На вечернюю «зорьку» мы опоздали. Пробки уже перебрались за город, и пришлось, два часа простоять при выезде на трассу. Так что к озеру добрались уже затемно. Яшка взял удочку и пошел по берегу, забрасывая поплавок, то в одном, то в другом месте. Вчера он прикупил какие-то светящиеся поплавки, и ему хотелось испытать их. Мы, с Сергеичем, развели костер, повесили на треногу котелок для чая. Это для Яшки. Себе достали огурчики с помидорчиками и «булькнули» по кружкам. Первая «булька», за утренний клёв. Вторая — за «щоб у нас усё было». И полилась беседа. Как страну обустроить, что футболистам оторвать за такую игру и когда добрались до вопроса: «На кого Россию оставляем?» появился Яшка. Конечно немного продрог, и горячий чай был для него спасением. Алкоголь он почти не употреблял, особенно крепкий. Когда мы уже, еще «булькнув», начали вспоминать, что «были когда-то и мы рысаками», Яша предложил нам послушать одну историю. Кстати, сам он заканчивал академию МВД.

— В прошлом году у нас была практика. Весь курс распределили по отделениям полиции, так сказать чтобы «землю понюхали». Мой друг Витька Мотовников попал в Центральное отделение города. Его прикрепили к капитану, которому он был нужен — как зайцу стоп-сигнал. Заваленный кучей дел, замотанный беготней по городу, капитан усадил его за стол, принес два десятка папок и приказал привести в порядок дела, подготовленные для архива. Когда на следующий день Витька выложил папки на стол капитана и доложил о выполнении, капитан опешил. Он надеялся, что этого хватит стажеру до конца практики. — А что за цветные закладки?— поинтересовался капитан. — Закладки показывают, где допущены ошибки ведения дела. Красные — отсутствуют справки, синие — неправильно оформленные протоколы, процессуальные и грамматические ошибки, желтые… — Хватит. Отличник, УПК наизусть знаешь? — капитан прошелся по кабинету. — Я думаю, ты же сюда пришел не бумажки перекладывать? Есть у меня одно дельце, — он покопался на столе и достал тонкую папку. — Случай вроде простой, но как-то не сходятся концы с концами. Попробуй, может что-то пропустили? Докладывать не спеши, все проверь получше.
Виктор сел за стол, начал читать, делая пометки на листочке.
«Я, Кравченко Дмитрий Иванович находился в своей квартире. Около полудня я услышал стук в дверь (почему стук, а не звонок? приличный район, а звонок не работает?), взял бейсбольную биту и открыл дверь (с битой встречает гостей? Или кого-то опасается?). В дверях стоял сосед, Ухов Николай Семенович. Он молча ударил меня кулаком в солнечное сплетение (слишком хорошо знает анатомию. Спортсмен? А почему не среагировал?) и я потерял сознание. Потом, он битой нанес мне несколько ударов по ягодицам, издевательски приговаривая: «Папа с мамой не научили, я научу» (был без сознания и знает, что говорил сосед?). В результате нападения, я получил тяжкие телесные повреждения и глубокий моральный ущерб. В седьмой городской больнице мне наложили двенадцать швов на ягодицы, и я на месяц потерял работоспособность.

Яшка потянулся к сумке, достал батон и начал строить бутерброд. Именно строить, по-другому это нельзя было назвать. Разрезал батон вдоль, первым слоем уложил грудинку, потом порезанные соленые огурчики, следом сыр и полил все это кетчупом. Сергеич наблюдал за процессом молча. Наконец не выдержал: «Ну, и как ты теперь это в рот запихнешь? Он же, вон какой широкий». Яшка улыбнулся и молодыми крепкими зубами прошелся по одной стороне бутерброда, запил чайком, и потом по другой.
—А теперь — абордаж, — улыбнулся Яшка и начал кусать бутерброд с передней части. — Попробуйте, — подмигнул он Сергеичу, — вкусно жуть.
— Хватит, не томи, — прикрикнул я на парня. — Мы уже поняли, парень достал деда. Но по закону-то вина пенсионера налицо? —
Яшка хитро улыбнулся. — А вот теперь и начинается самое интересное.

Виктор, еще раз перечитал дело, и у него сложилась картина преступления. Но стройную версию напрочь разбивала справка врача. За полчаса до происшествия пенсионер вызвал неотложку. Дежурный, принимающий вызов, утверждал, что голос был очень тихий, и больной жаловался на сильное головокружение и слабость. Явные признаки повышенного давления. Это подтвердил и врач. На момент прибытия «Скорой помощи» у больного было 180 на 100, и он не мог самостоятельно передвигаться. Попытку симуляции он отрицал полностью, и подтвердил, что за пять-десять минут давление так не поднимается. Врач был уверен, что когда пенсионер звонил, он уже был в таком состоянии, что никаких ударов нанести не мог. Простое вроде бы дело заходило в тупик. «Надо ехать на место происшествия и разговаривать с соседями», — решил Виктор.

