Я не стану тебя хоронить,
Не куплю на могилу венок.
Постараюсь быстрее забыть,
Жаль, что раньше так сделать не смог.

Девчонки хохотушки
По городу гуляют,
Их яркие веснушки
На солнышке сияют.

Упала тень от статуи свободы,
Зловещая, собой накрыла шар земной
Война, гешефт, и подбивают прибыли уроды.

Мимоходом, ненароком, невзначай
Мы мгновения любви теряем, жаль.
И печалятся о душах крики стай.
Затерялась где-то мудрости скрижаль.

Мое сердце замерает... Ведь теперь никто не знает,
Что же будет на пути, что же ждет там впереди?
Повезет/не повезет? Кто поймет, а кто пошлет?

И снова на границе века
пойдут и скажут, как и встарь:
мол, - улица, фонарь, аптека,
вновь улица и вновь фонарь...

...Остальное - суета сует.
Это вот и есть первооснова,
та, что нам останется навек:
строгая размеренность стиха
и скупое благородство слова.

...А птицы уже улетели,
но я не видал их отлёт,
и спутал все дни на неделе,
ночей открывая отсчёт...

Всё так же буднично, как прежде:
такой же вечер, дождь, туман,
и те же глупые надежды,
и тот же простенький обман...

Среда влияет не только по средам, -
в том нет никакого сомненья.
Она словно стая, идёт по следу
и в будни, и в воскресенья...

Я - рыба! Кета! Кета, да не та,
что прежде шастала по синю-морю праздно.
Осталась в море вся былая красота,
теперь горбата я, худа и безобразна...

Выбраться бы из шинели!
Снова иду на Невский.
Спасибо за то, что были
Гоголь и Достоевский...

Завидую я киникам
и разным прочим стоикам,
за то, что жизнь живя в дерьме,
плевали в параноиков...

Чёрная речка, Машук,
каменный двор Моабита...
как-то неспешно, не вдруг
в сутолке быта забыты.

По осени, по осени
деревья листья сбросили.
По осени, по осени,
пора считать цыплят.

Ну вот, уложен в чемодан
нехитрый скарб: бельё, тетрадки...
Ключи засунуты в карман.
Последний взгляд - нет, всё в порядке.

Осень. Слякоть. Непогода.
Сумерки тесны.
Дождь идёт. Ещё полгода
до весны.

О былых временах вспоминают солдаты...
Они песни поют из сердца,об усопших братьях...
Когда в бой они шли от души,не выбирая раны...
И небо гремело,родные деревни все в лохмотья...

Буйство природы за окном поражало великолепием красок. Но Зоя, казалось, этого не замечала. Она мило беседовала с подругами, подсознательно, с волнением, ожидая прихода преподавателя Павла Павловича.