Скрипучая на одно колесо телега, запряжённая исхудалой, не менее обиженной судьбой лошадью, с трудом тащилась с сидящим на ней Митяем, по дороге на свиноферму. Митяй промямлил похмельным голосом тпру-ууу, и послушная бедолага остановилась возле хаты Федяя.
-Ты это. С трудом переваливаясь за края сельского транспорта, покидая своего товарища, промычал Федяй, - заходи вечером, после знакомства с девками на ферме.
Митяй в ответ кивнул головой, прекрасно понимая о каких девках, сказал его друг.
Минуя ухабы хуторской дороги, понурая лошадь остановилась возле небольшой фермы.
Митяй привязал транспорт к коновязи и с трудом раскрыл калитку на перекошенных воротах. В ноздри новоиспечённого Айболита, сразу ударил запах жителей этого общежития. У Митяя, привыкшего за время службы, к фронтовому запаху пороха, передёрнуло внутренности. – Фу-ты, угораздило же попасть сюда.
Оглядывая уходящий вперёд коридор, начинающий ветврач, заметил впереди, свою по сельской школе одноклассницу. Глафира, одетая в потрёпанный халат поверх затёртой телогрейки и обутая в сапоги довоенного пошива, разносила в ведре воду, набранную из большой кадушки.
За отсутствием водопровода, вода эта собиралась водостоком по случаю дождя, которого не было уже, почитай месяц, отчего приняла зелёный оттенок. Впрочем, такой цвет, не мешал жителям того общежития запивать съеденный килограмм выделенного им Глафирой, комбикорма.
Да-да, вы не ослышались, именно килограмм. Такая норма была установлена, совхозом, по причине его малого количества. Свиньи, проживающие в том здании числом в тридцать голов, любопытно посмотрели на Митяя и вероятно сочувственно отнеслись к похмельным проблемам неизвестного им пока что, начальника. Они отвернулись и с удовольствием запивали съеденную норму пищи обильным количеством позеленевшей воды.
Прихрамывая на деревянную опору своего измученного Матрёненым самогоном тела, Митяй добрался на другую сторону свинарника, где по его мутным размышлениям, должен был находиться вверенный ему кабинет.
Пока добирался, любопытные свиньи, после запития своей пищи, то ли с надеждой на улучшение в питании, то ли всё же с сочувствием, провожали взглядами, одноногого гражданина.
-Кхе-кхе. Кашлянул Митяй, подойдя со спины к согнувшийся над кормушкой Глафире.
От неожиданности женщина резко разогнулась, отчего сразу схватилась рукой за бок.
-Тю-ю! - Чертяка! - Напугал. – Явился? - Где тебя носило? Вчера ещё должен прийти был. – Фу-у! – А несёт-то как! - возмутилась она, прикрывая тыльной кистью нос.
-Ты это, не шуми тут. Отворачиваясь, одёрнул её Митяй. – Показывай хозяйство своё.
-Твоё, теперь уж хозяйство, вот и осматривай, а мне ещё воду долить надо.
Условно висевший на двери замок, можно было открыть без помощи ключа.
Митяй, важно осмотрел инвентарь вверенного ему кабинета. Снял висевший на прибитом гвозде давно нестиранный халат, как ему показалось, когда-то белого цвета, важно вышел на досмотр обретённого хозяйства.
Прохаживая с семенившей за ним Глафирой, Митяй с глубоким сочувствием оглядывал исхудалых обитателей свинофермы.
-Устала я, просить председателя, поднять им норму. Исхудали бедолаги, какой тут привес может быть, - жалобно голосила она следом за молчаливым Митяем.
-Ты пошто, воду зелёную им льёшь? - Сердито, со знанием дела проговорил доктор.
-Так не возят другой-то! - А мне что, из речки ведрами таскать что ли?
Я не буду описывать вам трудности того, послевоенного времени в выращивании скота, думаю, об этом все знают.
