклинал, квартиру продай. А там, как знаешь. Это твоё дело, отдать тебе деньги Михаилу или нет.

Мишико кричал на меня, предлагал вариант продажи моей комнаты, деньги за которую отдам ему позже. Но я упёрлась:

   Квартира была продана, и Мишико улетел в Тель-Авив. Но на этом наши отношения не закончились. Несколько раз летала к нему в Израиль. А он всё откладывал и откладывал операцию. Пока его не прижало по-настоящему. Это случилось в Америке, куда полетел на день рождения к своему другу. Оттуда он звонил. Рассказывал, что сидит за столом с другом на его вилле в Лос Анжелесе на берегу Средиземного моря и очень жалеет, что меня нет рядом. Его друг, с которым мы были знакомы, тоже передавал мне привет. Выпили они, наверное, в тот день крепко. На другой день Мишико стало плохо. Он, неожиданно, весь почернел. Ему хотели вызвать «скорую», но он отказался от медицинской помощи в Америке и срочно вылетел в Израиль. Прилетев в Тель-Авив, на другой день, в 5 часов утра, как обычно, пришёл в спортивный зал клуба «Гордон», где занимался по утрам на тренажёрах, и спросил совет у врача, который отжимался на спортивных снарядах рядом с ним. Тот, увидев его почерневшим, приказал:

   Из больницы он мне позвонил. Сказал, что его положили на небольшой срок в стационарное отделение. Просил меня отменить поездку в Израиль до того времени, когда поправится. Не зная, что случилось и, понимая, что так просто Мишико не пойдёт в больницу, у меня в голову полезли всякие чёрные мысли, и стала уговаривать его разрешить прилететь. Боялась, что эта встреча может быть последней. Виза у меня была открыта. Билет куплен. Это первое. Второе, срок моего заграничного паспорта заканчивался. На переоформление паспорта и открытие новой визы ушло бы много времени. Он согласился:

   В аэропорту Бен Гурион меня встречал племянник Мишико. Почти всю дорогу до города, пока мы ехали на машине, он молчал. Сейчас понимаю, чем продиктовано было это молчание. Он, наверное, кипел от негодования на меня за то, что прилетела. Было за что. Только при въезде в Тель Авив он мне сказал, что Мишико сбежал из больницы. На улице Бен Иуда, где мой мужчина снимал маленькую квартиру, недалеко от перекрестка стоял Мишико и ждал меня. Я вышла из машины и увидела, как сильно Мишико похудел и был чёрен лицом. Но он улыбался, хотя был недоволен, что мы долго ехали. Наверное, ему было трудно стоять. У меня отлегло от сердца. Раз сердиться, значит всё не так плохо. Он провёл нас в дом, и в первый раз во время застолья, которое организовал мне, не пил водку.

   Утром он встал, как обычно в 5 часов, и стал собираться в больницу. У него на мочевом пузыре стоял катетер, и ему нужно было ехать на процедуры. Я ему предложила выпить натощак травяной чай, заваренный с вечера в термосе из пяти трав: зверобой, ромашка, бессмертник песчаный, лист лесной земляники и берёзовые почки. Он отказался и сказал, что спросит разрешение пить сбор трав у врача.

   Сбор трав он стал пить на другой день. Я ему добавляла в него чайную ложку мёда и просила не есть до 12 часов. Через день чернота с его лица сошла.

   Ещё раз скажу о характере Мишико, как об очень твёрдом человеке. Как только лицо его побелело, тотчас возобновил посещение тренажёрного зала. Это с катетором на мочевом пузыре! На мой вопрос:

Он мне объяснил, что приходит в клуб первым. Как раздевается, никто не видит. Обматывает себя полотенцем по талии и проходит в тренажёрный зал. После тренировки душ принимает в дальней кабине. В раздевалке поворачивается к людям так, чтобы никто не заметил на нём ничего особенного.

   Никто из людей, с которыми мне приходилось сталкиваться по жизни, а я людей повидала на своём веку много, на такой поступок способен не был. У Мишико была железная воля человека, и самые сложные обстоятельства для него были очередным преодолением барьеров.

   Улетая в Россию, старалась держаться весело. Расставаясь, обещала Мишико, что работу найду, и просила его обо мне не беспокоиться…

   

Продолжение следует.