Едва мы сделали первый шаг, как пространство угрожающе сжалось. Казалось что мы, очутились в огромном резиновом шаре, в то время как некто, принялся стравливать из него воздух. А ещё через миг, вздрогнул и заворочался лес, точно одыбался, после тяжелейшего приступа летаргии. Встрепенувшись, деревья стали ссыхаться, стремительно сжимаясь в скорченную древесную массу, грозно ощетинившуюся, вздыбленными ветвями.
- Скорее летим отсюда! - закричала Янка, крепко вцепившись мне в руку.
Естественно, я был не против поскорее убраться из этого мета, но стоило только нашим крыльям взметнуться, как Янка упала. Я решил что она поскользнулась, помог ей подняться, но поднявшись, Орхидея снова упала, а снова упав, вскинула на меня умоляющий взгляд.
- Ну же! - взмолилась она - Чего же ты ждёшь? Избавь меня от этой дряни!
В этот момент, прямо у нас под ногами, мой взгляд ухватил нечто живое. В первый момент мне показалось что я увидел копошащихся змей. Но потом, я отчётливо разглядел, как сквозь зубчатый парапет, подобно извивающимся щупальцам осьминога, пробирались грязные, ослизлые корни. Один из этих корней, толщиной с поливочный шланг, уже обвивался вокруг Янкиной лодыжки. В охватившей панике, Орхидея что есть силы оттолкнулась ногой от земли, и корень, словно боясь что добыча сейчас ускользнёт, сжался сильнее, глубоко въедаясь в мышцы ноги. Опустившись на колено, я схватился за край узловатого завитка, после чего, попытался распутать обвивающие лодыжку кольца. Но как оказалось, хватка была слишком прочна, и такая процедура с разматыванием, грозила закончиться содранной кожей или даже вывихом какого-нибудь сустава. Слишком дорогая цена за свободу - подумалось мне. В отчаянии, я ухватился в том месте, где корень только подступал к конечности. Потом я сделал усилие, как бы сгибая пополам упругую жердь, и та, с гулким треском, переломилась.
- Ну и гадость. - процедила Орхидея сквозь зубы.
С откровенной брезгливостью, она стряхнула с ноги, нечто вроде змеевидного древесного браслета, после чего, мы поспешили ретироваться.

Впрочем, далеко ретироваться нам не пришлось. К тому времени, окружающий нас мир, успел сузился до пределов моста. Шагов пятьдесят в длину и пять в ширину. Не слишком много простора для бегства, и ни единой прорехи, через которую мы могли бы выбраться из образовавшейся западни. Сплошная древесная масса, словно тугой ветвистый плетень, обступила кирпичное ограждение. С жутким, надсадным стоном, склонились мощные стволы, сцепляя свои кроны, и тем самым, образовывая над нашими головами куполообразный свод. Теперь мы были внутри, какого-то скрученного, сцепленного и свитого из ссохшейся лесной мешанины - кокона. Правда на миг надежда вроде бы к нам вернулась. В самом центре образовавшегося купола, небольшое свободное пространство, еще противилось отдавать свои последние сантиметры. Это была последняя и единственная прореха, сквозь которую, будто в опутанную корнями нору, проникал слабый луч света. В отчаянной попытке освободиться, мы метнулись к просвету, но, прежде чем мы достигли его, кто-то невидимый, просто взял крышку, и задвинул ею отверстие. Будто закрыли люк в теплотрассе. Раз и всё. От безысходности, мной овладело бешенство. Мне захотелось вышибить эту чёртову преграду, точно так же, как вышибают хлипкую дверь. Сходу, всем телом, я обрушился на заслонку, но она, будто намертво приросла к упругим ветвям. Немного подавшись вперёд, эта штуковина спружинила так, что меня от неё отшвырнуло, словно бы я шмякнулся о батут.
- Вот и все. Мы попались. - обречённо произнесла Янка.
- Даа... - начал было я, и словно бы окаменел в бессловесном приступе. Мне нечего было сказать. Ну в самом деле, не скажешь же: "Да милашка, тут ты бесспорно права. Мы с тобой конкретно вляпались, и шансов на спасение, у нас не больше чем у жучка, барахтающегося в желудке Венериной мухоловки".

Странно, но только в этом молчании, ко мне пришло осознание того, что Янке отчаянно страшно. К тому моменту я уже был готов ко всему, в том числе и к встрече с Охотником, но вот ощущение Янкиного страха, признаться, застало меня врасплох. Не стану вас пичкать душещипательной чушью, насчёт беспредельных глубин моих сочувственных переживаний за Орхидею. Считаю что подобные откровения, ничего за собой не несут, кроме завуалированного акта самовосхваления. Вот дескать, нате, любуйтесь, какая у меня сострадательная душа и чуткое сердце. К тому же, я уже упоминал, что фамильная честь для меня не пустой звук, и рассказывал о героическом образе моего деда, который всегда был для меня примером. И думаю этого вполне достаточно. А выворачивать наизнанку собственную душу, и проводить параллели, между мной и героической личностью, считаю неуместным, да и попросту - гнусным. Честное слово, лично меня, тошнит от подобных пафосных слюней.

К тому моменту, забурлившая было во мне решительность, поостыла, хотя и безропотной покорности перед форс-мажорными обстоятельствами у меня тоже не было. Думаю те, кому действительно кто-то дорог, поймут меня сразу: с угрозой любимому человеку, ни за что не смириться. Замерев под сводом, я молча смотрел на перепуганную Орхидею. Её тонюсенький силуэт, в темноте замкнутого пространства, струился призрачной аурой алмазного света. Замерев в самом центре моста, и приподняв своё чудесное личико, она смотрела на меня, с некой пугающей обречённостью, в до боли красивых глазах. И от этого взгляда, мне стало по настоящему не по себе. Знаете, то муторное чувство, когда кошки скребут на душе.

Я рухнул в пике и через миг, закрыл её хрупкое тело, в своём оберегающем объятии.
- Скоро он придёт сюда, и тогда, нам ни что не поможет. - отрешённо произнесла Янка.
- Пусть только попробует появиться, и я сверну ему шею.
- Попробую. Ещё как попробую. - вдруг услышал я издевательский голос.

Этот голос, был похож на утробное урчание. Казалось звук исходил не из горла, а из самых кишок, и некой телепатической волной, проникал прямо в мозг. Потому как вздрогнула Янка, я понял, что этот омерзительный голос, прозвучал и в её голове. А потом она закричала, почти оглушив меня жутким истерическим визгом. Зажмурив глаза, и заткнув ладонями уши, Янка стала отчаянно мотать головой. Будто пыталась вытрясти из головы чужое урчание. Что-то вроде того, как объятые паническим ужасом, вытрясают жирную мерзкую гусеницу, запутавшуюся в волосах. Не могу точно сказать сколько продолжалось это безумие. Наверное всего несколько секунд, но когда стоишь лицом к лицу с безумием и паническим ужасом, секунды тянутся бесконечно долго.

Я кричал ей в лицо, просил, умолял, взять себя в руки, но всё было бесполезно. Она будто сошла с ума. В конце концов, уже не зная что делать, я схватил её за плечи и встряхнул так, что голова Орхидеи запрокинулась. Одёрнув голову, Янка замолчала и уставилась на меня, каким-то ошалелым от удивления взглядом.
- Ни чего не бойся. - закричал я ей в лицо. - Всё будет хорошо. Пока я с тобой, всё будет хорошо. Ты меня понимаешь?
Несколько мгновений, Янка пристально всматривалась в моё лицо, будто не узнавала, но напряжённо пыталась вспомнить: кто я такой? А потом она тихо сказала - Прости.

От злорадного смеха (который прозвучал явственней, потому что тот, кому он принадлежал, приближался) она уже не кричала. И хотя вцепившись в мой локоть, Янка закрылась мной, словно щитом, но того бесконтрольного страха, в ней уже не было.