Яшка налил себе чай и потянулся за остатками батона.
— Зарэжу, а потом утоплю, — процедил Сергеич, — самолично. Пока не закончишь, кроме чая — ничего. Что ты из нас жилы тянешь? Продолжай.
— Вот вы и показали свои истинные лица. А чем вы господа занимались в девяностых? Если покопаться, то может быть и криминальчиком потянет? А угроза убийства, работнику МВД, это как?
— В девяностые, — я хлопнул ладошкой племянника по затылку, — возились мы с Сергеичем с воспитанием одного балбеса, родители которого в это время мотались челноками по всей Европе. Таскали по спортивным секциям, ходили на родительские собрания, учили плавать и стрелять. Так, что давай, уважь стариков, не тяни с рассказом. Наживку мы уже заглотили.

— Тетя Маша, пирожки просто прелесть, как у бабушки, в деревне, побывал. Я же тут в общежитии живу, все сухомятка, да столовки. Так, когда Вы вызывали себе неотложку? Что случилось?
— Да давление у меня подпрыгнуло, ну на погоду как всегда, а тут сосед заглянул Николай Семенович. Он уговорил скорую вызвать, так то я таблетками обходилась. Ну, сам и позвонил. Он после того случая, почти каждый день заходит, узнать как я, жива ли?— улыбнулась старушка.
— А что за случай-то? Тетя Маша, Расскажите, пожалуйста.
—Недавно у нас появился новый сосед. И каждый день у него гости, ну дело вроде молодое, но как соберутся, музыка, шум, крики до глубокой ночи. Николай Семенович ему замечание сделал, он его послал. Я позвонила в полицию, они приехали, поговорили, а ему все равно. Тогда я написала заявление участковому. А ночью у меня дверь загорелась. Я чуть не задохнулась, кот разбудил. Участковый приходил, посмотрел: «Свидетелей нет, подозреваемых тоже, так, что искать бесполезно». Николай Семенович мне дверь починил и успокоил, что такого больше не будет. Да вот обвиняют его, в том, что избил он этого парня, а зря. Он утром ко мне в тот день заходил, на сердце жаловался. Забрал у меня аптечку мою и ушел, сказал, что сам дома выберет лекарство.
— А он раньше на здоровье жаловался?
— Да нет никогда, но возраст свое берет сынок, все мы старики до поры бегаем, а потом возраст свое берет. Он же раньше спортом занимался, медали у него, кубки. За границу ездил много. У него перчатки эти, боксерские, до сих пор висят на стене. Но старые травмы наверно напомнили о себе. Ты же за этим пришел, я вижу. Не на пирожки ведь, правда? Не смущайся, мы старые, плохо видим иногда, чувствуем острее.
— Простите теть Маша, я действительно веду дело вашего соседа. Но поверьте, я постараюсь сделать все, что в моих силах. А пирожки, прелесть. До свидания. Мне теперь в отдел надо, с начальником поговорить. Вы не волнуйтесь, он кажется человек хороший, поможет.
— Итак, стажер, давай разложим все по полочкам, соберем картинку. Я кое-что насобирал, между делом. Начну, а ты поправишь.
— Ухов Николай Семенович, серебряный призер Олимпиады, дважды чемпион мира, четырежды чемпион СССР по боксу обиделся на соседа. Причины пока рассматривать не будем, сам процесс собираем в кучу. Ухов понял, что участковый ничего делать не будет, и надо решать проблему своими силами. Первый раз он вызвал «скорую» для соседки, хотя она и не собиралась, Ухов ее уговорил. И засёк время, за которое приезжают врачи.
На следующий день, зашел к соседу алкашу с бутылкой, выпили и когда сосед отрубился, он пил уже третий день, вызвал «неотложку» от него, оставил открытой входную дверь и опять заметил время прибытия. Я узнавал про вызовы в этот дом в диспетчерской. После этого забирает у соседки аптечку, вызывает врачей и выпивает лошадиную дозу таблеток повышающих давление. У него было три-четыри минуты. И он успел врубить этому подонку, а тут еще, и бита подвернулась, вернулся к себе и рухнул. Его же на полу нашли. Сильный мужик, что тут скажешь? Что будем делать, стажер? Как Робин Гуда выручать? Может, уговорим деда пройти экспертизу на «дурку»? У меня там есть кое-какие связи. Попрошу, помогут. Подержат его там пару недель и отпустят, а мы тут поколдуем. Возраст, болячки, то-сё и отмажем деда. Что молчишь?
— Не согласится он, не тот человек. А с «психушкой» это правильно. Но сделать надо по-другому. Если этот боров слышал, что говорил дед, когда он лупил его по заднице, значит, он не потерял сознание, а испугался.
Он трус и поэтому, если я сейчас поеду к нему в больницу, и скажу, что деда не будут арестовывать. Что у него как у боксера травма головы и медики давно выдали ему справку. Если его не злить, то он нормальный человек, а если он начинает волноваться, то может быть еще один припадок и кто знает, что он выкинет. Я думаю, он заберет свое заявление. Он хоть и трус, но не дурак. Попробуем капитан?
— А как же УПК, стажер. То, что ты предлагаешь — статья?
— Товарищ капитан, я же стажер и могу ошибаться, а при Вашей загруженности, Вы не заметили вовремя мою ошибку. А если мой план сработает, то и дела никакого не будет. Я пошел?
— Я тебя сегодня не видел и где ты болтаешься весь день, я не знаю.

Яшка протянул руку, взял батон и начал строить очередное кулинарное творение. Мы с Сергеичем «булькнули» по кружкам, похрустели огурцами и каждый задумался о своем. Или мы думали о том, кто в любом возрасте остается человеком и настоящим мужиком?