Через неделю Чича округлилась на непрерывных манго, фейхоа и
апельсинах. Медсестра Валя приносила все это регулярно по приказу Виктории
Викторовны из супермаркета. Все чаще ей хотелось вспомнить юность и станцевать
сальсу или ламбаду, но она стеснялась профессора. Стеснялась и боготворила. Скоро Чича перестала бояться звонков мобильников, стрекотания факсов, запахов антисептиков и мертвенного света ярких холодных ламп из-за двери с надписью «ОПЕРА…». Трудное и важное, она чувствовала, для её жизни слово. С удовольствием
сидела она на приемах пациенток с профессором в ее хромировано – кожаном
кабинете. Даже начала шалить. За то, что Францевич за глаза называл профессора
"Вэ-Вэ", - Чича стянула из шкафа его крахмальную шапочку с пестрыми какаду и
разобрала ее на нитки. Отборная квартирка, - думала макака, - но до чего хорошо! А на какого дикообраза я ей понадобилась? Неужели же жить у себя оставит? Вот чудачка! Да ведь ей только глазом мигнуть, она таким бы гиббоном обзавелась, что ахнуть! А может,я и красивая. Видно, мое счастье! А колпак этот дрянь...
Зоопарк на голове.
Однажды вечером, когда звоночки прекратились, стеклянная дверь пропустила
особенных посетителей. Их было сразу четверо. Все молодые люди, и все одеты очень шикарно.
«Этим что нужно?» - удивленно подумала Чича. Гораздо более неприязненно
встретила гостей Вэ-Вэ. Она стояла у письменного стола и смотрела, как маршал на
врагов. Ноздри ее ястребиного носа раздувались. Вошедшие нагло топтались в
кабинете.
- Мы к вам, профессор, - заговорил тот из них, у кого голова напоминала шар из
боулинга с глазами-дырками, - и вот по какому делу …
- Вы, господа, напрасно ходите ко мне без звонка. Да еще в обеденное время, -
перебила его наставительно Вэ-Вэ, - во-первых, это не порядочно, а во-вторых, вы не надели бахилы в приемной и наследите мне на плитке, а вся плитка у меня
испанская. Тот, с головой-шаром, умолк, и все четверо в изумлении уставились на Вэ-Вэ. Молчание продолжалось несколько секунд, и прервал его лишь стук профессорского
маникюра по прозрачной клавиатуре перед монитором на столе.
- Мы пришли к вам... - вновь начал шароголовый.
- Прежде всего - кто это "мы"!?
- Мы - из нового подотдела налогового управление вашего района, - в сдержанной
ярости заговорил глазастый боулинг. - Я - Ушвиц, она - Оболенская, они - с нами.
- И вот мы...
- Боже! Пропала клиника! - в отчаянии воскликнула профессор и
щелкнула каблуками.
- Что вы, профессор, смеетесь? - возмутился Ушвиц.
- Какое там смеюсь! Я в полном отчаянии, - крикнула Вэ-Вэ, - что же теперь будет с
недостроенной лабораторией!??
- Вы издеваетесь, профессор Воздвиженская?
- По какому делу вы пришли ко мне, говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.
- Мы, налоговое управление района, - с ненавистью заговорил Ушвиц, - пришли к вам
после общего собрания подотдела по медицине от отдела по финвопросам исполкома, на
котором стоял вопрос о новом налогообложении частной клиники...
- Кто на ком стоял? - крикнула Виктория Викторовна, - потрудитесь излагать ваши мысли
яснее.
- Вопрос стоял о налогообложении...
- Довольно! Я поняла! А вам известно, что постановлением киевского горисполкома
от 12-го июня сего года моя клиника освобождена от новых налогов и обложений?
- Известно, - ответил шарообразный, - но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос,
пришло к заключению, что, в общем и целом вы платите мизерные налоги.
Совершенно мизерные. Вы одна владеете сетью клиник "МЕГАСТАР –
РЕЗУСШОУ & ГИНОМЕДИКАЛ" и …
- Я одна владею и р-работаю в семи клиниках, - прорычала Вэ-Вэ, - и желала бы иметь
восьмую. Она мне необходима под лабораторию.
Четверо онемели.
- Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия, - сказал взволнованный
Ушвиц, - мы подаем ваше дело в Главное Управление…
- Ага, - молвила Вэ-Вэ, - так? - Голос её принял подозрительно нежный оттенок.