Значит, Митяй с трудом, но принял свою должность и в последующем, после выхода из глубокого похмелья, заботливо начал заниматься воспитанием животного мира в пользу поднимающегося с ног совхоза.
После недолгих, но надоедливых посещений кабинета председателя, Митяй всё же добился повышения нормы пропитания. Рады были такому повышению не только его воспитанники, но сам он, так как, на приварованные (извините, вырученные излишки) мог себе и своему другу Федяю, позволить смело зайти к Матрёне и обменять те излишки, на некоторое количество живительной жидкости.
К слову сказать, Митяй, радел за благополучие фермы со всей своей настырностью. Добился он в дальнейшем, по той самой своей упорности, значительного улучшения в питании своих подопечных.
Что самое интересное, лечение больных поросят у Митяя, проходило необычным способом. После очередного посещения кабинета председателя (разговор остался в тайне) Митяй, погрузил в свою телегу со склада, мешок с зерном и отвёз его известной нам всем Матрёне, где и поменял на приличное количество самодельного зелёного змея (для свиноводческих нужд)
Лечения, по причине отсутствия медицинских препаратов заключался вот в чём: больную свинью выводили в отдельный загон и насильственно вливали в неё, некоторое количество того самого змея. Митяй каждый раз приговаривал; - на фронте только так и спасались. После всего, полностью засыпал в стельку пьяную свинью соломой.
Как уж себя чувствовало животное после такого лечения (в смысле, было ли у неё похмелье) никто сказать не мог, но примерно через сутки, солома раздвигалась и на поверхности появлялся голодный поросёнок. Ему, или ей, полагалась после такого лечения обильная пища. Ещё через сутки, по закуте бегала совершенно здоровое животное, которое с благодарностью похрюкивала при появлении перед ней Митяя, а может хрюкала она, совсем по другой причине никто об этом не мог знать.
Тогда Митяй, гордо поднимал к верху свой палец и приговаривал; - народное средство, оно самое проверенное!
Был у него на ферме и такой случай. Пришёл он как-то на ферму рано утром,
тишина кругом жуткая, даже страшно стало. Глафира стоит вся в слезах.
-Что тут случилось? - Спрашивает он.
Заплаканная свинарка тычет пальцем на закуты, а сказать толком ничего не может.
Посмотрел Митяй, в загоны, а свиньи, почти все, лежат красные как после бани. Почти всё поголовье покрылось неизвестной болезнью. Митяй так и сел от перепугу на свою пятую точку не зная, что теперь ему делать. Вычитал он в брошюре по признакам, название той болезни ,, рожа,, да вот лечить-то нечем. Время то какое было, людям медикаментов не хватало, а уж свиньям. Смекалка не подвела Митяя в то, трудное время. Вспомнил он, как на фронте танк помогал чинить да сильно руку разодрал. Танкист тогда посмеялся и посоветовал её солидолом замазать. Митяй не поверил, но послушал, намазал, а через два дня раны, как и не было.
Так вот, залез он в телегу, стеганул свою савраску для скорости и к преду отправился в правление.
Так мол и так, выписывай,- говорит, - ведро солидолу.
Председатель выслушал, посмотрел на него с недоверием, но выписал.
Народный (извините) свиноводческий целитель, подстёгивая савраску, быстро вернулся обратно и принялся с помощи того самого солидола и Глафиры, за дело.
Обильно перемазали всех, больных на то время в закутах поросят, тем самым солидолом. Глафира хоть и косилась на Айболита, но помогала ему исправно, вероятно от любопытства к результату.
Значит после той процедуры, все стационарные больные были засыпаны соломой (кстати, во время процедур, Митяй через силу, вливал каждому пациенту в пасть, определённую дозу самогона) Так вот, когда дело было сделано, уставший доктор и Глафира, тоже приняли в себя приличное количество того самого лекарства ( нет, себя солидолом они не мазали) после чего, крепко заснули тут-же на ферме.
Наутро всё поголовье, совершенно чистое и здоровое как младенцы, стояло перед Айболитом в ожидании положенной им кормёжки.
После медицинского обхода, Митяй сам удивился такому чудесному выздоровлению. Отлил казённого лекарства и отправился к своему товарищу, поделится достигнутыми успехами.
Слухи о чудесном целительстве среди животных, с помощью языка Глафиры, мгновенно распространились не только среди местных жителей, но и близ лежащих хуторов. После чего, в случае появления какой либо болезни у животных среди населения, Митяй приглашался незамедлительно.
Вот так и помчались в верх, те трудовые дни бывшего фронтовика Митяя.
Свиноферма в дальнейшем, после чудесного излечения, перешагнув через несколько годов, приобрела довольно-таки приличную репутацию. Приобрело так же приличный вид и здание той фермы, стараниями местных жителей в организованном субботнике.
После проведённой среди свиней продовольственной реформы, улучшилось не только поросячье здоровье, но и их поголовье.
Слухи о таких успехах обычного фронтовика в животноводческом деле не могли не дойти до района, откуда зачастили любопытные проверяющие.
Перед каждым таким приездом высокого начальства, Митяй, для ублажения потребностей представителей районной власти, со слезами на глазах, костеря то самое начальство за их ,непомерные потребности, отправлял на погост одну из сытых воспитанниц.
Делать всё приходилось самому, что было очень неудобно по причине отсутствия ноги и он, после настойчивой просьбы, принял к себе в помощники своего сотоварища, Федяя.
Вдвоём стало, куда сподручней управляться во, вверенном ему хозяйстве.
Вдвоём с Федяем, они лихо разделывались с казнённой ими свиньёй, честно деля её на куски для проверяющих из района, председателя и конечно, не забывая свои измученные внутренности. В дальнейшем, переводили по обоюдному согласованию, излишки того мясного дохода, где в купюры, а где, в жидкую валюту.
Плотно закрепившийся на должности ветврача Митяй, призадумался, о своём внешнем виде. Ну, а как же! Начальник фермы!
Пропивать весь вырученный доход, уже не хватало сил даже в две, трудящие физиономии и по истечении года, в трёхлитровой банке у Айболита, скопилась небольшая сумма.
Взяв себе положенный по закону выходной, Митяй отправился в район, купил себе отрез мануфактуры и пошил в том же районе, приличный костюм.
Да, вот ещё, к костюму Митяй, прикупил себе портфель. Такой, - помните? С двумя застёжками, управленческий.
Федяй отказался от такой экипировки внешнего вида, оставаясь обычным, изредка побритым крестьянином.
Так вот, приодевшись в районе, Митяй по выходу из ателье, остановился возле пивной палатки для обмыва новой одёжки. Достал купленную заранее, завёрнутую в газету тарань. Смачно допивая третью кружку купленного удовольствия, удовлетворённый пивным пойлом, крестьянин обратил внимания на статью в той самой газете.
Написано в ней было вот что. В областном городе открылся центр протезирования для инвалидов великой отечественной войны, в котором можно было заказать к изготовлению современный по тем временам, протез.
Митяй настолько заинтересовался таким предложением прессы, что потерял покой и сон. Берёг он тот обрывок газеты, пуще выданной ему денежной облигации. Он даже уменьшил потребление спиртного, чем сильно удивил своего товарища, а может даже и в какой-то степени обидел, так как Федяю частенько приходилось попивать ту самую жидкость в одиночестве.
По прошествии некоторого времени, упорный Айболит, отправился в областной город, прошёл необходимую комиссию и на правах льготника заказал себе современную по тем временам ногу, которую ему установили через определённое время.
Вернулся Митяй в свой хутор, чувствуя себя не каким-то там, безногим пиратом, а полноценным гражданином необъятной страны.
Тут необходимо добавить ко всему сказанному, с установлением той самой, современной ноги, у них с товарищем начались разлады, а причина вот в чём.
Как вы помните, они часто под гармонь пели песню; не нужна одна штанина и не надо сапога. Так вот, дело в том, что та самая нога, требовала как и настоящая, обувку, а значит, отпала необходимость покупать одну пару обуви на двоих. Это очень сильно огорчило Федяя и они, больше месяца не разговаривали друг с другом, не говоря уже о каких либо, совместных застольях.
Наступили хрущёвские времена. Митяй к тому времени, сменил уже второй костюм, но с портфелем своим расставался очень редко. Очень ему нравилась выходить перед местной публикой на собраниях совхоза, куда он постоянно, как уважаемый член, приглашался.
Даже подражая Никите Сергеевичу он, в тот самый портфель, положил один из своих ботинок, который доставал прямо на трибуне и постукивая, громко приговаривал; - на первом месте у нас, должно быть животноводство! Чему все громко аплодировали, на радость Митяю.
Время шло, менялись времена, менялись нравы. Совхоз расширялся с заметной быстротой во всех направлениях своей сферы, на зависть соседям.
Митяй по своей, некой зажиточности, стал подзабывать своего друга Федяя.
За достигнутые успехи, ему, была подарена от совхоза в личное пользование машина. Может кто помнит, инвалидная в то время выпускалась, маленькая такая, с двигателем от мотоцикла, двухместная. Очень уж рад был Митяй, такому подарку. Обмыли они её с Федяем довольно сухо, по разногласию во многих вопросах, а если быть точнее, Федяй после третьего стакана подметил; - ты Митяй, как кучка навоза на лопате с ручкой. Смотри, обломится та ручка, упадёшь обратно и расплющишься.
Поставил Митяй недопитый стакан на стол, сплюнул от обиды прямо на пол и оставил товарища, в одиночестве.
Слова эти, очень сильно обидели собутыльника, но оказались в дальнейшем пророческими, которые сбудутся через какие-то, лет пять. На долгое время они тогда поругались. Федяй забросил работу на ферме и погрузился в обильное уничтожение зелёного змея, считая его своим заклятым врагом.
Митяй тем временем, почувствовав твёрдую почву под ногами (в социальном положении) стал с большим интересом приглядываться к своей помощнице свинарке Глафире. Особенно он заприметил такое к ней влечение, когда Глафира пришла на совхозное собрание в праздничном наряде. Какая уж тут муха укусила Митяя, никто не знал, но проникнулся он к ней, что ни на есть сердечными чувствами. Странность происходила ещё вот в чём, сердечность эта проявлялась только по праздникам. Как только они возвращались к повседневной работе, после проведённой ночи у Глафиры в доме, пылкость Митяя улетучивалась с поразительной быстротой. Глафира, конечно гордилась таким вниманием со стороны своего начальника и даже в тайне подумывала о благих намерениях по совместному проживанию, но планы её рушились при выходе на рабочее место. – Вот лешего создание. Огорчённо ругала она про себя, одноногого ловеласа, - не пущу больше в дом.
Карьера Митяя начала рушиться неожиданно и стремительно через четыре года.
Однажды, вызвал его к себе в кабинет председатель.
Ничего не подозревающий доктор зашёл в кабинет и поздоровался как с ним, так и с сидящей на стуле незнакомой женщиной по годам моложе его лет на десять.
-Вот Митрий Гаврилович, знакомься. Евдокия Егорьевна, специалист по животноводству. Прислана по направлению, из самой области.
Если бы у Митяя были две ноги в полном здравии, то они подкосились-бы одновременно от услышанного, а так, собранный по заказу протез, надёжно удержал его в вертикальном положении.
-Это за какие такие заслуги, меня в изгнание? Огорчённо поинтересовался он у председателя.
-Гаврилыч, ну никто тебя не гонит с твоей должности. Евдокия Егорьевна, человек наученный, диплом имеет. Со знаниями так сказать.
-Так, значит мои знания уже ник чему? Возмутился обиженный доктор.
-Так, Митрий! Не выдержал капризное настроение загордившегося врача председатель, - этот вопрос уже решён и решён не нами. Так что, не нам его и обсуждать. Будите работать вместе, по научным основам.
