*** Побег пациентки, заказанный Василию Францевичу, состоялся,однако не совсем так, как хотелось докторам. Гражданка Чичикова так втрескалась в отвечавшего ей взаимностью павиана, что устроилась тут же смотрительницей к нему в зоопарк. - Такой милашка, этот павианчик, ну прямо мой любимый Бардемчик впоследнем «Бонде» - визжала старушка. Украду.На следующее утро Чичикова исчезла из клиники. Вася пришел в состояниенепрерывной эйфории, постоянно хвалил себя за то, что не спрятал ключ от параднойдвери, кричал, что это восхитительно, и кончил пожеланием, чтобы Чичикова самаскорее попала в клетку навсегда. Виктория Викторовна сидела в кабинете, запустив пальцы в волосы, и говорила: - Воображаю, что будет твориться в зоопарке... Вообража-а-ю. "ОтСевильи до Гренады", боже мой. Да туда же детей теперь пускать нельзя будет!Но в зоопарке ее тоже не обнаружили.Выяснилось только одно - что Пиппа отбыла на рассвете в заломленной шляпке,захватив с собой бутылку текилы в буфете, шприцы доктора, ноутбук и все свои документы.Валя и Федя, не скрывая, выразили свою бурную радость и надежду, что Пиппабольше не вернется. Пропали также газовый пистолет охранника и колечко с феонитом у Вали. Виктория Викторовна поругалась с зоодиректором до того, что тот сел писатьзаявление в районную прокуратуру, крича при этом, что он не сторож пациенткампрофессора Воздвиженской, тем более что эта гражданка Чичикова не далее, каквчера, оказалась гнусной аферисткой и половой террористкой, прихватив с собой вбега лучшего павиана зоопарка. Целый день звенел телефон, звенел телефон на другой день. Врачи принималинеобыкновенное количество пациенток, а на третий день вплотную встал в кабинетевопрос о том, что нужно дать знать в посольство, какое должно разыскать Чичикову вкиевском омуте, хотя Вася и был категорически против. И только что было произнесено слово "посольство", как благоговейнуютишину МЕГАСТАР - РЕЗУСШОУ & ГИНОМЕДИКАЛ прорезал визг тормозов иокна в клинике дрогнули.Затем прозвучал уверенный звонок, и Чичикова вошла с необычайным достоинством, в полном молчании сняла шляпку, повесила на вешалку у Феди ипредстала в новом виде. На ней была кожаная косуха с чужого плеча, кожаные же потертые штаны и английские высокие сапожки со шнуровкой до колен. Сзадиболтались наручники. Неимоверный запах разврата сейчас расплылся по всей приемной.Воздвиженская и анестезиолог точно по команде скрестили руки на груди,остановились у стойки и ожидали первых сообщений от Чичиковой.Она пригладила жесткие рыжие волосы, кашлянула и осмотрелась так, что видно было: смущение Чичикова желает скрыть при помощи развязности. - Я, Виктория Викторовна, - начала она наконец говорить, - на должностьпоступила. Оба врача издали неопределенный сухой звук горлом и шевельнулись.Воздвиженская опомнилась первой, руку протянула и молвила: - Удостоверение дайте. Было напечатано: " Киевский Городской Совет Народных Депутатов. Гражданка Чичикова Пиппина Образеяновна действительно состоит заведующей подотделом защиты сексменьшинств города Киева от правоэкстремистских элементов(бритоголовых и пр.) в отделе ККХ". - Так, - тяжело молвила Виктория Викторовна, - кто же вас устроил? Ах,впрочем, я и сама догадываюсь. - Ну, да, Ушвиц, - ответила Чичикова. - Позвольте вас спросить - почему от вас так отвратительно пахнет? Чичикова понюхала куртку озабоченно. - Ну, что ж, пахнет... Известно: по специальности. Вчера кокс тянули, тянули, нацболов душили, душили... Виктория Викторовна вздрогнула, и посмотрела на Василия. Глаза у тогонапоминали два черных дула, направленных на Пиппу в упор. Без всякихпредисловий он двинулся к старушке в кожаном и легко и уверенно взял ее за глотку. - Караул! - чирикнула Чичикова, бледнея. - Доктор! - Ничего не позволю себе дурного, Виктория Викторовна, - не беспокойтесь, -железным голосом отозвался Францевич и завопил: - Валя, Чиччолина! Те появилисьв приемной. - Ну, повторяйте, - сказал Вася и чуть-чуть притиснул горло Чичиковой к вешалке, - извините меня... - Ну хорошо, повторяю, - сиплым голосом ответила совершенно пораженнаяЧичикова, вдруг набрала воздуху, дернулась и попыталась крикнуть "караул", нокрик не вышел, и голова ее совсем свисла на бок. - Доктор, умоляю вас, заплакала Чиччолина. Давайте я станцую. - Погодите. Чичикова закивала головой, давая знать, что она покоряется и будет повторять. - ...Извините меня, многоуважаемая Чиччолина и Валентина?.. - Прокофьевна, - шепнула испуганно Валя. - Уф, Прокофьевна... - говорила, перехватывая воздух, осипшая Чичикова, - ...чтоя позволила себе... - Себе гнусную выходку ночью в состоянии полового возбуждения. - Возбуждения... - Никогда больше не буду... - Не бу... - Пустите, пустите ее, Василий Францевич, - взмолились одновременнообе женщины, - вы ее задушите.Василий выпустил Чичикову на свободу и сказал: - Джип вас ждет? - Нет, - почтительно ответила Чичикова, - он только меня привез. - Теперь имейте в виду следующее: вы опять вернулись в квартиру ВикторииВикторовны? - Куда же мне еще? - робко ответила Чичикова, блуждая глазами. - Да по мне - хоть куда. Так вот - быть тише воды, ниже травы. В противномслучае за каждую безобразную выходку будете иметь со мною дело. Понятно? - Понятно, - ответила кожаная завподотделом.Виктория Викторовна во все время насилия над Чичиковой хранила молчание.Как-то жалко она съежилась у стойки и рассматривала монитор, потупив глаза впаркет. Потом вдруг подняла их на старушку и спросила, глухо и автоматически: - Что же вы делаете с этими... с нацболами? - На садомазо пойдут, - оветила заведующая, - из них рабов будут делать на изысканный вкус. Засим в клинике настала тишина и продолжалась двое суток. Чичикова утромуезжала на черном джипе, появлялась вечером, тихо обедала в компании профессора,Чиччолины и Францевича. Дня через два в клинике появился огромный павиан с подрисованными глазами вошейнике из сексшопа и очень смутился при виде великолепия клиники. На голове унего была кожаная фуражка машиниста тепловоза.Он шел следом за Чичиковой, прикованный наручниками к ее лапе, и в приемнойстолкнулся с профессором. Та оторопелая остановилась, прищурилась и спросила: - Позвольте узнать? - Я с ним расписываюсь, это – наш сотрудник, кличка «машинист», жить со мнойбудет.Виктория Викторовна поморгала глазами, подумала, глядя на подбоченившегосяпавиана, и очень вежливо показала ему жестом на кабинет. - И я с ним пойду, - быстро и подозрительно молвила завподотделом. И тут моментально вынырнул как из-под земли Василий Францевич. - Извините, - сказал он, - профессор побеседует с сотрудником, а мы уж свами побудем здесь. - Я не хочу, - злобно отозвалась Чичикова, пытаясь устремиться вслед за растерянным«машинистом» и Викторией Викторовной. - Нет, простите, - Францевич взял Чичикову за лапку, отстегнул наручники булавкойи они пошли в смотровую. Минут пять из кабинета ничего не слышалось, а потом вдруг глухо донесся хохотпавиана. Виктория Викторовна стояла у стола, а сотрудник отвратительно ржал,разбрасывая слюну и обнажая желтые клыки. Затем торжественно распахнулись двери и доктор по приглашению Виктории Викторовны ввел Чичикову. Та бегала глазами, и шерсть на голове у нее возвышалась,как щетка. - Подлец, - выговорила заведующая подотделом, сверкая заплаканнымиразмазанными глазами и морося волосатым напудренным носом. - Вы знаете, что это подсудное дело?! Животное! Документы на стол, - жесткосказала Виктория Викторовна, - Чичикова подчинилась. Старуха сыграла ва-банк: - Я инвалидка после трансплантации, - пропищала она.Павиан встал, с громким хохотом сбросил с мизинца Валино колечко с феонитоми, перекрестившись, вышел. - Ну, ладно, - вдруг злобно завизжала Чичикова, - попомнишь ты у меня. Завтрая тебе устрою сокращение штатов! - Ежедневно, - взявшись за ворот косухи, выговорил Вася, - сам личнобуду справляться в зоопарке - не пропал ли павиан. И если только узнаю, чтопропал, я вас… Собственными руками здесь же пристрелю.Берегитесь, Чичикова, - говорю португальским языком!Чичикова, не отрываясь, смотрела на Васины губы. - У самих револьверы найдутся... - пробормотала Чичикова, и вдруг, изловчившись,достала газовый пистолет, направила его на Викторию Викторовну, потом наВасилия Францевича, издала звериный визг и сквознула в дверь. - Берегитесь! - донесся ей вдогонку Васин крик. Ночь и половину следующего дня висела, как туча перед грозой, тишина.Все молчали. Чичикова больше не появлялась.Но через три дня профессор Воздвиженская в совершенно неурочный час принялаодну из своих прежних пациенток, толстую и рослую мадам в шикарном брючномкостюме и галстуке. Войдя в кабинет, она вежливо поклонилась профессору. - У вас боли, голубушка, возобновились? - спросила осунувшаяся ВикторияВикторовна, - садитесь, пожалуйста. - Мерси. Нет, профессор, - ответила гостья, ставя шляпку на угол стола, явам очень признательна... Гм... Я приехала к вам по другому делу, ВикторияВикторовна... Питая большое уважение... Гм... Предупредить. Явная ерунда.Просто она фурия... – Пациентка полезла в кейс и вынула бумагу, - хорошо,что мне непосредственно доложили... Виктория Викторовна надела очки и принялась читать.Она долго бормотала про себя, меняясь в лице каждую секунду. "...А такжеугрожая убить председателя подотдела по медицине от отдела по финвопросамисполкома Ушвица из чего видно, что хранит огнестрельное оружие. И произносит аполитичные речи, даже ноутбук с Проектом Нового Налогового Закона приказаласвоей социалприслужнице медсестре Валентине Прокофьевне Буниной изьятьнавсегда, как явная монархистка со своим ассистентом наркотизатором ВасилиемФранцевичем, который тайно в сговоре с окулистом и однокурсником КонстантиномЖмундом делал запрещенные ему операции за деньги. Подпись заведующей подотделом защиты сексменьшинств П. Чичиковой -удостоверяю., начальник подотдела налоговой Ушвиц, секретарь Оболенская.» - Вы позволите мне это оставить у себя? – спросила Виктория Викторовна,покрываясь пятнами, - или, виновата, может быть, это вам нужно, чтобы датьзаконный ход делу? - Извините, профессор, - очень обиделась пациентка, и очки ее вспотели, - выдействительно очень уж презрительно смотрите на нас. Я... - И тут онастала надуваться, как американская жаба. - Ну, извините, извините, голубушка! - забормотала Виктория Викторовна,простите, я право, не хотела вас обидеть. Милочка, не сердитесь, меня онатак задергала... - Я думаю, - совершенно отошла пациентка, - но какая все-таки дрянь!Любопытно было бы взглянуть на нее. В Киеве прямо легенды какие-то провас рассказывают... А недавно из зоопарка две обезьяны сбежали… Их поймали наМайдане Незалежности. Говорят они непрерывно совокуплялись, а у одной из нихнашли кокаин. Виктория Викторовна только отчаянно махнула рукой. Тут пациенткаразглядела, что профессор сгорбилась и даже как будто посерела за последнеевремя. На следующий день Иван Францевич не выдержал и спросил у профессора: - Виктория Викторовна, расскажите , - как вам удалось перевербовать этого тупогопавиана? Это же немыслимо! - Я, голубчик, в университете увлекалась зоопсихологией, и кое что умею из зоогипноза. Вот, - пригодилось. - Виктория Викторовна, а если Чичикову обработает этот Ушвиц, что ж из нее получится? Боже мой, я только теперь начинаю понимать, что может выйти из этой озабоченной кокаинистки. - Ага? Теперь поняли. А я поняла через десять дней после операции. Ну так вот, Ушвиц и есть самый главный дурак. Он и не понимает, что Чичикова для него еще более грозная опасность, чем для меня. Ну, сейчас он всячески старается натравить ее на меня, не соображая, что если кто-нибудь в свою очередь соберет вместе правых или левых «чичиковых», даст им палки и «коктейли Молотова», натравит их на самого Ушвица, то от него останутся только рожки да ножки. - Еще бы, одни «чики-пики» чего стоят! Человек с гормонами макаки! - О нет, нет, - протяжно ответила Виктория Викторовна, - вы, доктор, делаете крупнейшую ошибку, ради бога не клевещите на обезьянку. Чиччолина – вам подтверждение. Садомазо и прочее, – это временно… Это вопрос дисциплины и двух – трех недель. Уверяю вас. Еще какой – нибудь месяц, и она перестанет на них кидаться, но потом… - А почему же теперь… - Василий Францевич, это элементарно, что вы в самом деле спрашиваете. Да ведь яичники не повиснут же в воздухе. Ведь они все таки привиты в человеческое тело, дайте им прижиться. Сейчас Чичикова проявляет еще только остатки человечьего, и поймите, что садизм – это еще лучшее из того, что она может творить, пока совсем не оскотинится. Самое плохое, что было в Пиппе О`Бразеяно вылезло наружу и победило обезьяньи гормоны. Вот, Вася, какую мы с вами кашу заварили. До последней степени взвинченный анестезиолог сжал кулаки и твердо сказал: - Ну все, я ее прибью! - Запрещаю это, - категорически ответила Виктория Викторовна. На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено, иначе сами станете Чичиковой. Доживите до старости с чистыми руками. Затем она позвала Чиччолину. - Милая, ты ведь будешь не против поездки за границу, на ПМЖ, скажем вБразилию? Так всем будет хорошо. Нам с доктором прийдется выдать тебя заомоложенную Пиппину О'Бразеяно, чтобы сохранить свою свободу и избежать международного скандала. Документы ее мы забрали, фото твое предоставим. Возрасткак раз подходящий… Тебя после операции никто не видел, кроме Вали и Федора, а они за нас. Подучишь язык, - он несложный… Позже сходим в посольство. - А? Как ты на это смотришь? Нам очень жалко с тобой расставаться, но другоговыхода спастись у нас нет. Выручай, Чиччолина. Чича горько заплакала и обняла Валю и Василия Францевича, потом бросилась нашею к Виктории Викторовне. - Что вы еще спрашиваете, дорогая Виктория Викторовна, я все для вас сделаю,я поеду, как ни тяжело мне будет с вами расставаться. Вы все – моя семья, вы – мои спасители и я по гроб жизни буду вам благодарна! Все плакали навзрыд. Тишина покрыла клинику, заползла во все углы. Полезли сумерки,скверные, настороженные, одним словом мрак. Правда, впоследствии соседичерез двор говорили, что будто бы в открытых окнах смотровой, выходящих во двор, в этот вечер горели у Воздвиженской все огни. И даже будто бы они виделив окне красивую смуглую молодую женщину с книгой в руке, которая что-то быстроговорила на иностранном языке. Проверить трудно. Правда, и Валя болтала, что вкабинете у камина после того, как анестезиолог и профессор вышли из смотровой, ее досмерти напугал Василий Францевич.Якобы он сидел в кабинете на корточках и жег в камине собственноручно тетрадь вжелтой обложке из той пачки, в которой записывались истории трансплантаций профессорских пациентов и компакт – диски.! Лицо будто бы у доктора было совершенно искаженное. И Виктория Викторовна в тот вечер сама на себя не была похожа. За одно можно поручиться: в квартире в этот вечер была полнейшая и благостная тишина.