Человек Человеков. Дневники Внезапного Поэта

Пролог

Я – Человек Человеков
С неподкупным лицом расстреляю вас взглядами.
Я – порождение самого светлого,
Что расползлось по ели гирляндами.
Мое отвлеченное инакомыслие
Горит фейерверком темною ночью,
А вы все сидите больные и лысые,
Теряете головы средь многоточий.
Вы в Вавилонских садах,
Простреленных пулями,
Жрете ржавую сельдь
На страницах книг Бродского.
А не ваши ли предки
С лицами-дулями
Сжигали знамена слов
Маяковского.

* * *
Я – Человек Человеков.
Читаю Островского, слушаю Брамса.
Пишу свои песни о том, чего не было
И мыслям своим застрелиться не дамся!

Часть Первая. Город

Я гуляю по городу
С шавками милыми,
Что лают мне песни,
Крутясь под ногами.
Читаю все то, что написано вилами
На мутной воде меж облаками.
А город прожжен переулками алыми,
Где в сигаретном дыму
Барышни голые
Крутят любовь с такси запоздалыми,
Но чувства те черные,
Но чувства те черствые.
А я на стенах пишу тем, чем мне пишется
Обвиняю всех тех, кто войны развязывает.
Где-то вдали вновь стрельба слышится…
Видать не рассказываю,
Видать предсказываю…
И прет из меня, как дерьмо из люка,
Открытого слесарем посреди магистрали…
- Ну что ты смотришь, старая шлюха?!
Видишь сколько мне в душу насрали?!
Но вдруг замолчав и чуть остепенившись,
Вновь побреду по узким улкам
Туда, где почувствую ветра движение
Наедине с ударами гулкими.

* * *

Я, головой в небе, лежу в чистом поле.
Филин криками душу рвет в клочья.
Сколько сегодня пролилось крови?
Сколько домов будет разрушено ночью?
Луна светлоликая из-за облака пялится…
Ну что же ты смотришь на меня, родная?
На неба канве, в горизонта пяльцах
Бог вышивает ночь иглой молнии.

Страшно мне… и смешно чуть-чуть
Просто так лежать, не смыкая век,
Раскопать себя и понять всю суть,
Что я с большой буквы «Ч» Человек.
Я могу судьбу взять и отменить,
Мировым кулаком пробить в небе лаз,
Лестницу свою к краю прислонить,
Чтобы каждый смог туда залезть из нас…
И когда мы там установим власть…
Да о чем же я?! Господи, прости!
Вот уже рассвет… Мне пора вставать
И идти туда, где гасят фонари.

* * *

Мертвый город, грязь пережевавши,
Плюет туманом в потное окно.
Вам, победителям, не расхлебать той каши,
Что предыдущими заварена давно.
В порыве гордости за то, что вы такие,
Изрешетившие весь мир системой ПРО,
Вы вдруг поймете, что вы натворили,
Разворошив прогнившее нутро.
Стреляй в меня, о Бог Большого Мира!
Убей и все! Чтоб не было вообще!
Ты слаб внутри, но с виду – суперсила…
А я – Человек с огромной буквы «Ч».
Ты прослезишься, встанешь на колени
И, помолившись, выстрелишь в висок.
Я обложу тебя охапками поленьев…
Твой прах укроет ветреный песок…
Когда-нибудь случится это, знаю.
Враг упадет, раздавленный в пыли.
Зеленые бумажки в небо улетают,
Оставив городу огромные нули.

Ну что же, день уж на исходе,
Пора ложиться в мятую постель.
Пусть наши сны закату будут в коде,
Пусть пыль укроет белая метель.

Часть вторая.
Пару миллионов лет спустя…

Часы – есть секунды,
Для тех, кто умеет жить…

Весенний вечер, подремав,
С большой натугой поднял веки.
Он плюнул в окна свежий март,
Поднял на половодье реки.
Пошел он бунтом на Москву –
Страну неведомого счастья,
Где от тревоги и ненастья
Все люди прячутся в углу.
И муравейник закипел
В преддверии страстной недели,
А в воскресенье яйца ел
И в высшее так свято верил…
Он мне твердил, что смерти нет,
С прилавка торговав Заветом.
Проклиная тьму со светом,
Хотя не видывал он свет.
Вот снова вечером луна
Кидает свет свой мне на плечи.
Меня всю ночь ждала звезда –
Я не пришел так к ней на встречу…
Я в эту ночь пошел гулять
По городским немым дорогам,
Смотря на небо и под ноги,
А вечер снова лег дремать.

* * *

Любовь, в безумстве будних дней,
Собою до краев наполнит
Сердца «болеющих» людей,
Чтобы один другого помнил.
Всегда…
Везде…
Лишь иногда на сон прекрасный прерываясь,
Где снова видится Она…
А почему? Он сам не знает…

* * *

Дождь прошел, и вновь покатились вниз
Обломки сломанных системами слов.
Странная, как смерть; прекрасная, как жизнь,
Ты пришла с отчаяньем, любовь.

