Прекрасна середина августа на востоке, например в краснолучском районе. Лето 17 года было, как известно, отличнейшее, с дождями весной вовремя, с полным жарким солнцем, с отличным урожаем… Яблоки в саду у заброшенной шахты наливались… нетронутые леса зеленели, желтизной квадратов лежали поля… Человек-то лучше становится на лоне природы. И не так уже неприятен показался бы Григорий Васильевич, как в городе. И ремня с отвратительной поясной сумкой на нем не было. И лицо его загорело так, что клякса родимого пятна почти не выделялась на низком лбу заведующего фермой. Совсем к месту стала сорочка-вышиванка. И глаза его успокоились и подобрели.
Григорий Васильевич оживленно сбежал с крыльца с низкой колоннадой, на коей была прибита вывеска под полосатой черно-желтой курицей:
«МИНКУР» УКРАИНЫ и МО «БИЛАЙН»
Совместное показательное фермерское хозяйство
«КРАСНЫЙ ЛУЧ»
и подскочил прямо к полугрузовичку «Газель», привезшему две черных камеры под охраной.
Весь день Григорий Васильевич хлопотал со своими помощниками, устанавливая камеры в бывшем управлении закрытой шахты рядом с яблочным садом… К вечеру все было готово. Камеры установили в большом актовом зале, провели коммуникации. Механик Эдика, приехавший с камерами, пощелкав и повертев блестящие винты, установил на места микроскопы и каркасы с мобильной телефонией. Включили для пробы освещение и обогрев инкубаторов, - все работало.
Григорий Васильевич хлопотал, сам влезал на лестницу, проверяя провода.
На следующий день вернулась со станции «Газель» и привезла два пластиковых контейнера, кругом обклееных флагами с Южным Крестом и надписями:
- Carefully: Eggs!!
- Осторожно: яйца!!
- Что же так мало прислали? – удивился Григорий Васильевич, однако тотчас захлопотался и стал распаковывать яйца. Распаковывание происходило все в том же управлении, и принимали в нем участие: сам Григорий Васильевич, его необыкновенной толщины жена Люся, кривой бывший садовник яблочного сада при бывшей шахте 103-бис, а ныне служащий сторожем местного кладбища, охранник и уборщица Дуня. Это не Киев, и все здесь носило более простой, семейный и дружественный характер. Григорий Васильевич распоряжался, любовно посматривая на контейнеры, выглядевшие таким солидным компактным подарком под нежным закатным светом августа. Охранник, автомат которогого мирно дремал у дверей, начал было примеряться с клещами к заграничным контейнерам, но заведующий отогнал его:
- Ты, потише, нах… - деревня, - не видишь, тут защелки надо открыть…
Яйца оказались упакованными превосходно: под пластиком был слой вощеной бумаги, затем следовал мягчайший поролон и под ним замелькали белые головки яиц, покоившиеся каждое в личном поролоновом гнезде.
- Заграничной упаковочки, - любовно говорил Григорий Васильевич, роясь в поролоне, - это вам не то, что у нас. Люся, осторожнее, ты их побьешь.
- Ты, Гриня, сдурел, - отвечала жена, - какое золото, подумаешь… Что я, никогда яиц не видала? Ой!.. Какие большие!
- Импорт, - заговорил Григорий Васильевич, выкладывая яйца в инкубатор, - разве это наши диетические яйца? Вообще, великоваты… Все, вероятно, брамапутры, нах! Австралийские.
Про себя Стус подумал: «Вот дела-а! Папуасы приперли страусиные вместо куриных… Кайф!... – теперь я таких цыпочек выведу, - монстров!»
В актовый зал вошел молодой парень в полосатой черно-желтой кепке, и таких же шортах.
- Привет! – обратился он ко всем. – Я менеджер МО «Билайн», - и он растыкал всем полосатые буклеты. – Мне поручено составить с заведующим совместным фермерским хозяйством…э-э, - Стусом Григорием Васильевичем договор на услугу от нашей фирмы…
- Я завидую фермой, - выступил Стус, - а шо, - якый договор? – он оторопел, и внезапно заговорил на суржике.
- Видите ли, ранее у нас был идентичный договор с Файнгольдом Семеном Оттовичем, а теперь мне поручено перезаключить его с вами. С вашей фермой, то есть… - пояснил билайновец.
- А шо, конкрэтно, нах… - мэни нихто нэ…
- Ну как же? Договор предусматривает с нашей стороны обеспечение эсэмэс-рассылок на указанные абонентские номера в строго определенное время, в строго определенном количестве. Уважаемые, - МО «Билайн» учавствует в возрождении куроводства в Украине! – гордо заключил полосатый менеджер.
- Вот, старый жидяра, - оправился Григорий Васильевич, - не мог меня, как заведующего, проинструктировать! Ану-ка, Люся, подай мю мобилу. Ща-ас… - и он набрал Файнгольда.
Утром в кабинете доцента зазвонил айфон. Доцент Файнгольд взъерошил остатки волос и прикоснулся пальцем к сенсору:
- Слушаю, - брезгливо спросил Файнгольд… В трубке что-то щелкало и шипело. Потом внезапно дальний мужской голос крикнул в ухо ученому:
- Как писать договор, доцент?
- Что такое? Что? Что вы спрашиваете? – раздражался Файнгольд. Кто говорит?
Связь пропадала, - до ближайшей вышки было далековато и шахта стояла в низине.
- А, черт! Я щас на дерево влезу… – запсиховал Стус. Он выскочил из управления и полез на яблоню, цепляясь вышиванкой за ветки и матерясь.
- Ничего не понимаю… Алло… Кто это? – свирепел Файнгольд.
- Стус, - сурово сказал айфон.
- Какой Стус? Ах, да… это вы… так вы что спрашиваете?
- Как быть с договором?.. Приехал из «Билайна» менеджер и говорит про эсэмэски…
- Ну?
- Гну! Шо делать?
- Он должен быть таким, как у меня, если менеджер подтверждает, -подписывайте, под мою ответственность…
Тут под яблоню подбежал полосатый билайновец с вопросом:
- Спросите у прежнего абонента, какое теперь будет кодовое слово для эсэмэс-рассылки. И про время спросите.
- Какое слово надо для сообщения. И время…
- Какое слово?.. – Ах, да это вообще не имеет никакого значения, - важен сам факт… Ну, у нас было, кажется, – «эволюция». А время выберите сами… Вы что, хотите уже заряжать яйца?
- Заряжаю. Да, - ответил айфон.
- Гм, - хмыкнул Файнгольд.
- Пока, - пикнуло и зашипело.
- «Пока», - с ненавистью повторил Файнгольд Эдику. – Как вам нравится этот типок, - а?..
- Это он? Воображаю, что он там напечет из этих яиц.
- Д… д… д… - заговорил Файнгольд злобно, вы вообразите, Эдуард… ну, прекрасно… очень возможно, что на геном куриного яйца волны у него подействуют. Очень возможно, что курозавры у него вылупятся. Но ведь ни вы, ни я не можем сказать, какие это будут особи… может быть они ни к черту не годны будут. Может они подохнут через два дня. Может быть их есть нельзя! А разве я поручусь, что они не переглотают местных собак и кошек, - вы же видели, какие это куроящеры, одни зубы чего стоят, а силища?.. - Файнгольд вошел в азарт и махал ладонью и загибал пальцы.
- Совершенно верно, - согласился Эдик.
- Вы можете поручиться, Эдуард, что они дадут третье, четвертое поколение? Может быть, этот Стус выведет стерильных заврокуров. Догонит их до величины собаки, а потомства от них жди потом до второго пришествия.
- Нельзя поручиться, - согласился Эдик.
- И какая развязность, - расстраивал сам себя Файнгольд, - бойкость какая-то! И ведь заметьте, что этого прохвоста мне же поручено инструктировать. – Файнгольд указал на гербовую бумагу, доставленную Стусом (она валялась на экспериментальном столе)… - А как я его буду, этого невежду, инструктировать, когда я сам по этому вопросу ничего сказать не могу.
- А отказаться нельзя было? – спросил Эдик.
Файнгольд побагровел, взял бумагу и показал ее Эдику. Тот прочел ее и иронически усмехнулся.
- М-да… - сказал он многозначительно.
- И ведь заметьте… Я своего заказа жду два месяца, и о нем ни слуху ни духу. А этой лобной кляксе моментально и яйца прислали, и вообще всяческое содействие…
- Ни черта у него не выйдет, Семен Оттович. И просто кончится тем, что вернут вам камеры.
- Да если бы скорее. Ведь они же мои опыты задерживают, мне уже необходимо связываться с Хорнером, а я даже тезисно не оформил результаты…
- Да, вот это плохо. Но у меня все готово.
- Вы скафандры получили?
- Да, сегодня.
Файнгольд несколько успокоился и оживился.
- Угу… я думаю, мы так сделаем. Двери можно будет наглухо закрыть, а окно мы откроем…
- Конечно, - согласился Эдик.
- Три шлема?
- Три. Да.
- Ну вот… Вы, стало быть, я, и кого нибудь из студентов можно позвать. Дадим ему третий шлем.
- Гринмута можно.
- Это который у вас сейчас над саламандрами работает?.. Гм… он ничего… хотя, позвольте, весной он не мог сказать, как устроен плавательный пузырь у голозубых, - злопамятно добавил Файнгольд.
- Нет, он ничего… Он хороший студент, - заступился Эдик.
- Прийдется уж не поспать одну ночь, - продолжал Файнгольд, - только вот что, Эдуард, вы проверьте газ, а то черт их знает, «укрбытхимы» эти. Пришлют какой-нибудь гадости.
- Нет, нет, - и Эдик замахал руками, - вчера я уже пробовал. Нужно отдать им должное, Семен Оттович, превосходный газ.
- Вы на ком пробовали?
- На обыкновенных жабах. Пустишь струйку – мгновенно с копыт. Да, Семен Оттович, мы еще так сделаем. Вы напишите отношение в ЭсБэУ, чтобы вам прислали «стечкина» с глушителем.
- Да не умею я с этим обращаться…
- Я на себя беру, - ответил Эдик, мы на озере из него стреляли шутки ради… там один эсбэушник рядом со мной жил… Замечательная штука. И просто чрезвычайно… Бьет бесшумно, шагов на сто и наповал. Мы в ворон стреляли… По-моему, даже газа не нужно.
- Гм… это остроумная идея… Очень, - Файнгольд пошел в угол, взял айфон и проговорил…
- Это ЭсБэУ?..
***
Стус слез с яблони и подошел к менеджеру:
- Значит так будем делать, сынок, - составляй договор на меня в точности, как на доцента. Номера симкарт те же. Время поставь так, - давай часов в девять вечера и в десять утра. - Да,.. нах, - зарядим сегодня, стрельнем волной, и айда спать, - завтра видно будет…
- Хорошо. А какое слово посылать в эсэмэс-рассылке? Что он сказал?
- Слово? А-а?.. Сказал, дескать, типа… – революция. Да,.. – так и пишите. Все, идите в дом. Там оформим бумагу.
Григорий Петрович направился следом в управление, размышляя по дороге таким образом:
«І удумав же ж, наволоч, слово, - революція! Ти бач, старий комуняка жидівський… Мало мій дід на Галичині вам кишки выпускав у сорок першому!..»
Курозавр. Глава 12