После такого разговора, Митяй впал в жуткую, вечернюю депрессию, которая длилась целую неделю в окружении Матрёниного змея. Закончился это запой с помощью того же председателя. Приехал Петрович к нему на дом, подхватил с помощью водителя полуживое тело и запер под замком в кладовой при зерновом складе. Категорически запретил открывать его целых три дня. Нет, конечно допустимо было подавать ему питьё и еду в определённое время, но под строжайшим наблюдение.
Митяй в заперти, поначалу ругался благими словами, но после смирился. Вышел он из заточения весь заросший и похудевший, но смиренный.
В дальнейшем он приступил к своим обязанностям, свыкся к присутствию нового коллеги и надо сказать, даже стал поглядывать своим корыстным взглядом в сторону той женщины. Корысть эта выражалась в чисто мужской похоти. Евдокия Гавриловна, будучи одинокой женщиной, пригляделась к Митяю и заметила в нём живую искру мужской хватки. Она стала с кокетливой улыбкой отвечать на знаки внимания. Такое дела приметила Глафира и всячески стала выражать своё недовольство в сторону приезжей женщины. Проще сказать, между женщинами появилась враждебная неприязнь, или как ещё говорят, пробежала кошка.
Что было дальше? Думаю это не важно, я о другом пишу в этом рассказе.
Так вот, теперь вернёмся на тройку годов обратно.
Для поднятия животноводства, успешным совхозам и колхозам в то время, доставлялась (как бы сказать попроще) искусственное осеменение.
Значит Митяй, через определённое время, познав выгоду из того дела, стал тем самым делом приторговывать. Поясню. Выдавалось это осеменение только передовым, а соседний совхоз считался в отстающих, так вот именно туда, это ценное дело, в виде поступающего к ним семени стал продавать Митяй. Нет, не всё конечно, но определённое количество. Так сказать и вашим и нашим.
Пресекла это всё дело, Евдокия Егорьевна. Принявши от курьера определённое количество, она на следующий день заметила отсутствие нескольких пузырьков и пожаловалась председателю. Факт кражи был на лицо. Ключи от того сейфа где это дело хранилось, были только у двоих.
Не предавая огласке, председатель предложил Митяю покинуть пост главного ветврача, невзирая на его заслуги.
Митяй подозревал, что председатель вынес такое решение по причине той самой Евдокии. Точнее, сам положил глаз на приезжую, по городской моде, ухоженную женщину. В подчинённых ходить, у той самой распутнице (заключение Глафиры) Митяй конечно не согласился.
После передачи всех дел, Митяй вышел с понурой головой. Ну, а как вы думали? Только наладилось всё! Приобретение большого опыта в ветеринарной практике. Это вам не шутки. Здесь надо добавить к сказанному, к Митяю, для излечения своих любимых питомцев, приходили не только местные жители, но со всего почитай района. Слава успешного целителя домашней скотины, не просто нависла над ним по всей округе, но и вцепилась в Митяя всеми когтями.
Глафира с большим сочувствием и с глубоким, внутренним удовлетворением, приклонилась к плечу своего возлюбленного; - ну не переживай ты так. Да ну её, шельму эту (результат ревности) покрутит-покрутит задом, да и сбежит в свой район. Она глянь какая, вся в краске, а тут надо в сапогах ходить. Продолжала успокаивать Митяя Глафира.
Евдокия Егорьевна не сбежала из совхоза. Она рассудила своими животноводческими мозгами, в какую сторону надо крутить тот самый……и в итоге, всем совхозом отпраздновали свадьбу председателя (Митяй, конечно не отмечал то дело) Через положенное природой время, пятая точка Евдокии перевернулась вперёд и она вышла по закону в декрет. Как ни уговаривал Петрович вернуться Митяя к своей должности, все переговоры проходили безрезультатно. Пришлось председателю выписывать в совхоз другого ветврача.
Вернёмся немного назад.
Значит, вышел из фермы, свергнутый с должности путём переворота Митяй с висевшей у него на плече Глафирой, оглядел сочувственно своё детище, уселся в свой автомобиль и рванул с горяча в сторону хутора. Добавлю (савраска его, после получения авто, через год отбросила копыта) Может от предательства своего наездника, а может по старости своих, лошадиных лет.
Проезжал Митяй по хутору в совсем, испорченном настроении в тот момент, когда Федяй по случаю выходного, обильно дымил самокруткой на скамейке возле дома. Проехать мимо, старый друг в таком состоянии не мог.
-Ну что, расплющился? Безразлично спросил Федяй, густо выпуская дым из трёх зубного рта, - я те говорил!
-Ты это, не держи обиду. Виновато проговорил Митяй, - я ж не с корысти.
-Ладно уж, мы не гордые, зла не держу. Что было то прошло. – Зайдёшь? Есть у меня склянка.
Пропустить мимо ушей такое предложение с перемирием, Митяй никак не мог. Съехал с дороги, громко хлопнул дверью и, скрипя своим усовершенствованным протезом, проследовал за своим другом в дом к столу.
Перемирие с сочувствием о потерянной должности, длилось почти неделю. Глафира, обеспокоенная пропажей своего желанного, вычислила его у товарища по признаку брошенной машины, где и застала друзей в затруднительном положении. То есть небритыми, с глазами, цвета мутного стекла, в парах перегара, пропитанного с дымом самосада.
Пропажей известного врача, по причине беспробудного пьянства, была обеспокоена не только она, но и многие жители хутора по причине некоторых заболеваний домашней скотины. Привести Митяя в чувство было необходимым для Глафиры.
С трудом крестьянка вытащила на свежий воздух, мертвецки пьяное тело.
Зачерпнула из колодца ведро воды и обильно принялась поливать свою надвигающуюся надежду с ног до головы.
Пробуждение наступило после третьего ведра.
Митяй медленно поднялся и раскачиваясь из стороны в сторону на неполноценных ногах, тупо смотрел на неузнаваемую личность.
Может ему, что-то приснилось из военных действий в рукопашном бою, может быть пошли в голове какие-то глюки, неизвестно, но смачный отпечаток под глазом, Глафира в последующем носила не снимая, целую неделю. Кстати, Митяй, чувствуя свою вину перед невиновной женщиной, следующую неделю прекратил пить и вылечил всех, ожидающих его пациентов. Глафира простила ему тот пейзаж на лице ещё и по причине того, что Митяй перебрался жить к ней в хату. В качестве кого, думаю пояснять не надо.
Федяй, друг закадычный, взял Митяя к себе в напарники по плотницкому делу (пока Митяй поднимался по карьерной лестнице врача, Федяй вышел на работу в плотницкую мастерскую столяром) совместная работа у них продвигалась спорно и они в скором времени заслужили уважение среди населения в той сфере деятельности. От частой благодарности тех самых жителей (в виде жидкой валюты) они вдвоём, часто останавливались на памятной поляне, где когда-то, ушедшая к своим предкам Матрёна, привязывала крестника Митяя Борю. Козёл Борис, покинул сей мир бренный, прямо перед уходом своей хозяйки. Может такое произошло по причине козлиного пьянства, может по старости козлиных лет, неизвестно. Матрёна долго не протянула, захворала и отошла, может по причине потери козла, может по причине старости, тоже неизвестно.
После поминания того самого козла крестника и Матрёны, двухместная полу-машина весло двигалась в сторону дома, виляя из стороны в сторону по щебенчатой дороги с песней ,,Хорошо тому живётся….,, вылетающей из открытых окон.
Вот так и закончилась, официальная карьера ветврача Митяя. Подмечу, официальная, так как неофициальная продолжалась до глубокой старости.
О некоторых, дальнейших похождениях старых фронтовиков и закадычных друзьях на новой должности, я расскажу немного позже.