Расстреляла всех стрелами
Да души собрала.
Крыльями укрыла белыми,
А потом ушла…

И на пепле снов пляшут облака
В небе над осеннею Москвой!
И я теперь один, и ты теперь одна,
И я тебе, как прежде был, чужой!
А она стоит с луком за спиной
И пьет мою соленую кровь!
Странная, как жизнь, жизнь перед войной,
Она пришла с отчаяньем, любовь!

Расстреляла всех стрелами
Да души собрала.
Крыльями укрыла белыми,
А потом ушла… С отчаяньем ушла…

* * *

Атропос, Клото и Лахесис…
О чем мне скажут эти имена?
Их я услышу, в темноте повесясь,
Когда со мной заговорит стена.
И страх, и боль вновь отдадутся эхом
От каменных полов и потолков,
И я зальюсь широким горьким смехом,
И ты придешь ко мне, моя любовь.
И я пойму, зачем я жил на свете,
Зачем я небо выпивал до дна…
Атропос, Клото и Лахесис…
Мне все сказали эти имена…

Эпилог

Город погас в сияющей дымке,
Темные окна, колодцы дворов…
И все, кто были людьми уже превратились
В серийных убийц и карманных воров.
Старуха-весна уже разлюбила,
И все, кто любили уже разошлись.
И ангелы смыты волнами Нила –
Бурной реки, стремящейся вниз.
И мой корабль несет по теченью,
Но ветер затих, опустив паруса…
Я поднимаю свой взгляд и со зловещим презреньем
Смотрю в глаза седым небесам.
- О, Господи! Боже! За что нам проклятье?
Унылые дни так долго идут.
И с годами сильнее стал понимать я
Как долго еще мы останемся тут,
Как долго блуждать нам в лесах разногласий,
Для жизни короткой искать правильный путь.
Лучше, наверно, останемся в чаще,
Куда злые лешие нас заведут.
Но к черту отчаянье! Мы выйдем из леса,
Мы выиграем битву у держащих бой!
Под гром канонады и пение песен
Они лягут ковром под свирепой толпой!
И их руководство в крови захлебнется,
Черкая в тетради план грабежа…
И в сердце их черное по ручку воткнется
Старый запятнанный кровью кинжал…

Поэма та же, глава вторая.

Той, которая в моем сердце…

Слепой ветер закружит газеты
Ураганами связанных слов,
Про убийства и киноленты,
Про художников и козлов.
Про то, что все в этом мире не чисто,
Про то, что есть какая-то связь
Между слесарем и трубочистом,
Да и всеми, кто падал в грязь.
Про то, что все в этой жизни будет
Только так, как захочет судьба.
Про то, что нам не выбиться в люди,
Если мы из глухого села.
Но не пишут ведь в этих газетах
Про то, что в жилах вскипает кровь
У актеров в немых кинолентах
При одном лишь слове - "Любовь".
А я возьму тебя за нежную руку,
И мы пойдем по прохладным садам...
Для кого-то любовь - это мука,
А я тебя никому не отдам.
И пускай заливаются криком
Все, кто вышел на нас посмотреть...
Я люблю... Я люблю тебя, Ника!
Ты не узнаешь о том из газет...

* * *

Опьяненный чувством свободы,
Окрыленный в сердце стрелой,
Я раздвину небесные своды,
Чтоб с тобой посидеть под луной.
Я разрежу счастливое небо,
Вскрою череп звездной ночИ...
Я за той, что несет мне победу
Готов крылья землей волочить.

* * *

Она не встанет пред тобой на колени,
Не подарит букет алых роз,
Не попросит даже прощенья
За всех тех, кто ушел под откос.
Расстреляет нас из "Катюши",
Разорвет взрывом ядерных бомб,
Соберет наши спелые души...
Такова в наше время любовь.

* * *

Я во снах ухожу в города,
Где акации в полном цвету,
Где прохлада в тени у пруда,
И салюта в ночи громкий стук.
Будто бьется он в двери небес,
До самых звезд чуть не долетя...
Я уверен, что где-то здесь
Я когда-то встречу тебя.

* * *

Я бы верил в смешные приметы
И боялся бы черных котов.
Я бы долго ждал Магдалену
В одном из берлинских садов.
Я бы жил в одних лишь мечтаньях,
И сердца бы плавил в металл.
Может я остался бы тайной,
И свое лишь Богу б отдал.
Я б разрушил бетонные стены
Моих убого построенных снов.
Я б слизал с груди Мельпомены
Ее сладкую, сладкую кровь.
Я бы прятался в свою душу,
Только-только завидев любовь,
Переехал бы в райские кущи,
Ублажая себя вновь и вновь.
Я б в Испании пел серенады,
Итальянкам дарил бы цветы...
Но мне этого больше не надо
Ведь у меня есть, любимая, ты.

* * *

Тепло –
Такое странное
Чувство,
Которое гнется,
Мнется,
Но все же желанно
Под старым пальто.
Тепло,
Измызганной шавкой,
Суется под
Ноги,
Руки,
Выпученные глазки
Господ.
И я гладил тепло…
Я гладил! Вы!
Слышите, гладил!
Потрепанные нервы
Развиваются флагом
В нагом, но
Таком наглом
Теле, где сердце
Пока не стало гумном.
На деле
Его можно спасти
В секунде,
Шаге,
Миге
От пропасти,
Самой светлоликой
Девушке.
Ника! Ника!
Спаси мою душу,
Которая мягкая,
Светлая,
Добрая,
Но иногда непокорная,
Так и тянется что-то нарушить!
Слушать
Как чавкают,
Пытаясь за час
Скушать
Ведро попкорна,
Невыносимо…
И как собаки
Визжат и гавкают,
Прося у хозяина корма…
Россия!
Россия, катимся к черту?!
Зачем? Узнаешь…
Там теплее, чем
В домах, где замерзают
Ветераны и нечисть…
Без рук,
Ног
И прочих конечностей!
Они даже не могут
Погладить тепло
Из-за твоей беспечности.
Прости, земля!
Я
Не имею в виду тебя.
Ты не виновата
В том,
Что победоносцы-солдаты
Не могут найти тепло…
Я умоюсь,
Побреюсь,
Обуюсь, оденусь
И скроюсь
От страшного собачьего воя
И крика:
«СПАСИТЕ!!! ПОМОГИТЕ!!!»
В твоих объятиях,
Ника!
Если, конечно, позволишь…
_________________________

Стих очень жесткий.
Наболело просто.
В голове все мысли
Напряглись,
Зажмурились,
Так мелодично,
Трагично
Скрипят зубами,
Стараясь для тела
Мозги уберечь,
Чтоб не скисли…
Прости меня, Ника,
За то, что сегодня
Слова не ласкаю,
А сажаю на пики!
Не то, что на представлении
В ёперном театре
Ла Скала.
Я сказал все, наверно…
Да, верно…
Точно все.

* * *

Я смотрю на пустой горизонт...
Сонной походкой бредет солнце к закату.
По диким просторам синеющих волн,
Оно все уходит... уходит куда-то...
Странная ночь. Горят фонари
И дождь шлепает все по чернеющим лужам...
Мне хотелось бы мир тебе подарить,
Мне хотелось бы просто понять, что я нужен
Тебе. Такой дорогой,
Такой неизвестной, но все же любимой...
Я так бы хотел остаться с тобой...
Я так бы хотел не пройти мимо
Тебя....

* * *

Схожу с ума от горькой грусти,
Что не познать вам никогда.
Ее Поэт мой златоустый
Когда-то обратил в слова.
Я плавлюсь льдом на жарком солнце,
Я ухожу водой в песок…
А Жизнь все пялится в оконце
И Смерть все тычется в висок.
Уйти ли мне? Пожить немного?
Зачем? Ведь все уже мертво…
Видать туда мне и дорога,
В мое проклятое нутро…

* * *

Я молюсь немым иконам
Непонятными словами.
Разбавляю кровь Кагором
Пред святыми образами.
Не виню тебя не в чем я –
Не в чем мне тебя винить…
Я шагаю обреченно
Свое счастье хоронить.
Хоронить под звуки маршей
Или под «Собачий Вальс»…
Все равно немного страшно
В губы Смерть поцеловать…
Но душа моя по кучкам
Вновь все чувства разложила.
И сердце просится на ручки
К той, которая разбила.
Я поломан и заброшен
Вещью в самый дальний угол…
Кроме смерти выход проще
Не найдет мне даже Google.
___________________
Но не надо мне легких путей,
Да и смерть мне не под стать…
Я среди идиотских идей
Выход в Яндексе буду искать.

* * *

Я в океане собственных надежд
Тону с мечтою о спасеньи.
Ведь я разбит о неприступность звезд,
Ведь я раздавлен солнца возрожденьем…
Распущен я по миру, по домам,
Всем голым из меня сошьют рубахи…
И выбросят на свалку старый хлам –
Лихую голову, что скатилась с плахи.
Палач мой, стой! Не убивай, прости!
Я не хотел отдать кому-то боли…
В твоих руках топор, топор немой тоски,
От которой радость брызжет кровью…
Постой, остановись! Я плачу, посмотри!
Я умоляю Бога спасти душу,
Которая лежит в святой пыли –
Пыли надежд и мечт, что ты разрушил…
Ну что ж, руби, коль взял уже замах…
Руби, чтоб кровь моя забрызгала все окна
В соседних забегаловках, домах!
Но смерть моя хоть будет не жестока…
Я улечу под неба потолок,
Я спрячусь в облаков пушистых лапах…
А ты сглотнешь неистовый комок,
Комок тех слез, что я пролил на плаху…

___________________________________



…День встает, смотри, как пятится ночь.
Красное на черном!
Звезды, прочь!
Красное на черном!
На Кресте не спекается кровь.
Красное на черном!
И эпилогом – любовь...

К. Кинчев.