В деревне по имени Лето,
ни богу, ни чёрту взаймы,
под сенью сиреневых веток -
изба неизбывной зимы:

С каждым новым открытием для себя Рэя Брэдбери, я словно встречаюсь со старым другом, я словно повстречался с родными. Брэдбери не просто воодушевляет, нельзя сказать, что он поражает, в привычном понимании этого слова, нельзя сказать, что он окрыляет, все эти слова ничего не значат, ибо не могут передать всего того, что ощущаешь, когда читаешь его. Даже незначительная вещь, рассуждение о какой-то бытовой вещи, описание стандартных идей выходит у него так, словно он корпел над сюжетом всю жизнь, а, меж тем, многие его гениальные творения рождались за каких-то два часа старательного написания на пишущей машинке.

Равнодушие солнца, ни грамма света, затишье. Ждём.

Долговязый дым посылает в небо скупую милость.

Этот день, вероятно, меня пытался убить дождём,

И, должна признать, у него практически получилось.

 

 

Щебетанием  листьев на высохших ветках ругает зарю,

Расписавшийся в собственной слабости, северный ветер.

Я преследую взглядом автобус и жадно курю

На балконе, а около дома дурачатся дети.

У волка

хвост как метёлка,

и видать издалека

волка серые бока.

И когда уйдёт боль и рассеется дым,
Протяни мне ладонь, мы друг друга простим.
И обиды забыв в этот утренний час,
Наш любимый мотив пусть играет для нас.

Д У Э Л Ь (Шансон)

Ирония судьбы на траурные ленты

Разрезать хочет жизнь до самого конца.

Сейчас она сверкнёт,

сейчас она сверкнёт

у дула пистолета

И снова скажет всем:

у жизни нет кольца!

Распято было благородство,
Распяты были чистота,
Любви высокой первородство
На тверди вечного креста.