Коварный май пролил холодным душем,
каштаны, забеременев, едва
вошли во цвет под диктатурой стужи,
мальчонка в парке, топая по луже,
в уме перемножает дважды два.
Деревья меж собою по секрету
шушукаются, кроной шелестя,
а ветер, воя, выдохнул примету,
что, как ни жаль, не быть, наверно, лету,
хоть белый выставляй погоде стяг.
Ручей озяб и хрипло у порожка
ведет свой бесконечный монолог,
гостей незванных «намывает» кошка,
поэт рифмует, сидя у окошка,
но мысль зажата и неровен слог.
Неровен час тебя я в Старом Свете,
там, где каштаны кроной шелестят,
вновь повстречаю, а бродяга ветер
прошепчет нам, ведь он-то безответен,
что есть у нас сердечное дитя.
А я отдать готов был богу душу,
когда ты, забеременев, едва
решилась: быть тебе с постылым мужем,
сказав, как окатив холодным душем,
что это ясно как и дважды два.
