11

Я сегодня пила свою грусть
Из бокала, блестящего в свете.
Об этом
Мне знать довелось:
Я тогда распахнула глаза –
Мои нервы электрическим током,
С подскоком
Показали, что грусть льётся в свете.
Я накинула плащ из воды,
Чтобы тоже прозрачной и зыбкой
Стать, как это бывало подчас.
Но грусть не хотела
Делить своё тело
С моим – зыбким и нервным.
Допила её махом – водой,
Я водой тогда стала,
И боль отступала.
Целовала я кромки бокала,
Потому что я знала,
Что внутри меня плачет тоска.
Моя кровь почернела. По венам
Не бегут больше красные реки.
И мои побледневшие веки
Прикрывают смятенье.

12

Мне вдруг разом наскучили раны,
Нанесённые миром и мною –
С собою
Я сейчас не в ладах.
Чёрный цвет стал моим отраженьем,
В зеркалах я подчас вижу лёд –
Он в зрачках поёт
О жажде свободы.
Печальные своды
Моей грудной клетки
Ширятся вздохом.
Но я научилась прикрыть
Ту наготу своей грусти,
Что пошлее эротики жёсткой.
Показав своё голое тело,
Ты становишься просто нагим.
Показав свою голую душу,
Ты приличия явно нарушил.
Чёрствость – это не бич, я-то знаю.
Считаю
Вслух от одного и до сотни.
А в голове
От сотни и до единицы.
Умей притвориться.

13

Это было в ту пору, когда
Я привыкла, что тот человек
Бывал рядом.
Он ядом
Наполнит бокал – и я пью.
Я пила свою кровь
Через трубки упрёков жестоких.
Я себя бичевала,
Говоря, что я дрянь.
И на то были явно причины,
Пусть они и не знали о том,
Что причинами стали.
Эмалью
Белоснежных зубов я блистаю.
И ощеренность злобно-больная
Подменяет наличность улыбки.
Человек мне лил яд – я пила.
Благодарностью был страшный крик,
Что таила я в сердце, под кожей.
Каждый может
Своим криком безумных вести.
И меня не спасти.
Только тот человек явно знает,
Что спасенья нигде не бывает.

14

Иногда мне хотелось понять,
Почему всё вокруг из воды
И из ваты, пропитанной смогом.
И тогда я смотрела в пруды
Под предлогом
Того, что в прудах есть вода.
Я не верила, что всё пройдёт
Так беззвучно,
Как будто и не было звуков
В том мире, где были слова.
Я слова говорила,
Но звук, застряв в горле,
Отшумев в голове,
Увеличив давление,
Умножив сомнения,
Растекался по рту
И соскальзывал вниз через горло,
Оцарапав гортань.
Звук мечтал быть услышанным.
Но я не могла.
Он был слишком скрипящим,
Что-то бубнящим.
И лишь лёд в глазах таял
И бисером сыпал ресницы.

15

У меня отказало вдруг сердце –
Это было за десять минут до полуночи.
Но через полночь когда переступишь,
Рождаешься заново.
Это закон –
Он применён
Ко всем, кто любил, ненавидел, страдал, предавал,
А для тех, кто прожил жизнь в тумане –
Пусть это и странно –
Уготована смерть.
Я тогда не умела стареть –
А теперь научилась.
На сердце морщины
Без особой причины
Рисуют дорожки.
Отказали вдруг сердце с душою.
Я смеялась над этим.
Я смеялась и с крыши упала
Своих мыслей.
А потом я в крови, и в пыли,
И в извёстке, что сыплется белым,
Сумела
Найти им замену –
Последняя степень измены.

16

Он однажды спросил про любовь:
Какой в ней есть смысл и мотивы –
Брезгливым было лицо, когда я отвечала.
Так мало
Для того человека значило это.
Для света
Он мог и галстук надеть.
Но для любви – это пытка.
Нет, он не будет пытаться
Уразуметь смысл.
«Получается, это капкан,
И мы зверя приманкой ловим?
Нацепив шикарные туфли,
Платья лентой обвив фигуру,
Застегнув на лице улыбку,
Приготовив букет комплиментов –
Это просто сплошной капкан?
Но зачем?
Чтобы пить чьё-то сердце,
Выгрузать в душе дыры,
Показав миру,
На что мы способны?» -
Тот человек замолчал
И отвернулся.

17

О безумии речь уже шла.
Так текла
Река мысли. Не бурно,
Не с надрывом
Игривым.
Что ж, я безумных люблю.
Я мечты их ловлю
И составляю букеты.
Тот человек был особого взгляда.
Радугой глаз он безумных искал
И раздувал их страхи.
Я тоже умела бояться –
Признаться,
Так и не знаю, в уме ли я.
Но нам, сумасшедшим, с душой нездоровой,
С болью бескровной
Предстоит смириться.
Я надела халат рукавами вперед.
Но это было так глупо, что я поняла,
Что теперь санитаров черёд
Надевать эту пакость.
Через форточку выскользнув, больше
Не казала туда я носа.
Мне безвкусицы не пережить.

18

«Сколько вам лет?»
«Ну а сколько дадите?»
Это обрывки сведений,
Не стоящих ни одного вздоха.
Плохо,
Когда ценят по цифрам.
Рост, вес,
Возраст, оценки в школе,
Количество званий,
Количество денег
В кошельке
Здесь налегке
Не удастся жить.
Я сказала, что мне только два –
Упрекаема стала глазами.
Да, мне два, мне два моих года.
Я имею право измерить проклятые цифры
И поставить свои же шифры,
Раз мне так захотелось.
Вы просили о цифрах? Ловите:
Мне лишь два.
Чего? - Месяца, лет или дней?
Вам видней.
И, по-моему, рады безмолвно,
Что я недовольна.

19

У меня был один человек.
Это было в ту пору, когда
Я умела писать в рифму.
Я умела немного любить, много врать –
Я была безупречна.
В конечном
Итоге, его больше нет.
Он живет, но в какой Вселенной:
Тленной или нетленной –
Не успела я разгадать.
Он любил целовать мои руки,
Говорить, что я слишком слаба.
Пусть я женщина,
Это преступно.
Подспудно
Я согласна была.
Но не смогла
Излечиться и стала одна
Жить на свете.
Я смотрела в свои отраженья –
Это был мой театр.
Я играла там роли,
О которых не помню ни боли,
Ни счастья.

20

Это было в ту пору, когда
Осыпалась листва.
Я умела любить в эту пору.
Я стояла тогда у окна
И танцевала –
Мелькала
Лишь тень на брусчатке. Лишь руки
Вихрились всё ввысь,
И ногами
Отстукивала я смысл:
«Погоди, погоди, погоди!
Не нужно искать тишины –
Тишина, она здесь
Притаилась неслышно.
А любовь не таится –
Ей снится,
Что она королева бала».
И я играла
С такими ритмами и строками –
Но не будем строгими
К своим слабостям,
Потаканиям
И знаниям.
Мы всего лишь люди.