В одном городе жила семья: папа, мама и маленький мальчик. А на соседней улице – бабушка. И всё бы ничего, но случилось так, что политики чего-то не поделили в своём политическом мире. А всем известно, что ежели лошадь заупрямится и не станет тянуть воз, так её отхлестают по бокам и не дадут яблок, но, случись политикам то же самое, уж простому люду спуску не дадут – будто это не политики, а народ сам виноват. А кому же ещё?
Так случилось и теперь. Стали политики враз генералами: нацепили звёзды на погоны, надели штаны с лампасами, да папаху на макушку и давай врать солдатам, чтобы те злей были. А солдату что? Солдат – существо безропотное и вцелом подневольное, верит генералам – по уставу положено. Но только солдат в ту пору было не так, чтобы вдосталь. Вот и придумал самый мерзкий из генералов стрелять из железной пушки.
Поставили солдаты эту пушку на горе с одной стороны города и принялись стрелять по солдатам с другой стороны. А те – в обратную. Кто в кого целит – понятно, да достаётся всё больше по домам. Стрельнет пушка – выпустит снаряд, тот в окно – бабах! И тут же поделит жителей на солдат, а неопределившихся – в подвал.
Залетел такой снаряд и в окно этой семьи. Да, только все прятались и никого не убило. Но папа мальчика сразу в солдаты записался. Обнял он мальчика и сказал:
– Дедушка твой воевал на прошлой войне, теперь моя очередь.
Мама рассердилась на папу, взяла мальчика за руку и пошла на вокзал уехать из города, чтобы в подвале не сидеть. Только и успела бабушка мальчику старенького зайца в руки сунуть.
Далеко они уехали. В другой город, похожий на тот, где бабушка осталась сторожить имущество. И, вроде бы всё вокруг как прежде – нет железной пушки на горе, нет солдат на улицах. Но и папы нет, и бабушки – только один заяц пахнет кислым тестом бабушкиных аладиков. Прижмёт мальчик к себе зайца, сядет у окна на подоконник и глядит на улицу, думает, как родным помочь?
А напротив окна через рощу труба каменная с двумя красными фонарями на вершине. И день, и ночь из неё белый дым. То собирается в облако, то разносит его ветром по небу. А то, выглянул мальчик – а за окошком белым-бело, как молоком всё залило – ни деревьев, ни улицы, ни других домов не видать. Только два красных фонаря, как глаза страшного-престрашного чудовища смотрят не мигая.
– Мама! Мама! – позвал мальчик, - Посмотри!
Посмотрела мама за окно:
– Так то – туман… - Собрала мальчика и в садик повела. А через туман видно только то, что совсем рядом, а вдаль – нет.
– Мама, мама, вот бы бабушке такой – по туману железная пушка не стреляет!..
Пришёл мальчик в садик, а там ему девочка со знанием дела и говорит:
– Туман – вон с той трубы берётся, - и в сторону фонарей тычет. – Там чудовище, страх с красными глазами прячется. Только взрослые его не видят, потому что глаза у них не такие острые. А мне бабушка про него рассказала. И я его видела!..
Посмотрел мальчик в сторону каменной трубы – и правда, колышутся красные глаза, будто кто головой вертит, да вглядывается.
– И гудит оно… - Прямо в ухо прошептала девочка и тут же спряталась за подоконник. И мальчик спрятался тоже.
Целый день они прятались от чудовища, чтобы красные глаза не заметили. А вечером пришла мама. С мамой мальчику перестало быть страшно, и он сказал:
– Мама! Смотри туда! Там, за трубой живёт чудовище, страх с красными глазами. Оно выдыхает туман. Давай его попросим, чтобы напустил тумана бабушке, в наш город, чтобы пушка с горы не стреляла!..
Расплакалась мама, прижала к себе мальчика и сказала:
– Боюсь, много ещё жертв нужно будет, чтобы пушка не стреляла – самое дорогое, что у нас есть…
Долго думал мальчик, что отдать ему самого дорогого? Бабушкиного зайца отдавать не хотелось. Но чем дольше думал он, тем сильнее убеждался, что заяц, что прятался с ним по подвалам, ехал через военные посты, спал с мальчиком каждую ночь – самая дорогая жертва.
Надо ли напоминать взрослым читателям, что есть самое дорогое и бесценное? Так вот, заяц был самым дорогим, что связывало мальчика со всей прошлой жизнью.
Когда мальчик решился, то влез на подоконник, встал во весь рост и показал красным глазам страха зайца:
– Я отдам самое дорогое, что у меня есть, а ты закроешь туманом мой город, чтобы железная пушка больше не стреляла. Ты слышишь меня? Ты согласен?
И мальчику показалось, как красные глаза вдруг сузились, будто выхватили жертву из молочной мглы. Послышался неясный вздох и протяжное гудение, более похожее на согласное : «Да-а-а…»
Обрадовался мальчик, но тут его подхватили с подоконника мамины руки со словами:
– А ну ка, спать!..
И мальчик тут же спокойно уснул. А на утро, сверкая глазами от найденного решения, сказал маме:
– Мама! Вчера я договорился с чудовищем, что живёт за трубой, о жертве. Оно возьмёт зайца, чтобы накрыть наш город туманом!
Но на этот раз мама не расплакалась, а всыпала мальчику, чтобы игрушками не разбрасывался, да в чудовищ не играл. Всыпала и отправила в сад, потому что в чужом городе ей нужно было много работать, чтобы заплатить за жильё и еду.
Мальчик сначала обиделся, насупился и всю дорогу в сад хмуро глядел под ноги. Но потом вспомнил слова девочки из садика, что у взрослых не такие острые глазки.
– Мама просто не видит, что можно сделать для бабушки, а я уже договорился с чудовищем. А договор – дороже денег! – Сказал мальчик девочке из садика, и та восторженно посмотрела на него.
В этот день они не прятались больше от красных глаз, потому, что когда двое соглашаются исполнять условия договора, то перестают быть врагами.
– Воспитательница добра ко мне, – рассуждал мальчик, – её будут ругать, если я уйду прямо сейчас. Мама не пойдёт со мной вечером, потому что не видит того, что я, и не пустит меня к трубе. Потому я пойду к чудовищу ночью.
И девочка из садика одобрительно кивнула.
Так мальчик и сделал. Он, как ни в чём не бывало, пришёл домой, съел макароны на ужин, послушал с мамой новости по радио и лёг спать. Мальчик тихо лежал в кровати и ждал, когда мама уснёт. Дождавшись, он взял одежду и зайца и тихо вышел в дверь.
На улице было темно и тихо. Лишь два ярких глаза чудовища горели во мраке. На них и пошёл мальчик, ничего не боясь и повторяя:
– Я несу жертву чудовищу из трубы, - и все страхи тут же расступались перед ним, освобождая путь смелому, который договорился с самым ужасным из них. Мальчик пересёк тихую рощу и упёрся в высокий каменный забор. Заборы огораживают какой-нибудь участок земли, чтобы чужие не могли попасть туда. Вокруг садика тоже решетчатый забор. Мальчик знал, что забор садика можно обойти и там будет калитка. Он пошёл вдоль забора, но калитка всё не находилась. А через некоторое время забор превратился в из проволочной сетки. Тогда мальчик подумал, что один участок огорожен каменным забором, другой – проволочным, а между ними щель! Так и случилось – два хозяина построили забор друг против друга, и между ними остался проём, шириной в мальчика. И мальчик пролез в него и пошёл между двумя заборами, как по заросшему кустами коридору. Взрослый человек ни в жизнь не протиснулся бы по нему. Но мальчику повезло, и в конце коридора он вышел прямо к трубе.
Каменная труба стояла у громадного, низко гудящего цеха, куда из земли заходили железные трубы с кранами, а на стенах висели тусклые лампы. Мальчик зашёл справа, слева, но не увидел чудовища. Тогда он посмотрел вверх. Вероятно, чудовище дожидалось наверху и, как обычно, смотрело по сторонам немигающими глазами. Наверху виднелась железная лестница, но нижняя ступень так высоко – ни в жизнь не допрыгнуть!
– Я пришёл! – Закричал мальчик. Вверху кто-то завозился, но красные глаза не обратились вниз. – Я принёс тебе жертву! – Ещё раз крикнул мальчик, положил зайца у лестницы, и уже было решил идти обратно, но подумал, что кто-нибудь заберёт зайца раньше и договор не будет исполнен.
Возле забора лежали ящики и катушки от кабелей. Мальчик натаскал их к лестнице и построил крепкую башню. Цепляясь за доски, он взобрался на самый верх и взялся за нижнюю ступень. Мальчик оттолкнулся ногами, подтянулся и влез на край. И тут услышал, как ящики его башни посыпались вниз. Но это не испугало мальчика. Он вновь увидел открытый путь к красным глазам чудовища и полез вверх.
Лестница холодная и сырая. Ветер с каждой ступенью дул всё сильнее, но мальчик взбирался всё выше и выше, пока не добрался до решетчатого балкона с гудящими электрическими антеннами. Но кроме них на балконе никого. Мальчик полез выше, где на двух мачтах висели красные фонари. Чудовища не оказалось и там. Но кто-то вздыхал и хлопал наверху! Тогда мальчик полез выше, где каменная труба превращалась в стену белых струй. Мальчик добрался до самого края, сунул голову внутрь, но не разглядел ничего. Крикнул:
– Я принёс тебе жертву, как уговорено. Закрой своим туманом мой город и мы будем в расчёте! – И где-то в глубине трубы раздался низкий вздох, что-то хлопнуло и плотный клуб жаркого пара, прокатившись, вырвался наружу, едва не сбросив мальчика вниз. Но тот крепко держался за край лестницы, достал из-за пазухи любимого зайца, в последний раз посмотрел в глаза-бусинки и решительно опустил в белые струи.

Когда рассвело, мальчика нашли не сразу. По ящикам у лестницы сторож высмотрел его замёрзшего между кабелями у антенн, вцепившегося в крепления. Мама в больнице то плакала, то ругалась. Но как-то перед выпиской пришла задумчивая и, обняв сына, рассказала ему:
– Звонила бабушка. У них долго стоял плотный туман, и железная пушка не стреляла с горы. Говорят, заржавела. А теперь объявили перемирие и тоже не стреляют. А ещё, – сказала мама, – два офицера с разных сторон, на День города вызвали актёров и приказали им не петь воинственных песен, не провозглашать зажигательных лозунгов, а попросить людей из подвалов больше не бояться. – Мама улыбнулась, - и один из этих офицеров – твой отец…

(04.01.2015)