- Одну минуточку, прошу вас подождать. Профессор потыкала маникюром в
мобильник и пропела:
- Наина Арнольдовна? Очень рада, что вас застала. Благодарю вас, здорова. Наина
Арнольдовна, ваша операция отменяется. Что? Совсем отменяется... Равно, как и
все остальные операции. Вот почему: я прекращаю работу в Киеве и вообще в
Украине... Сейчас ко мне вошли четверо, из них один с головой из боулинга, и
терроризировали меня в клинике с целью отнять часть моей законной прибыли с
помощью мифических налогов...
- Позвольте, профессор, - начал Ушвиц, меняясь в лице.
- Извините... У меня нет возможности повторить все, что они говорили. Я не
охотница до бессмыслиц. Достаточно сказать, что они предложили мне
такие налоги, что я должна отказаться от моей лаборатории, другими словами,
поставили меня в необходимость лечить вас без лабораторного контроля. В таких
условиях я не только не могу, но и не имею права работать. Поэтому я прекращаю
деятельность, закрываю клиники и уезжаю в Ялту. Ключи могу передать Ушвицу.
Пусть он оперирует!
Четверо застыли. Шароголовый по очереди расцвечивался всеми оттенками
красного и серого.
- Что же делать... Мне самой очень неприятно... Как? О, нет,
Наина Арнольдовна! О, нет. Больше я так не согласна. Сделайте такие распоряжения,
при наличии которых ни Ушвиц, ни Чушвиц, ни черт в ступе из налоговой не мог бы
даже близко подойти к дверям моей клиники. Ага. Хорошо.
Уже передаю трубку. Будьте любезны, - змеиным голосом обратилась ВВ к чинуше, -
сейчас с вами будут говорить.
- Позвольте, профессор, - взвизгнул Ушвиц, и дырчатые глаза его полезли наверх,
- Вы извратили наши слова!
- Попрошу вас в моей клинике не употреблять таких выражений.
Ушвиц растерянно взял трубку и зашептал:
- Я слушаю. Да... Начальник подотдела налоговой... Мы же действовали по циркуляру
от... Так у профессора Воздвиженской и так исключительное положение... Мы
знаем об ее работе... Целых три клиники хотели оставить ей...
Куда идти? Ну, хорошо... Раз так... Хорошо...
Совершенно зеленый, он уронил мобильник и повернулся.
"Как оплевала! Ну и тетка! - восхищенно подумала Чича. - Что она, слово, что ли,
такое знает? Ну, теперь можете меня не кормить, как хотите, а отсюда сама я не
уйду, затопчи меня бегемот!»
Трое, открыв рты, смотрели на Ушвица как на обгаженного.
- Это какой - то капец? - прошептал тот.
- Хочу предложить вам, - тут девушка из кейса вытащила несколько неярких журналов, -
взять несколько журналов с Проектом Нового Налогового Закона в пользу развития
Управления. По полтиннику штука. И визитки – календарики бесплатно.
- Нет, не возьму, - кратко ответила Виктория Викторовна, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах, а Оболенская покрылась брюквенным
налетом.
- Почему же вы отказываетесь?
- Не хочу.
- Вы не сочувствуете налогоплательщикам?
- Сочувствую.
- Жалеете отдать полтинник?
- Нет.
- Так почему же?!
- Не хочу.
Помолчали.
- 3наете ли, Виктория Викторовна, - заговорила девушка, тяжело вздохнув, - если бы
вы не были европейским светилом, и за вас не заступились бы самым возмутительным
образом, - лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, - вас следовало бы привлечь.
- А за что? - с любопытством спросила профессор.
- Вы ненавидите налоговиков, - горячо сказала Оболенская.
- Да, я не люблю налоговиков, а также фармпредставителей, санстанцию,
пожнадзор и горздрав - печально согласилась Виктория Викторовна и нажала
кнопку на пульте. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор.
- Валя, - сказала Виктория Викторовна в микрофончик на столе, - подавай, детка,
обед. Вы позволите, господа? Четверо молча вышли из кабинета, молча прошли в
приемную, и слышно было, как за ними зазвенела стеклянно и звучно парадная
дверь.Макака встала на задние лапки и сотворила перед Викторией Викторовной
какой-то намаз.
Теги:
