*** Побег пациентки, заказанный Василию Францевичу, состоялся, однако не совсем так, как хотелось докторам. Гражданка Чичикова так втрескалась в отвечавшего ей взаимностью павиана, что устроилась тут же смотрительницей к нему в зоопарк. - Такой милашка, этот павианчик, ну прямо мой любимый Бардемчик в последнем «Бонде» - визжала старушка. Украду. На следующее утро Чичикова исчезла из клиники. Вася пришел в состояние непрерывной эйфории, постоянно хвалил себя за то, что не спрятал ключ от парадной двери, кричал, что это восхитительно, и кончил пожеланием, чтобы Чичикова сама скорее попала в клетку навсегда. Виктория Викторовна сидела в кабинете, запустив пальцы в волосы, и говорила: - Воображаю, что будет твориться в зоопарке... Вообража-а-ю. "От Севильи до Гренады", боже мой. Да туда же детей теперь пускать нельзя будет! Но в зоопарке ее тоже не обнаружили. Выяснилось только одно - что Пиппа отбыла на рассвете в заломленной шляпке, захватив с собой бутылку текилы в буфете, шприцы доктора, ноутбук и все свои документы. Валя и Федя, не скрывая, выразили свою бурную радость и надежду, что Пиппа больше не вернется. Пропали также газовый пистолет охранника и колечко с феонитом у Вали. Виктория Викторовна поругалась с зоодиректором до того, что тот сел писать заявление в районную прокуратуру, крича при этом, что он не сторож пациенткам профессора Воздвиженской, тем более что эта гражданка Чичикова не далее, как вчера, оказалась гнусной аферисткой и половой террористкой, прихватив с собой в бега лучшего павиана зоопарка. Целый день звенел телефон, звенел телефон на другой день. Врачи принимали необыкновенное количество пациенток, а на третий день вплотную встал в кабинете вопрос о том, что нужно дать знать в посольство, какое должно разыскать Чичикову в киевском омуте, хотя Вася и был категорически против. И только что было произнесено слово "посольство", как благоговейную тишину МЕГАСТАР - РЕЗУСШОУ & ГИНОМЕДИКАЛ прорезал визг тормозов и окна в клинике дрогнули. Затем прозвучал уверенный звонок, и Чичикова вошла с необычайным достоинством, в полном молчании сняла шляпку, повесила на вешалку у Феди и предстала в новом виде. На ней была кожаная косуха с чужого плеча, кожаные же потертые штаны и английские высокие сапожки со шнуровкой до колен. Сзади болтались наручники. Неимоверный запах разврата сейчас расплылся по всей приемной. Воздвиженская и анестезиолог точно по команде скрестили руки на груди, остановились у стойки и ожидали первых сообщений от Чичиковой. Она пригладила жесткие рыжие волосы, кашлянула и осмотрелась так, что видно было: смущение Чичикова желает скрыть при помощи развязности. - Я, Виктория Викторовна, - начала она наконец говорить, - на должность поступила. Оба врача издали неопределенный сухой звук горлом и шевельнулись. Воздвиженская опомнилась первой, руку протянула и молвила: - Удостоверение дайте. Было напечатано: " Киевский Городской Совет Народных Депутатов. Гражданка Чичикова Пиппина Образеяновна действительно состоит заведующей подотделом защиты сексменьшинств города Киева от правоэкстремистских элементов(бритоголовых и пр.) в отделе ККХ". - Так, - тяжело молвила Виктория Викторовна, - кто же вас устроил? Ах, впрочем, я и сама догадываюсь. - Ну, да, Ушвиц, - ответила Чичикова. - Позвольте вас спросить - почему от вас так отвратительно пахнет? Чичикова понюхала куртку озабоченно. - Ну, что ж, пахнет... Известно: по специальности. Вчера кокс тянули, тянули, нацболов душили, душили... Виктория Викторовна вздрогнула, и посмотрела на Василия. Глаза у того напоминали два черных дула, направленных на Пиппу в упор. Без всяких предисловий он двинулся к старушке в кожаном и легко и уверенно взял ее за глотку. - Караул! - чирикнула Чичикова, бледнея. - Доктор! - Ничего не позволю себе дурного, Виктория Викторовна, - не беспокойтесь, - железным голосом отозвался Францевич и завопил: - Валя, Чиччолина! Те появились в приемной. - Ну, повторяйте, - сказал Вася и чуть-чуть притиснул горло Чичиковой к вешалке, - извините меня... - Ну хорошо, повторяю, - сиплым голосом ответила совершенно пораженная Чичикова, вдруг набрала воздуху, дернулась и попыталась крикнуть "караул", но крик не вышел, и голова ее совсем свисла на бок. - Доктор, умоляю вас, заплакала Чиччолина. Давайте я станцую. - Погодите. Чичикова закивала головой, давая знать, что она покоряется и будет повторять. - ...Извините меня, многоуважаемая Чиччолина и Валентина?.. - Прокофьевна, - шепнула испуганно Валя. - Уф, Прокофьевна... - говорила, перехватывая воздух, осипшая Чичикова, - ...что я позволила себе... - Себе гнусную выходку ночью в состоянии полового возбуждения. - Возбуждения... - Никогда больше не буду... - Не бу... - Пустите, пустите ее, Василий Францевич, - взмолились одновременно обе женщины, - вы ее задушите. Василий выпустил Чичикову на свободу и сказал: - Джип вас ждет? - Нет, - почтительно ответила Чичикова, - он только меня привез. - Теперь имейте в виду следующее: вы опять вернулись в квартиру Виктории Викторовны? - Куда же мне еще? - робко ответила Чичикова, блуждая глазами. - Да по мне - хоть куда. Так вот - быть тише воды, ниже травы. В противном случае за каждую безобразную выходку будете иметь со мною дело. Понятно? - Понятно, - ответила кожаная завподотделом. Виктория Викторовна во все время насилия над Чичиковой хранила молчание. Как-то жалко она съежилась у стойки и рассматривала монитор, потупив глаза в паркет. Потом вдруг подняла их на старушку и спросила, глухо и автоматически: - Что же вы делаете с этими... с нацболами? - На садомазо пойдут, - оветила заведующая, - из них рабов будут делать на изысканный вкус. Засим в клинике настала тишина и продолжалась двое суток. Чичикова утром уезжала на черном джипе, появлялась вечером, тихо обедала в компании профессора, Чиччолины и Францевича. Дня через два в клинике появился огромный павиан с подрисованными глазами в ошейнике из сексшопа и очень смутился при виде великолепия клиники. На голове у него была кожаная фуражка машиниста тепловоза. Он шел следом за Чичиковой, прикованный наручниками к ее лапе, и в приемной столкнулся с профессором. Та оторопелая остановилась, прищурилась и спросила: - Позвольте узнать? - Я с ним расписываюсь, это – наш сотрудник, кличка «машинист», жить со мной будет. Виктория Викторовна поморгала глазами, подумала, глядя на подбоченившегося павиана, и очень вежливо показала ему жестом на кабинет. - И я с ним пойду, - быстро и подозрительно молвила завподотделом. И тут моментально вынырнул как из-под земли Василий Францевич. - Извините, - сказал он, - профессор побеседует с сотрудником, а мы уж с вами побудем здесь. - Я не хочу, - злобно отозвалась Чичикова, пытаясь устремиться вслед за растерянным «машинистом» и Викторией Викторовной. - Нет, простите, - Францевич взял Чичикову за лапку, отстегнул наручники булавкой и они пошли в смотровую. Минут пять из кабинета ничего не слышалось, а потом вдруг глухо донесся хохот павиана. Виктория Викторовна стояла у стола, а сотрудник отвратительно ржал, разбрасывая слюну и обнажая желтые клыки. Затем торжественно распахнулись двери и доктор по приглашению Виктории Викторовны ввел Чичикову. Та бегала глазами, и шерсть на голове у нее возвышалась, как щетка. - Подлец, - выговорила заведующая подотделом, сверкая заплаканными размазанными глазами и морося волосатым напудренным носом. - Вы знаете, что это подсудное дело?! Животное! Документы на стол, - жестко сказала Виктория Викторовна, - Чичикова подчинилась. Старуха сыграла ва-банк: - Я инвалидка после трансплантации, - пропищала она. Павиан встал, с громким хохотом сбросил с мизинца Валино колечко с феонитом и, перекрестившись, вышел. - Ну, ладно, - вдруг злобно завизжала Чичикова, - попомнишь ты у меня. Завтра я тебе устрою сокращение штатов! - Ежедневно, - взявшись за ворот косухи, выговорил Вася, - сам лично буду справляться в зоопарке - не пропал ли павиан. И если только узнаю, что пропал, я вас… Собственными руками здесь же пристрелю. Берегитесь, Чичикова, - говорю португальским языком! Чичикова, не отрываясь, смотрела на Васины губы. - У самих револьверы найдутся... - пробормотала Чичикова, и вдруг, изловчившись, достала газовый пистолет, направила его на Викторию Викторовну, потом на Василия Францевича, издала звериный визг и сквознула в дверь. - Берегитесь! - донесся ей вдогонку Васин крик. Ночь и половину следующего дня висела, как туча перед грозой, тишина. Все молчали. Чичикова больше не появлялась. Но через три дня профессор Воздвиженская в совершенно неурочный час приняла одну из своих прежних пациенток, толстую и рослую мадам в шикарном брючном костюме и галстуке. Войдя в кабинет, она вежливо поклонилась профессору. - У вас боли, голубушка, возобновились? - спросила осунувшаяся Виктория Викторовна, - садитесь, пожалуйста. - Мерси. Нет, профессор, - ответила гостья, ставя шляпку на угол стола, я вам очень признательна... Гм... Я приехала к вам по другому делу, Виктория Викторовна... Питая большое уважение... Гм... Предупредить. Явная ерунда. Просто она фурия... – Пациентка полезла в кейс и вынула бумагу, - хорошо, что мне непосредственно доложили... Виктория Викторовна надела очки и принялась читать. Она долго бормотала про себя, меняясь в лице каждую секунду. "...А также угрожая убить председателя подотдела по медицине от отдела по финвопросам исполкома Ушвица из чего видно, что хранит огнестрельное оружие. И произносит аполитичные речи, даже ноутбук с Проектом Нового Налогового Закона приказала своей социалприслужнице медсестре Валентине Прокофьевне Буниной изьять навсегда, как явная монархистка со своим ассистентом наркотизатором Василием Францевичем, который тайно в сговоре с окулистом и однокурсником Константином Жмундом делал запрещенные ему операции за деньги. Подпись заведующей подотделом защиты сексменьшинств П. Чичиковой - удостоверяю., начальник подотдела налоговой Ушвиц, секретарь Оболенская.» - Вы позволите мне это оставить у себя? – спросила Виктория Викторовна, покрываясь пятнами, - или, виновата, может быть, это вам нужно, чтобы дать законный ход делу? - Извините, профессор, - очень обиделась пациентка, и очки ее вспотели, - вы действительно очень уж презрительно смотрите на нас. Я... - И тут она стала надуваться, как американская жаба. - Ну, извините, извините, голубушка! - забормотала Виктория Викторовна, простите, я право, не хотела вас обидеть. Милочка, не сердитесь, меня она так задергала... - Я думаю, - совершенно отошла пациентка, - но какая все-таки дрянь! Любопытно было бы взглянуть на нее. В Киеве прямо легенды какие-то про вас рассказывают... А недавно из зоопарка две обезьяны сбежали… Их поймали на Майдане Незалежности. Говорят они непрерывно совокуплялись, а у одной из них нашли кокаин. Виктория Викторовна только отчаянно махнула рукой. Тут пациентка разглядела, что профессор сгорбилась и даже как будто посерела за последнее время. На следующий день Иван Францевич не выдержал и спросил у профессора: - Виктория Викторовна, расскажите , - как вам удалось перевербовать этого тупого павиана? Это же немыслимо! - Я, голубчик, в университете увлекалась зоопсихологией, и кое что умею из зоогипноза. Вот, - пригодилось. - Виктория Викторовна, а если Чичикову обработает этот Ушвиц, что ж из нее получится? Боже мой, я только теперь начинаю понимать, что может выйти из этой озабоченной кокаинистки. - Ага? Теперь поняли. А я поняла через десять дней после операции. Ну так вот, Ушвиц и есть самый главный дурак. Он и не понимает, что Чичикова для него еще более грозная опасность, чем для меня. Ну, сейчас он всячески старается натравить ее на меня, не соображая, что если кто-нибудь в свою очередь соберет вместе правых или левых «чичиковых», даст им палки и «коктейли Молотова», натравит их на самого Ушвица, то от него останутся только рожки да ножки. - Еще бы, одни «чики-пики» чего стоят! Человек с гормонами макаки! - О нет, нет, - протяжно ответила Виктория Викторовна, - вы, доктор, делаете крупнейшую ошибку, ради бога не клевещите на обезьянку. Чиччолина – вам подтверждение. Садомазо и прочее, – это временно… Это вопрос дисциплины и двух – трех недель. Уверяю вас. Еще какой – нибудь месяц, и она перестанет на них кидаться, но потом… - А почему же теперь… - Василий Францевич, это элементарно, что вы в самом деле спрашиваете. Да ведь яичники не повиснут же в воздухе. Ведь они все таки привиты в человеческое тело, дайте им прижиться. Сейчас Чичикова проявляет еще только остатки человечьего, и поймите, что садизм – это еще лучшее из того, что она может творить, пока совсем не оскотинится. Самое плохое, что было в Пиппе О`Бразеяно вылезло наружу и победило обезьяньи гормоны. Вот, Вася, какую мы с вами кашу заварили. До последней степени взвинченный анестезиолог сжал кулаки и твердо сказал: - Ну все, я ее прибью! - Запрещаю это, - категорически ответила Виктория Викторовна. На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено, иначе сами станете Чичиковой. Доживите до старости с чистыми руками. Затем она позвала Чиччолину. - Милая, ты ведь будешь не против поездки за границу, на ПМЖ, скажем в Бразилию? Так всем будет хорошо. Нам с доктором прийдется выдать тебя за омоложенную Пиппину О'Бразеяно, чтобы сохранить свою свободу и избежать международного скандала. Документы ее мы забрали, фото твое предоставим. Возраст как раз подходящий… Тебя после операции никто не видел, кроме Вали и Федора, а они за нас. Подучишь язык, - он несложный… Позже сходим в посольство. - А? Как ты на это смотришь? Нам очень жалко с тобой расставаться, но другого выхода спастись у нас нет. Выручай, Чиччолина. Чича горько заплакала и обняла Валю и Василия Францевича, потом бросилась на шею к Виктории Викторовне. - Что вы еще спрашиваете, дорогая Виктория Викторовна, я все для вас сделаю, я поеду, как ни тяжело мне будет с вами расставаться. Вы все – моя семья, вы – мои спасители и я по гроб жизни буду вам благодарна! Все плакали навзрыд. Тишина покрыла клинику, заползла во все углы. Полезли сумерки, скверные, настороженные, одним словом мрак. Правда, впоследствии соседи через двор говорили, что будто бы в открытых окнах смотровой, выходящих во двор, в этот вечер горели у Воздвиженской все огни. И даже будто бы они видели в окне красивую смуглую молодую женщину с книгой в руке, которая что-то быстро говорила на иностранном языке. Проверить трудно. Правда, и Валя болтала, что в кабинете у камина после того, как анестезиолог и профессор вышли из смотровой, ее до смерти напугал Василий Францевич. Якобы он сидел в кабинете на корточках и жег в камине собственноручно тетрадь в желтой обложке из той пачки, в которой записывались истории трансплантаций профессорских пациентов и компакт – диски.! Лицо будто бы у доктора было совершенно искаженное. И Виктория Викторовна в тот вечер сама на себя не была похожа. За одно можно поручиться: в квартире в этот вечер была полнейшая и благостная тишина.
Теги:
