Ивана Денисовича давно не стало, как и его жены Варвары, которая хотя и была инопланетным существом, но деда любила. Наплодила ему кучу детей и не пожалела потом отдать всех своим сородичам, то есть- существам из другой Галактики. Чтобы читателям было понятней, о чем это я..? надо прочитать рассказы, встречающиеся в соцсетях под названиями "Аря" и "Инопланетянка".
Так вот, когда Иван Денисович рассказывал о черте и об Аре, было ему девяносто лет. После того он прожил еще лет двадцать, оставив в окованном медными лентами сундуке некоторые записи в тетрадке в клеточку. Правды в ней было мало, если судить с точки нашего мировоззрения. Но, читая, открываются захватывающие небылицы, которые трудно опровергнуть. И веришь в то, что было именно так, а не иначе. Вот случай, описанный им:
"Если в Нижневартовском рыбкоопе в году 1975 подойти к капитану катера "Соснин" и попросить его за бутылку водки переправить тебя на другую сторону Оби к деревне Вампугольск, то он обязательно согласится. Потому что катер застоялся от того, что на нем нет ни механика, ни рулевого матроса. А одному идти с буксируемым плашкоутом за 30- 40 миль за пойманными осетрами резона нет- и тяжко, и страшно. А тут... полторы мили туда и... обратно- риска почти никакого, раз плюнуть.
Добрался до Вампугольска, где, несмотря на близость к городу, тишь да "полный отстой", то есть, все заброшено. В деревне живут ханты вперемешку с русскими, занимаются разведением крупного рогатого скота, а скорее всего- его сокращением ( далее поймете, почему так написал).
Мне- шестьдесят, но я крепок не только с виду, но и на деле, так как каждое утро отжимаюсь по пятьдесят раз, столько-же делаю приседаний. Красив настолько, что соответствующие мне по возрасту бабенки или старушонки шушукаются в мою сторону: "Глядь, антик с гвоздикой идет!" Но внимания на них никогда не обращаю, так как люблю свою неземную Варвару, отдавшую своих детей в руки существам другой Галактики. Теперь, наверное, наше древо разрослось во всей Вселенной? Как знать! Как знать! Но я- землянин; и если- седина в голову, то, как и у всех, чувствую, бес в ребро вселиться может. Вот и решил поискать приключений, примкнув к Вампугольскому берегу. До этого на Нижневартовской бирже труда стоял, чтобы заполучить работу в какой-нибудь нефтяной организации. Но мне попался, такой-же крепкий старик- бывший директор совхоза на "большой земле". Ему биржа предоставила место управляющего Вампугольского отделения совхоза "Нижневартовский". Увидев меня несчастного и безработного, предложил должность учетчика на ферме. Я не спрашивал: сколько и чего?.. так как надоело шататься по конторам и биржам. Вот и добрался на катере в назначенное место, сунув капитану за проезд бутылку дефицитной водки.
Жилище управа найти не сложно было. Место нахождения деревянного и полусгнившего дома мне указала остячка приятной внешности. Старому балбесу, наверное, и папуаска молодая пришлась бы по вкусу, не то что хантейка, поэтому ее чересчур любезно отблагодарил, даже позвав в гости в жилище, обещанное мне другом- управляющим. Она согласилась, сказав: "Как только освобожусь, так сразу..!"
Я зашел в избу, дверь которой не была заперта изнутри. Управляющий Николай Иванович сидел на кровати, ноги калачиком. На "калачике" лежала газета, от которой хозяин оторвал взгляд и направил его на меня.
-Заходи, заходи, Иван Денисович! Там, на шестке, еще чай не остыл, согрейся!
Я согрелся и спросил:
-Что делать буду?
-Вечером пойдешь на дойку, молоко принимать.- Чуть погодя, добавил,- Беда, совсем беда! Корма не завезли...ни к скирдам, ни к силосной яме, не подъедешь ни на лошадях, ни на тракторе, тропы и дороги залиты дождями... грязь да болото кругом! Е-мое! Утром скот погоним к яме, пусть кормится. Вечером пригоним... пока так, не иначе.
Мы приняли на грудь из принесенной мной бутылки, после чего управляющему полегчало. Так до вечера мы и были жизнерадостными, готовые восстановить сельское хозяйство в позабытом Богом Вампугольске.
Вечером я пошел на ферму к голодным "буренкам" и симпатичным хантейкам, а Николай Иванович- подался в контору,чтобы вопросы, касающиеся бедственного положения в хозяйстве, решать с местным активом.
Возле бидонов с молоком я ближе познакомился с чистокровной хантейкой Неонилой, которая днем мне показала дорогу к жилью управляющего, где и я поселился на некоторое время. Я узнал, что ее муж Патракей сильно состарился в свои сорок лет, а она, молодая да красивая, не против завести шашни с таким симпатягой, как я. Она была не против влезть в мою кровать, несмотря на то, что в другой стороне избы будет спать управляющий.
В помещении фермы трудилось несколько доярок: Саклетинья, Домна, Агна... Вертелся возле них и молодой скотник Салтык. Все они при первой возможности приближались ко мне, думая, что я какой-то "аховый" специалист, внедренный под видом учетчика для того, чтобы спасти разваливающееся хозяйство. Мне ничего не оставалось делать, как подбадривать их духом и обещать золотые горы...
Когда доярки закончили доить изможденных коров, а я принял все молоко, то заполненные фляги загрузили в телегу. Салтык причмокивая и понукая лошадь, удалился с обозом к берегу, где его ожидал катер. А Неонила, не спрашивая разрешения, взяла меня под руку и велела идти с ней. Дошли до крайней в деревне избы. Тут она щелкнула меня пальцем по носу и сказала:
- Обожди чуток, я предупрежу Патракея- мужа, что пойду к тебе в гости. Вот рад-то будет! Более меня обрадуется!
Хотя я недоумевал в сложившейся ситуации, но спросил о другом, чем о том, о чем могут подумать нормальные люди:
-Значит, ты не абсолютно рада нашей встрече, если этой встрече может радоваться кто-то больше?
- Всем будет хорошо: и тебе, и мне, и мужу...
Отлучилась она ненадолго. Хотя в ее отсутствие успел пойти снег, да такой густой пеленой, что за пять метров ничего не разглядеть было, хотя от фонарного столба свет извлекался ярко. Она явилась в лисьей шапке и ондатровых сапогах, похожая не то на барыню, не то- на купчиху 18- начала 19 веков. Кроме богатых шкур солидности ей придавало широкое, кургузое телосложение и румяные толстые щеки. Снег валил на рыжую шапку и мохнатые ресницы Неонилы. Она чувствовала себя семнадцатилетней и такой счастливой, что почти в бешенстве кинулась мне на грудь, царапая пальцами мои плечи и шею. Но я заметил и Патракея, который, смухнув слезу рукавом, махал нам, потом сжимал кисти рук над головой, дескать, "вива, победа!" и т.п..
В темной избе, куда мы пришли на ночлег, на своей кровати шебуршали управляющий и его мадам, примчавшаяся из города. В закуточке у порога мы с Неонилой выпили и закусили кое-чем, пирожками, например. Потом разделись и спрятались под одеялом на моей кровати. Когда мы отдавались друг другу, Неонила рыдала горькими слезами и говорила, что она счастлива. Видимо, на другой кровати люди не были счастливыми, так как с их стороны не слышно было ни стонов, ни плача, не то что- рыданий.
Утром на смену счастью пришла горькая тяжба. После утренней дойки все, кого я успел узнать, гнали скот к силосной яме, находящейся в пяти километрах от Вампугольска. Не только болото, но и выпавший ночью снег, чуть ли не в полметра, мешали продвижению скота и людей. Орущая скотина шарахалась от кнутов и палок в сторону, сбиваясь с нужного направления, проваливалась по самые ноздри в ямы, оттуда изымали веревками и "утверждали" на нужной тропе, потом старались вежливо гнать к силосной яме. Но скотина вежливости не понимала; ее снова лупили кнутами и палками... К обеду добрались к консервированному корму. Они и ели раскрытый силос, и топтали его одновременно, и на него-же испражнялись.
Такой образ жизни- прием молока, совместный ночлег с Неонилой, погон скотины, кормление ее на силосной яме... продолжался неделю. Потом приехал(приплыл) директор совхоза Чудаков Спиридон Матвеевич и нарушил такой устоявшийся образ жизни и поставил все на место. Вначале он вызвал в контору меня и спросил: "Ты кто такой? Что тут делаешь?" Я ответил: "Принимаю молоко и вместе со всеми гоняю скотину к силосной яме за пять километров от фермы." Он сказал: "Иди в другой кабинет и пиши заявление на увольнение. Там все пишут."
Короче, Вампугольское отделение было свернуто, а рабочий персонал- распущен по домам.
Ханты стали заниматься своим делом: ловить рыбу, охотиться на лису, соболя и оленя. Жены занялись своим привычным делом: шить теплые вещи для мужей- охотников, чтобы они не замерзали и всегда могли исполнять свой супружеский долг, следили за детьми и вовремя отапливали свои жилища. Таким образом, вернулась норма, при которой, согласно Конституции, каждый народ России получил право на национальное самоопределение и идентификацию.
А я и управляющий Николай Иванович пошли на берег, там помахали проплывающему мимо катеру. Капитан судна "Соснин" вернул нас в Нижневартовск, в котором находилось специализированное место, осуществляющее посредничество между работодателями и безработными."
Теги:
