Скорпион
Часть I
А. Дешабо
Р. Дешабо

"Пора чудес прошла, и ныне ищем мы
причины всему, что совершается на свете".
В. Шекспир

"...люди древности говорили, что
если заставить это ядовитое живот-
ное выползти на свет, то скорпион,
видя, что все пути ему отрезаны,
поднимает свой изогнутый хвост,
вонзает жало в собственное тело и
умирает от яда, источником которого
сам является".
Г. Шерфиг


Все начинается с дождя

Вилен Дронин стоял у окна своего номера и скучно смотрел на занудливый дождь. Северный город встретил его осенней погодой и от того, что где - то было в разгаре лето, от которого он улетел на рейсовом самолете, жизнь казалась ему здесь однообразной и тусклой. Медленно текущие мысли перескакивали с одного на другое, взгляд блуждал, останавливался на серых зданиях и редких прохожих, спешащих под дождем. Проблема выходных дней в
чужом городе выросла перед ним вчера, когда он сдал заранее приобретенный авиабилет, и стояла непоколебимым отсутствием знакомых и двумя кинотеатрами с уже давно виденными фильмами. Он принадлежал к тем людям, которые на вопросы анкет молодежных журналов - "Любите ли вы одиночество?" - не колеблясь, дают односложный ответ означающий, что человек - продукт общества.
Но вот, на улице что-то изменилось. Прохожие перестали проходить мимо, а стекались куда то под его окно. Нужно было идти завтракать, и это что-то, изменило обычное состояние улицы, вывело из бездействия и его.
Воздав себе должное за то, что уезжая из жаркого города, захватил с собою теплый плащ, он оделся и вышел из вестибюля на улицу.
На обочине тротуара как - то сразу бросилось в глаза лежащий на боку мужчина. Одна половина его тела была неподвижна, другая импульсивно подергивалась. Кто-то звонил из будки телефона-автомата, вызывая скорую помощь. Другие старались чем то помочь лежащему, и подкладывали под его голову газету, которая тут же стала мокрой и расползлась.
Наконец, подъехала скорая, а быстро вышедшая из нее женщина-врач принялась готовить шприц для инъекции, что бы снять болевой синдром. Смотря поверх белой шапочки врача, Вилен нечаянно заметил, что неподалеку от места, где лежал мужчина, капли дождя падали как будто на раскаленную поверхность и испарялись с легким шипением. Но в этом месте ничего не было, только пространство, затемненное сеткой дождя. Расталкивая толпу, он пошел туда. "Это" находилось выше, над его головой, но по-прежнему легкий пар шел от капель дождя, попадая в это небольшое пространство. Заинтересовавшись, он не знал, как объяснить необычное явление и продолжал стоять не обращая внимание на глазеющую толпу и суету врача. Этот кусочек пространства приковал его внимание. Дронин заметил, что точка испарения капель была подвижно, она словно дрожала, колебалась, оставаясь на какой - то невидимой прямой. Потом она сдвинулась и, оставляя маленькие вспышки пара, пересекла широкую улицу и как будто ударилась в одно из окон стоявшего там большого здания сталинской, фундаментальной архитектуры.
На тротуаре уже никого не было, и Вилен, или как просто его называли родные и знакомые Вили (имя его расшифровывалось довольно просто - В.И. Лен., а родители его были убежденными коммунистами и к необычности своего имени он уже привык), отправился в ближайшее заведение с надписью - "Кафе - пышки".
Взяв нехитрое изделие общепита, он сел за столик, но мысль об увиденном не покидала его. Вопреки мудрому китайскому совету, он позавтракал легко и вышел на воздух. Дождь не перестал, но перешел в моросящий, откуда- то опустился туман, и казалось, что мельчайшие капли дождя не падают, а просто висят в воздухе. Медленно идя по городу, Дронин подошел к гостинице и
остановился, внимательно устремив взгляд на темные окна здания, стоявшего на противоположной стороне улицы.
"Как - будто бы вот это окно", - подумал он. Оно ничем не выделялось, и было таким же темным, как и другие слева, справа, в нижнем и верхнем ряду. Подойдя к зданию, Вили обошел его с одной стороны, и вышел через тоннельный проезд на улицу. Это было обычное жилое здание с детской площадкой во дворе, с двумя небольшими цветочными клумбами и невысоким заборчиком из потемневшего от времени и дождя штакетником.
Еще раз взглянув на заинтересовавшее его окно, он определил подъезд, расположение квартиры и направился на третий этаж. Его влекло туда не любопытство, а скорее любознательность, привитая ему занятиями точными науками и воспитанием в семье, где логика в большинстве случаев, брала верх над чувствами.
Он стал перед дверью, которая выходила прямо на лестничную площадку, и осмотрел ее. Это была обычная дверь, ничем не отличалась от других слева и справа, разве только номером. Какие либо надписи о хозяине квартиры отсутствовали, кнопка звонка была вделана в стену. И все же он нашел отличие, дверной глазок выступал в центре средней филенки, слишком низко для нормального роста хозяина и сделан он или для ребенка, или для низкорослого взрослого, может даже для лилипута. Обдумывая, что делать дальше, Вили нагнувшись, заглянул в глазок, но тот поблескивал фиолетовым отблеском и своей холодной непроницаемостью.
- Позвонить? Но что я скажу? А, ладно, спрошу Дроздова Николая Ивановича, - вспомнил он своего сослуживца, - и посмотрю, кто тут живет.
Нажатая кнопка звонка отозвалась далеким дробным металлическим звуком. На звонок никто не вышел. Какие - то шорохи доносились до него, но было неясно откуда, возможно из соседней квартиры.
- Пойду-ка я лучше в музей, там, говорят, замечательные скульптуры из дерева, - мелькнула у него мысль, - только нужно снять плащ, дождь уже перестал и становится теплее.
Поднявшись на ступени гостиницы, буквально в двух метрах от того места, где утром лежал незнакомец, Вили еще раз пристально посмотрел на знакомое окно и на ходу расчесывая мокрые от дождя волосы, зашел за массивную колону. Чуть пригнувшись и продолжая смотреть на окно теперь уже из - за колоны, Вили думал о человеке, живущем по ту сторону окна, большом доме, дожде и стараясь связать все воедино. Вдруг, что-то резко затрещало и метнулось по его волосам. Инстинктивно он пригнулся еще ниже и почувствовал запах жженых волос и пластмассы. Расческа, которую он держал в руках, имела маленькую сквозную дырочку с оплавленными потемневшими пузырчатыми краями.
- Это пахнет уже не только жжеными волосами, - философски оценил Вили и метнулся в открытую дверь вестибюля.

Машина скорой помощи, стремительно въехав в арочные ворота городской больницы, остановилась у приемного покоя. Носилки, с лежащим на них человеком, внесли внутрь здания. Он был еще жив, но из невнятного мычания нельзя было разобрать ни слова. Веки его глаз были прикрыты и выступали белыми пятнами на загорелом лице.
Через несколько часов он умер, не придя в сознание. В кармане его костюма было обнаружено командировочное удостоверение на имя Нильского Владислава Викторовича, начальника сектора одного из Ленинградских заводов, несколько квитанций об уплате в различных организациях, требующих за свои услуги наличные деньги и бумажная салфетка с цифрами 24-8.
Вскрытие трупа не обнаружило патологических изменений органов и, судя по всем остальным признакам (об этом говорило многое), а проведенная трепанация черепа подтвердила - кровоизлияние в мозге. Разрыв сосудов были налицо.
На основании документов, оставшихся в гостинице, телеграммой были извещены родственники. Его смерть вызвала небольшое недоумение у патологоанатома, но мало ли чего бывает в жизни. Пошел человек за грибами, ан привезли труп два дня назад. А был здоровяк. Сердце и мозг человека оставались слабыми звеньями цепи его жизни.


Проблемы, проблемы


В довоенные годы, в одной небольшой лаборатории научно-исследовательского института, занимались проблемами передачи энергии на расстояние без проводов. Лабораторией руководил инженер средних лет, один из представителей немногочисленной тогда технической интеллигенции. Сам выходец из семьи старого русского инженера, он окончил Петроградский Политехнический институт в первые годы Советской власти. Сначала он работал совместно с иностранными инженерами - представителями различных концессий, а затем с теми, кого Советская власть пригласила из-за рубежа в качестве технических специалистов. Тогда было взято направление на индустриализацию, а своих кадров было еще недостаточно.
Работая с ними, он хорошо овладел немецким языком и приобрел некоторый педантизм. А так как в науке это было небесполезным качеством, дух педантизма витал и в руководимой им лабораторией. Фамилия у него была довольно странная - Борко. Странная в том смысле, что невозможно было отнести ее к какой либо национальности. Звали его Константином.
За год до того, как лаборатория основательно занялась проблемами передачи энергии без проводов, к ним прибыл по направлению, после окончания института Владислав Нильский. В коллективе он освоился быстро, уже через месяц его называли по свойски Влад. Работал Влад увлеченно и проблемы, которыми занималась лаборатория, в решениях которых он участвовал, мучили его, а лучше сказать доставляли ему радость творческого созидания не только на работе. Он думал над ними и в городском транспорте, и дома, и в кругу друзей, порою выливаясь в целые дискуссии. Владу хорошо было известно, что над этой проблемой успешно работал серб Николо Тесла, но когда работа была уже на стадии окончания, неожиданно прекратилось финансирование, и проект был закрыт. Морган, финансирующий этот проект, посчитал, что такой источник энергии невозможно будет учитывать и сделает огромную массу людей независимыми и ими будет трудно управлять.
В лаборатории Борко пошли другим путем. К тому времени проблема беспроводной передачи электроэнергии, была уже не чисто теоретической проблемой. На территории одного из металлургических заводов страны ходили тележки, питаемые энергией высокочастотных кабелей, проложенных под дорогой. Но это был тупиковый путь решения. Приходилось в траншеях прокладывать кабели, коэффициент полезного действия был крайне низким, а высокочастотное излучение вредным.
Человек учился у природы в поисках передачи энергии на расстояние. Солнце, которое дарит нам свою энергию, посылая ее на 150 миллионов километров в виде инфракрасных лучей, видимого света и ультрафиолетового излучения. Энергию радиоволн научился посылать человек, но это не энергетическая передача, слишком она мала и ее хватает лишь на передачу информации. Правда, радиостанция им. Коминтерна доставляла небольшую долю энергии близ живущим похитителям поля, но это не устраивало остальное человечество.
Кое-какие базисные теории были разработаны, проводились опыты с переменным успехом, но прорыва не было. Так прошло несколько лет, которые сблизили руководителя лаборатории Борко и способного инженера Нильского. Сблизило их не только общность взглядов, но общая работа, которой они отдавали все свою интеллектуальную энергию. Результатов, имеющих практическое значение, лаборатория к началу войны так и не получила. А с началом войны эта тема перестала интересовать руководство института, прекратилось и финансирование. Близкого военного значения она не имела, и лаборатории было поручено решение более важных задач, и потому тему закрыли, а лабораторию перевели на военные рельсы. Более половины сотрудников - мужчин ушло на фронт, среди них и был Константин Борко. Нильского оставили работать над другой темой, близкой к насущным проблемам в области вооружения.
Борко попал в армию, которой командовал генерал Власов. В первые дни войны дела на фронте шли очень плохо, особых симпатий к Советской власти Борко не испытывал, а переход армии на сторону врага воспринял с некоторым энтузиазмом. Так он оказался по ту сторону фронта с оружием в руках. Знание немецкого языка и незаурядный ум быстро выдвинули его на видное место. Его заметили и перевели в службу по созданию агентуры на оккупированных территориях. Здесь он и сумел проявить себя в борьбе с подпольным движением.
В 1944 году Борко оказался в Югославии. Однажды он участвовал в налете на одну лабораторию в Белграде. По данным контрразведки, а Борко принимал в ней активное участие, сотрудники этой лаборатории, которой было поручены работы на благо рейха, отклонились в своих изысканиях прямо в противоположную сторону - они изготавливали механизмы мин с сюрпризом для подпольных организаций. Результаты этого налета и разгрома подпольщиков сыграли важную роль в его жизни. Но именно после этой удачной операции ему предложили перейти в Абвер.
У Борко за время войны развилось звериное чутье, и он провел несколько блестящих операций контрразведки на самом высоком уровне. В начале февраля 45 года по делам службы Борко находился в небольшом городке на границе с Люксембургом. Советские войска уже форсировали Одер и окончание войны витало в воздухе. В один из вечеров за столик в небольшом ресторанчике к нему подсел невзрачный человек и представился:
- Меня зовут Курт. Я хотел бы с вами познакомится.
- Константин - ответил Борко на чистом немецком языке, в последнее время ему все реже и реже приходилось говорить на русском.
- Я не буду делать длинных предисловий, а как говорят русские, сразу возьму быка за рога.
Борко как никогда чувствовал в себе силу, и уверенность и поэтому ответил с иронией - и какого же вы хотите взять быка?
- Не надо иронии, дела на фронте обстоят гораздо хуже, чем вы можете предположить. В Крыму собираются лидеры победителей, что бы подвести итоги войны, которая кончается, и поделить шкуру.
- Знаю, - ответил Борко, - но я не думаю, что со своей профессией останусь безработным, как вам известно, войны не кончаются. На протяжении последних двух тысяч лет человечество постоянно находится в войне друг с другом, а вы что хотите дать гарантию, что следующие две тысячи будет сплошной всепланетный мир.
- Вот как раз я вам гарантии насчет мира и не хочу дать, а хочу предложить работу. Работу в США. Причем мы менее всего заинтересованы лично в вас, хотя и вашу личность не сбрасываем со счетов. Мы хотим предложить работу в США Абверу, целиком или вернее всему тому, что останется после окончательного разгрома.
- Предложение интересное, но какова моя роль?
- Вы должны вывести нас на свое начальство.
- Я, пожалуй, согласен, - ответил Борко.
Так он оказался в США.
Утро 9 мая 1945 года застало Борко в Арлингтоне. Ему предоставили небольшой домик на одной из тихих окраинных улочек, застроенных одноэтажными постройками. В доме были три меблированные комнаты, ванна, туалет и небольшая кухня. Ему выдали так же небольшую сумму, на которую можно было сносно одеться, питаться и жить первое время. Заданий Борко никаких не получил, ему было просто предложено осмотреться и привыкнуть к новой обстановке. Так проходили месяцы, а Борко никто не беспокоил.





Неожиданная встреча


Мягко подпрыгивая по бетонированному полю аэропорта, самолет АН-10А подрулил к аэровокзалу.
- Товарищи пассажиры, прошу вас не вставать со своих мест до подачи трапа, - объявила стюардесса.
Подали трап. Нильский, взяв объемный портфель из желтой искусственной кожи, сошел на землю. Он направился к небольшому, но людному аэровокзалу.
Сев на стоящий на площади автобус, Нильский уже через полчаса подъезжал к одной из двух городских гостиниц. Подойдя к стойке администратора, он как всегда, увидел дежурную табличку - "Мест нет!", - и подумал - ну вот, начинаются матырства командировочного. Однако, подойдя к администратору, миловидной девушке с искусно выполненным разрезом глаз, он сказал:
- Там заявка должна быть, от управления строительством электростанции, посмотрите, пожалуйста.
Она попросила у него паспорт и действительно нашла фамилию его довольно быстро. Таким образом, он стал обладателем небольшого номера на третьем этаже. Теперь можно было подумать об ужине. Нильский прошел в буфет на своем этаже, купил коробку болгарских шоколадных конфет для девушки - администратора, нужно быть всегда благодарным за оказанную услугу, и отправился ужинать в ресторан при гостинице.
Зал ресторана был узким и длинным. В середине у стены находилось небольшое сооружение приспособленное под эстраду, на котором четверо музыкантов аккомпанировали девушке, певшей в микрофон на скверном английском языке.
- Милая песенка из "Серенады солнечной долины" - подумал Нильский, - что поделаешь, мода на иностранные языки. Он занял столик в углу и осмотрелся. Ресторан был заполнен, почти все места были заняты. Ему достался стол еще не убранный, но ждать здесь приглашения метрдотеля к чистому столу, было бы бесполезным делом и грозило, скорее всего, остаться без ужина.
Сделав заказ, Нильский закурил сигарету. Музыка была негромкой, и приятный мотив создавал праздничное настроение. Прошло четверть часа. За это время неясное чувство беспокойства начало им овладевать. Он даже почувствовал на себе чей то пристальный взгляд. Внутренне отмахнувшись от этого ощущения, он начал отрезать кусочки мяса, придерживая его вилкой, нож был тупым, а мясо жестким. На него опять накатила волна беспокойства. Нильский пробежал взглядом по посетителям ресторана и заметил, что на нем, время от времени, подолгу останавливается взгляд, сидящего через пару столиков, чисто выбритого, благообразного старика. По его лицу было видно, что он старается вызвать в себе чей то образ, вспомнить что то важное. Нильский на этот раз основательно взялся за жаркое.
Старик расплатился за кофе, встал и направился к столику Нильского.
- Я вам не помешаю?
- Нет. Садитесь, пожалуйста.
- Ваша фамилия случайно не Нильский? - Спросил он тихим голосом с нотками извинения.
- Да! А откуда вы меня знаете? - удивился Владислав Викторович.
- О, я знаю вас очень давно. Вы были тогда совсем молодым человеком. Моя фамилия Борко.
- Борко?! Это вы, Константин...
- Маркович, подсказал старик.
- ...Маркович, какими путями?
- Все теми же, неисповедимыми, - усмехнулся Борко.
Вглядываясь в лицо старика, Владислав Викторович смутно угадывал знакомые черты своего довоенного начальника.
- А я вспоминал вас, но решил, что вы не вернулись с войны. После войны о вас ничего не было слышно в институте. Не думал, что встретимся вот так, да еще особенно здесь. Вы, Константин Маркович, здесь по службе?
- Нет, я живу в этом городе. В доме напротив гостиницы. А сюда заглядываю иногда выпить чашечку кофе.
- А как вы попали на Север?
- О, это долгая история. Расскажите сначала о себе. Может быть, по такому случаю закажем что - не будь? Все - таки столько времени кануло в Лету. Тося, - обратился он к официантке, - принеси - ка нам, пожалуйста, графинчик и закусить... Да, а все - таки я вас узнал. Так, где же вы, чем занимаетесь, зачем сюда пожаловали?
- Работаю на заводе, поменял, так сказать, науку на практику. Живу в Ленинграде. Занимаюсь шеф - монтажом генераторов на электростанциях. Вот и сюда за этим приехал. Знаете, Север сейчас развивается, нефть открыли, огромное месторождение газа. Разработка всех этих богатств Севера требует электростанций. Энергетической системы здесь нет, а топлива теперь много.
- А как же мечта о передаче энергии без проводов?
- Я ушел от этого. Да и другие не много сделали. Видимо человечество не готово еще к решению этой проблемы, вот и строим ЛЭП, хоть и дорого, но куда денешься.
- Часто приходится ездить? - Опять спросил Борко.
- Да. Работа такая. Но я люблю ее. Бывает очень интересно, я бы сказал как - то торжественно синхронизировать генератор, и включать его в систему. Да и людей новых узнаешь, места новые. Недавно был в Болгарии, в Варне. Там недалеко от города строится крупная ТЭЦ. Места там красивые! Люди приветливые. А еще раньше был два раза в Югославии.
Нильскому почудилось, что при этих словах Борко вздрогнул, глаза его заблестели, лоб нахмурился. Казалось, он о чем - то глубоко задумался.
- Константин Маркович, что - то у нас разговор односторонний получается. Рассказываете теперь вы, - Нильский наполнил рюмки и одну из них подвинул к Борко. Ресторан был уже полупустой, они сидели почти в самом углу и их разговор никто не мог слышать.
- Как вы знаете, - начал Борко - я ушел на фронт. Я попал в армию Власова и перешел на сторону немцев. Я был тогда относительно молод, и у меня были свои претензии к советской власти.
- Вы что? Как же это так?
- Вот так. Был ли у меня выбор? Скорее нет. Даже не скорее, у меня просто его не было. Ну да ладно. Ресторан скоро закрывается, я не успею вам рассказать все, что произошло со мной. Я вам доверяю, и думаю, что вы меня поймете. Да, кстати, вы недолго будете в Ленинграде и опять собираетесь куда либо?
- Да, опять придется ехать. Каждый квартал где - то пуск. Но у нас все наперед расписано. Пуск турбогенератора на электростанциях не мелочь, поэтому заранее знаем, кто куда поедет. В следующем квартале буду на пуске последнего, четвертого блока ТЭЦ в Донбассе. А там опять поездка в Югославию.
- Знаете что, Владислав Викторович, заходите ко мне в гости, вот мой адрес, - Борко написал цифры на бумажной салфетке и передал Нильскому, - здесь недалеко, я вам сейчас покажу.
Они расплатились и вышли из ресторана.



Борко решается


В эту ночь Борко не мог заснуть дольше обычного. Его мучил вопрос как поступить? Можно ли доверять Нильскому? Как он воспримет это? Так и не придя не к какому решению, Борко погрузился в тревожный сон.

Утром хорошо выспавшись, Нильский отправился по служебным делам. День прошел незаметно в решении многих вопросов первого дня. Начальник электроцеха ему понравился, с ним можно работать, правда, опыта маловато. Но где здесь взять многоопытных? Была бы голова хорошая, а остальное приложится. Монтажники поопытней, не первую турбину пускают.
Вечером проводили планерку. Сроки, ответственные лица, поузловая сдача, графики наладки. Все кипело, чувствовалась предпусковая атмосфера, хотя до пуска еще далеко, но и сделать нужно много. Строители как всегда отстают, масса недоделок. Не залит фундамент резервного возбудителя, не готово помещение постоянного тока. Но все уладится. Работа идет хорошо.
В этот вечер Нильский вернулся в гостиницу в девятом часу. Окна, которые показал ему Борко, светились, - "Не спит старик. Зайду - ка к нему, делать все равно нечего. Завтра выходной день, можно будет на станции не ходить или просто заскочить на минутку после обеда".
Умывшись, переодевшись и наскоро закусив в буфете, Нильский поднялся на третий этаж дома напротив, и нажал кнопку звонка восьмой квартиры.
Открыв дверь, Борко радушно приветствовал его и пригласил в комнату. Квартира была двухкомнатная, опрятная, но на всем лежала уже печать холостяцкого жилья.
- Сейчас я заварю кофе, - раздался голос из кухни.
- Спасибо, Константин Маркович, - Нильский просматривал журналы лежащие на столике. Здесь были журналы и книги довольно специального назначения - статьи по теории поля, теории излучения и генерирования волн, расчеты клистронов, магнетронов и других генерирующих приборов. Попадались статьи по квантовым генераторам и расчету магнитных полей Огры. Большинство журналов и книг были советские, но имелось много на немецком и английском языках.
- Константин Маркович, вы я вижу, читаете далеко не книжки по пенсионному обеспечению.
- Да, мой друг, наука так и осталась моим хобби, хотя мне приходилось заниматься в жизни совсем другим делом и очень часто далеким от науки.
- Может быть вы и сами печатаете что - либо?
- Куда мне, в моем возрасте. Вот и кофе готов, - он вошел, неся дымящийся кофейник.
Сдвинув в сторону журналы и книги, они сели за столик. Расспросив Нильского о проведенном дне, поговорив о разных житейских мелочах, Борко, наконец, решился перевести разговор на тему, которая его волновала.
- Владислав Викторович, я вчера рассказал вам не все. Я поселился в этом незаметном городке под чужим именем. Здесь меня знают как Семенова Ивана Петровича. Фамилию Борко я открыл только вам, так мне уже нечего терять, но есть что рассказать. Как я вам уже говорил, что наука мое хобби, и я начал заниматься вплотную проблемами передачи энергии последние два года. В результате мне удалось построить вот этот аппарат. У которого очень большие возможности.
Он пошел в другую комнату и выкатил оттуда какое - то устройство покрытое черным чехлом, из - под которого выглядывали только небольшие колеса, взятые скорее всего, от детской коляски.
- Вот, - он сдернул чехол.
Взору Нильского представился аппарат внешне похожий на проекционный, но чуть больше, со множеством ручек регулировки и лимбами.
- Это не гиперболоид инженера Гарина и не лазер. У него другие качества и довольно интересные свойства. Но давайте лучше все по порядку, - он сел, налив еще по чашке кофе.




Ва- банк


- Так вот, - начал Борко. - В 1944 году я был в Югославии, в частях по борьбе с подпольным движением. Однажды я участвовал в налете на одну лабораторию. Как мне стало известно позднее, из сотрудников лаборатории живым из гестапо выйти никому не удалось. Так вот, после того, как их всех увели, я с одним солдатом и переводчиком остался в лаборатории. Нам было приказано провести более тщательный обыск и затем опечатать помещение. Тут я начал осматриваться, где нахожусь. До этого события развивались слишком стремительно. Лаборатория чем - то очень напоминала нашу, довоенную. Комнаты были другими, мебель другой, но что - то знакомое чудилось во всем ее облике. И вдруг меня осенило - аппаратура, приборы, стенды! Значит тот же профиль, те же проблемы! Это меня заинтересовало, и я начал тщательно все обследовать. Я тогда еще не втянулся в войну, мне казалось, что война скоро закончится, и опять настанет мирное время, и я займусь наукой, своим любимым делом. Мне на глаза начали попадаться незаконченные аппараты, недособранные схемы, шкафы с книгами и папками. Я не знал тамошнего языка, но это славянский язык и его легко понимаешь, особенно технические тексты, в них много интернациональных терминов. Да, вы, наверное и сами пробовали читать газету "Борба"? Не трудно, не так ли, Владислав Викторович?
- Читал, вполне доступно, - подтвердил Нильский.
- Еще один нюанс. Мне это очень запомнилось, как сейчас вижу. На стене висела небольшая доска из светло коричневого дерева с рисунком, нанесенным методом выжигания. Рисунок изображал юношу с фигурой Аполлона. В руках у него было нечто похожее на меч с тонким лучом, который простирался вдаль, и заканчивался звездочкой вспышкой. Я знал, что поиском этого меча уже давно занималось тайное немецкое общество Аненербе. Луч, который испускал меч, превращал химические элементы в энергию элементарных частиц. Это был очень сложный набор энергий резонансных импульсов, танец которых исполняли радиоволны, рентгеновские излучения и гамма – лучи. Любое поле сражений, напичканное танками, ракетами, всевозможными орудийными установками и бетонными зданиями, как бы они глубоко не уходили под землю, можно было превратить в первозданную поверхность земли, где еще не ступала нога человека. Сколько было до нас цивилизаций на Земле, и прошу заметить, ни одна из них не оставила нам визитной карточки, если не считать золотой цепочки в глыбе угля, до болта в куске камня. Это были запредельные технологии, пришедшие к нам издалека и которым многие миллиарды лет. Кроме того в документах лаборатории, я обнаружил несколько пронумерованных папок. На обложке каждой из них стоял фиолетовый чернильный оттиск клише этого же самого символического рисунка. Я подумал, что неспроста символ папок висит на стене и начал более подробно просматривать их. В них было...,- Борко задумался, отхлебнул кофе. Мысли его лихорадочно искали решения, нужно ли ему все рассказывать, но упрямый внутренний голос бил, словно по наковальне, - "да, да, да". - В них были, - поправился он, - теоретические расчеты этого аппарата, - он кивнул в сторону проектора.
Владислав Викторович молча слушал. Его заинтересовал рассказ Борко. Хотелось узнать теоретическую базу этого аппарата, но что то во всем этом рассказе начинало его тревожить.
- И эти папки у вас?
Нет. Но слушайте дальше, - Борко откинулся на спинку дивана. - Так как разобраться сразу во всем было очень сложно, да и острой необходимости в этом не было. Но документы мне, как специалисту, посвятившему несколько лет аналогичной проблеме были очень интересны. Я взял папки с собой. Помещение мы опечатали и доложили, что больше ничего обнаружить ничего не удалось. О папках я конечно умолчал. После этого я пробыл в Белграде два месяца. Жил на квартире в небольшом доме. Хозяина звали Мирко Ходжич. В политику он не лез. На первом этаже у него была небольшая мастерская, вместе с сыном Бранко они чинили примусы, велосипеды, патефоны и прочую мелочь. Я не знаю, где он доставал в такое время запасные части, но мастерская позволяла жить ему сносно. За два месяца я основательно ознакомился с содержанием папок и сделал выписки. Потом немцы оставили Югославию, а меня перевели в Абвер. Забрать с собой папки было бессмысленно, они все равно попали бы в чужие руки. Поэтому я их спрятал там, где жил. Взял только свои записи, но это были две записные книжки, которые для не специалиста не представляли никакой ценности. Но судьба меня так закрутила, что эта идея потеряла свое значение, и я о ней забыл. Или как бы поточнее выразиться, я попал в такой водоворот, что вспоминать о своем увлечении мне не приходилось. Я уже говорил, что у меня были свои претензии к советской власти, к тем репрессиям, которым были подвергнуты мои родственники и это позволило мне подняться по служебной лестнице разведки. Мне в Абвере начали доверять ответственные поручения, которые я с удовольствием выполнял. Но война заканчивалась, нужно было думать, а что потом и когда Абверу предложили перейти на сторону США, я в числе других, принял это предложение и в сорок пятом оказался в Америке. Спустя несколько месяцев ожидания, когда тебя обеспечили жильем, зарплатой и ты ничего не делаешь, ты начинаешь понимать, что война не закончилась, она только началась. 6 маpта 1946 г. в Фултоне Чеpчилль в пpисутствии Тpумена объявил холодную войну СССР, о крестовом походе против коммунизма, но Америка не спешила. Наученная горьким опытом гитлеровского блиц-крига, она начала готовится тщательно, медленно, отрабатывая каждую операцию до мельчайших деталей. Я входил в команду, перед которой была поставлена задача очистить Америку от советских шпионов. Нужно было уничтожить не только разведчиков, но и сочувствовавших или имеющих коммунистическое воззрение, они то и работали на советскую разведку. Как вы помните, пресса тогда мельтешила заголовками об охоте на ведьм. Наибольший интерес советская разведка проявляла к лаборатории в Лос - Аламосе. Ей удалось похитить секреты атомной бомбы. Но я думаю, что они и так ее бы создали, может быть на полгода позже. К пятидесятому году в Америке советских разведчиков не осталось. Сталин проигрывал, он имел самую сильную армию в мире и почти не имел разведку. Но бомба была создана и в мире установлено равновесие. Но равновесие было призрачным. Сталин дважды наступил на одни и те же грабли. Если вы помните Сталину два его маршала Ворошилов и Буденный настоятельно рекомендовали развивать кавалерию. Он во время спохватился и сделал упор на военную технику. Хотя во время, здесь понятие не совсем точное. Начало войны было ужасным, перелом наступил уже гораздо позже. Лучшие в мире самолеты, танки, пушки, подводные лодки, корабли и "Катюши" выиграли войну.
Борко встал и начал ходить по комнате.
- К пятидесятому году это нам удалось. В Америке не осталось ни одного советского шпиона, так - по крайней мере, доложил директор ЦРУ в Белый дом. И здесь началось самое главное. Как вы знаете, Даллес уже написал свой план жесточайшего подавления СССР. Уже было создано ЦРУ в Ленгли на тридцать тысяч рабочих мест. В 1949 году определен законом статут ЦРУ. Теперь СССР суждено жить по сценарию, написанному в Лэнгли. Гонение на ученых генетиков в СССР, доморощенная дурость безграмотных выскочек, но как она красиво вписывается в сцену театра абсурда, первые аккорды симфонии абсурдизма. Предтеча этой постановки вы хорошо помните. Отстрел военноначальников перед надвигающиеся войной - это паранойя или в игру вступил немецкий оркестр. Теперь спектакль начали ставить яйцеголовые из престижных университетов под крышей ЦРУ. Была задумана грандиозная операция "Троянский конь", которая началась со строительства небольшого русского городка в штате Невада. Там подростки учились в школе и там их обучали тому, что бы незаметно проникнуть в престижные советские ВУЗы и уже оттуда сделать первые шаги в МГБ, Госплан, в Министерства и другие важные организации. Они должны были как альпинисты тянуть друг друга вверх, верх и только вверх, к вершинам власти. Вы знаете, если есть ум и деньги, то это почти беспроигрышный вариант.
Меня вызвали на работу, после трехмесячного перерыва, в июле пятидесятого года и сказали, для вас есть важное задание. Они не сказали какое, только предупредили, что я должен тщательно готовиться. Потом еще целый месяц они держали меня в неведении и вот, наконец, состоялся разговор. Это было начало августа. Мой начальник, Джон Смит, они носили удивительно простые банальные имена и фамилии, словно готовые в любую минуту затеряться в толпе, и их невозможно было бы найти. Он сказал:
- Мы решили послать вас в Москву!
- В Москву, - удивился я, - ведь они меня сразу возьмут.
- Не беспокойтесь, мы снабдим вас безупречными документами, кое - что косметически подправим. Вы ничем не рискуете, хотя так говорить нельзя в нашем деле.
- И что я должен делать - спросил я.
- Константин, - сказал он, и посмотрел на меня ожидая реакцию на моем лице, - вы должны войти в контакт с их начальником или вернее министром МГБ Лаврентием Берия и завербовать его.
- Вы смеетесь, - помню как сейчас, ответил я, - они просто возьмут и уничтожат меня, расстреляют или отправят на двадцать лет в ГУЛАГ.
- Если я не ошибаюсь, - ответил он, - вы участвовали в передаче документации, захваченной из канцелярии доктора Геббельса Йозефа Пауля. Так вот, он как - то заметил, чем чудовищней ложь, тем больше ей поверят. В 1947 году потерпели аварию две тарелки, так называемые НЛО, с инопланетянами. Эти тарелки находятся на одной из наших авиационных баз. Тела инопланетян были вскрыты и научно доказано их инопланетное происхождение. Это были разведчики, их многочисленные базы находятся на околоземных орбитах. Об их вооружении и количестве лучше всего расскажет подготовленная нами кинолента. Вы ее возьмете с собой. Вы должны ему доказать, что эта опасность по сравнению с войной между нашими странами теперь представляется, как у вас русских говорится, не более чем склока на кухне. Потом он мне показал фотографии сделанные Арнольдом Кенес, я о них слышал неоднократно.
Первое, признанное уже каноническим сообщение об НЛО, привлекшее массовое внимание публики к этому феномену, было сделано 24 июня 1947 года. В этот день американский пилот и бизнесмен Кенес Арнольд, пролетая на своем личном самолете, вдруг заметил в небе странные дискообразные предметы. Их было девять штук. По показаниям Арнольда, объекты летели со скоростью 2700 км/час.
- К 1950 году уже 94 % жителей США верили в летающие тарелки. Изучив все материалы по этому делу, я осенью пятидесятого был в Москве. Не буду рассказывать о всех барьерах которые мне удалось преодолеть, прежде чем я предстал перед министром МГБ Лаврентием Берия. Шел январь пятьдесят первого года. Я не испытывал страха. Я не один раз заглядывал в лицо смерти и поэтому был спокоен. Я выполнял данные мне инструкции. Когда он меня спросил, почему я не вышел на товарища Сталина? Я ответил, - мне приказано делать ставку на вас, Сталин слишком старый, что бы переварить эту информацию и сделать правильные выводы. Его поведение может быть неадекватным. Мы впервые встретились с силой, которая нам не знакома, которая в своем развитии ушла на тысячи лет вперед и неизвестно как она себя поведет. Она нас может просто стереть, как стирают ластиком предложение, написанное с ошибками.
- Вы, знаете, - наконец, нарушил молчание Нильский, - в это очень трудно поверить, но прошу вас, рассказываете дальше.
Мы договорились встретиться через неделю. В посольстве мне уже пришла шифровка на дальнейшие мои действия. На следующем свидании мы говорили о том, что хорошо бы видеть его Лаврентия Берия во главе государства, Сталина необходимо убрать, он только осложнит нам пути взаимопонимания. Берия согласился, и сказал, что он приступит к операции устранения Сталина. Но у меня будут большие проблемы с армией. Армия СССР на сегодня - это самая великая сила в мире. Но уже начался процесс по ее размыванию. Из моего общения с ним я понял, что чудовище, которое породил Сталин в лице НКВД, МГБ, ГУЛАГа, вышло из под его контроля и зажило своей непонятной жестокой жизнью. Его дитя больше его не слушало, а само продолжало пожирать народ и готово было сожрать самого родителя, самого хозяина. Классический пример - французская революция: сначала рьяные революционеры рубили головы аристократам, а потом настала и их очередь Можно также припомнить судьбу Гитлера, Наполеона, Александра Македонского. Мне очень трудно давалась моя роль, понимая с кем, я имею дело, но с другой стороны именно это придавало мне силы. Мы договорились, что я буду постоянно информировать его о движении инопланетян и о наступающих изменениях. Берия предложил мне держать связь через генерала Григорьева. Отныне мы должны были работать только с ним. Через две недели я вернулся в Америку. Мы начали ждать, как дальше будут разворачиваться события. К пятьдесят третьему году наша агентура насчитывала пять человек, но Берия начал убирать Сталина начиная с пятьдесят первого. Он сам организовал методику залечивания, незаметного, постепенного отравления. К весне пятьдесят третьего Берия закончил свою работу, Сталина он убрал, но к власти не пришел. Слишком сильна была советская армия, которая поддержала Хрущева. Я не буду говорить, вы знаете, что произошло дальше. Я передал Григорьеву шифровку через своих агентов, - Борко взял со стола одну толстую синюю тетрадь, вторая осталась лежать на месте, и полистав ее прочел небольшую выдержку.
"В 1953 астрономы обнаружили в космосе большие объекты, которые были приняты за астероиды. Вскоре стало ясно, что странные объекты расположились на очень высокой орбите вокруг экватора Земли. Среди них были огромные объекты, которыми могли быть только космические корабли. Совет Безопасности США принял, согласованное с президентом решение, о закрытии любой информации или перевода ее в категорию дезинформации в случае появления в СМИ каких-либо сведений от источников в США или других странах. Совместная директива АНБ и ЦРУ предписывала развернуть работы по активизации имеющихся технических и аналитических средств в рамках проекта "Платон". Система контроля радиокоммуникаций "Сигма" сумела выявить регулярный информационный обмен между этими кораблями. Специально разработанная программа, основанная на логических комбинациях сигналов в двоичном коде, позволила привлечь внимание пришельцев, а позднее, установить некое подобие информационного обмена между орбитальными кораблями и Центром радиотехнической разведки."
Далее следующая переданная информация и фильм, позволили закрепиться нашим агентам и начать управление происходящим процессом в СССР.
"В ходе информационного обмена сравнительно долго не удавалось получить ответ на главный вопрос: каковы намерения пришельцев? Перелом в тревожной ситуации наступил 20-21 февраля 1954. Ближе к ночи 20 февраля ближний круг администрации президента обнаружил, что Дуайт Эйзенхауэр "исчез" и никто не знает, вопреки правилам, где в данное время находится президент. Ранним утром президент обнаружился в Лос-Анджелесе. Администрация спешно готовит правдоподобную версию ночного путешествия главы государства. Оказывается, у президента накануне вечером разболелся зуб в результате выпавшей пломбы, и он срочно вылетел к знакомому дантисту. Служба безопасности нашла "дантиста", которого можно было предъявить вездесущим репортерам. Тем временем президент с небольшой группой советников приземлился на летном поле Muroc. Позднее, на этом месте была создана крупнейшая база ВВС Edwards. Судя по вполне компетентным источникам, истинной целью посещения этой базы была подготовленная заранее встреча с представителями инопланетной расы.
Уильям Купер - представитель ЦРУ в Тихоокеанском флоте, имевший доступ к секретным материалам высшего командования штабов армии США уточняет, что вскоре после неудавшихся февральских переговоров были организованы две встречи с другими расами, в том числе с так называемыми "Greys". Эти переговоры проводились в 1954 на базе ВВС Holloman в Нью-Мексико. В этом случае соглашение было достигнуто. "Greys" рассказали историю или удобную легенду о своей расе на одной из планет созвездия Орион. Их раса вымирает из-за изменившихся условий на планете и они вынуждены искать возможности сохранить свою расу. В ходе одной из последующих встреч на той же базе Holloman Робертом Эменегжером и Алланом Сандлером был снят по заказу ЦРУ документальный фильм о встрече с инопланетными пришельцами. По информации У.Купера соглашение с "Greys", достигнутое в 1954 содержало следующее: - пришельцы не будут вмешиваться в дела землян; - земляне (правительство США) будут держать в тайне присутствие пришельцев на нашей планете; - пришельцы помогут нам в технологическом развитии; - эта помощь будет касаться только американской нации; - им разрешается похищать некоторое количество людей для проведения своих генетических исследований, якобы с целью контроля развития человеческой расы; - они обязуются возвращать похищенных людей при условии, что эти люди не будут помнить ничего об их похищениях. Фил Шнейдер - горный инженер и геолог, работавший в секретных программах в области строительства подземных баз утверждает: "В 1954 администрация Эйзенхауэра в обход конституции заключила соглашение с пришельцами из космоса обосновавшимися на Земле. В то время это называлось "1954 Greada" соглашением. На основании этой директивы АНБ были разработаны проекты модернизации существующих и создания нескольких новых подземных многоярусных баз для раздельных или совместных работ с инопланетными пришельцами. В большинстве случаев мы имели дело с расой "Greys" или ее разновидностями". - он закрыл тетрадку, положил на стол и продолжил тихим, спокойным голосом:
- После удачного внедрения наших агентов в КГБ и в окружение Хрущева, по плану операции "Троянский конь" мы приступили к выполнению следующей операции по разрушению сельского хозяйства, - "Продовольственный кризис".
- Вы знаете, - Нильский поднялся с дивана, - я не мог понять, почему в решениях такой сложной задачи, как сельское хозяйство были отстранены ученые, академики с мировыми именами, а все вопросы решали секретари райкомов.
- Да, да, - продолжал Борко, - нам удалось внушить Хрущеву, сажать кукурузу как можно дальше на север. Но самое главное освоить громадные просторы целины. Таким образом, все финансовые и материальные средства были оттянуты с традиционных районов сельскохозяйственного производства и брошены на освоение новых земель. Разрабатывая эту операцию, мы предвидели, что через несколько лет сдует верхний, продуктивный слой, что приведет к развалу производства продовольствия. Будут запущены традиционные районы и ничего не дадут новые освоенные земли. Потом меня перевели в аналитический отдел. Мне пришлось ближе познакомиться с замыслами проводимых операции. Все шло хорошо, генерал Григорьев стал работать на нас. Мы начали проводить работу по разложению армии, о сельском хозяйстве я говорил, начали проникать в промышленность, строительство и другие отрасли. В 1957 году наша работа дала сбой. Хрущев видимо понял что разрушение идет из центра и, скорее всего он понял на примере сельского хозяйства и что бы спасти промышленность, он выводит ее из под централизованного управления и передает в провинции. Хрущев создает совнархозы, потом их укрупняет и таким образом делает промышленность самую сильную, самую мощную и независимую в мире. Мы продолжаем внедрение агентов влияния в правительственные организации, к 1957 году их уже было около ста человек. Но внедрять в провинции своих людей мы не могли, это потребовало бы слишком огромных затрат, я не говорю о людях. Хотя в финансах мы не испытывали затруднений. Началась тихая работа внедрения. Влиять на развитие событий в провинции мы не могли. К 1964 году нам удалось внедрить порядка пятьсот человек. Хрущев сумел противостоять нашему влиянию, и его пришлось убрать или лучше сказать, отправить на пенсию, организовав дворцовый переворот. Имея на своей стороне КГБ, эта операция прошла спокойно и незаметна. На новый пост главы государства нам предложили Брежнева. Эта кандидатура отвечала интеллектуальным и психическим качествам. Он был не слишком умен, имел различные пристрастия, которые мы должны были использовать в дальнейшей игре. Нам удалось ликвидировать совнархозы и вернуть централизованное управление в Москву, что бы начать разложение промышленности из центра.
- И как это вы делали? - спросил Нильский.
- Очень просто, наши люди работали в Госплане и при составлении плана один незаметный ноль переносили из одной графы в другой. Таким образом, например, шин для легковых автомобилей катастрофически не хватало, а для тракторов был громадный излишек, базы затоваривались. А в целом план выполнялся, заводы работали, со стороны все выглядело благополучно. Выпускали запчасти для машин, которые давно сняли с производства, одни и те же материалы или сырье отправляли с востока на запад и точно такие с запада на восток. И самое главное много сырья, материалов, оборудования отправляли в другие страны под долг, который, знали, что никогда не отдадут. Но промышленность СССР было очень мощной, ее удвоил Сталин, те заводы, что он эвакуировал во время войны на восток не вернулись назад, они остались работать там, а в европейской части были восстановленные за счет новых поступлений оборудования. Да и Хрущев за счет совнархозов чуть ли не удвоил производство. Таким образом, эту мощь было очень сложно разложить. К 1975 году на территории Союза работало около двух тысяч агентов влияния, и они были сосредоточены в основном в центре. Америка вкладывала в военную истерию огромные деньги. Это она дважды обескровила СССР, на создание оружия и на его уничтожение. Только через генеральный штаб она понуждала к производству сотни тысяч танков, такое не могла бы выдержать ни одна страна мира и они сожгли экономику Союза. Черчилльский лепет по поводу демократии жалкий писк недалекого эгоцентризма. Такой мощности, такого монолитного общества история еще не создавала на протяжении своей четырех тысячелетнего осознания. Только эта мощь была направлена в русло разрушения а не созидания, и это удалось сделать нам, - сказал он с гордостью. - Потом мы договорились, что писателей - диссидентов не будут сажать в тюрьму, а будут отправлять на Запад, там они больше принесут пользы, станут более продуктивными. КГБ вело вялую работу или можно сказать имитацию с антисоветскими элементами, но сажали тех, кто не представлял ценности ни для нас, ни для них. В 1976 году мы приступили к операции "капуста" т.е. нейтрализации Брежнева. По плану он должен находиться у власти, но состояние его должно быть близко к растительному виду существования. Мы так и окрестили это его состояние "капуста". Кроме перекоса в Госплане, нами было создано Министерство запасов, которое успешно приступило к ликвидации продовольствия, под видом накопления запасов на случай атомной войны. Продовольствие уничтожалось по окончанию сроков годности, на его место завозилось новое и так эта цепь уничтожение не прерывалась. Началось строительство многочисленных и не нужных объектов, которое заканчивалось на уровне нулевого цикла или возведения коробок, то оказывалось, что нет сырья для работы этого объекта, то оно попросту не нужно. К началу 1980 года или вернее в декабре семьдесят девятого нам удалось провести главную операцию, к которой готовились около пяти лет, - ввод советских войск в Афганистан. Брежнев в это время уже находился в нужном нас состоянии, был легко управляемым и операция была проведена относительно легко. Теперь мы знали, что из этого болота СССР не вырваться. На Новый 1980 год мы отпраздновали победу над СССР. Мы были уверены, что дальше только дело техники. Летом мне в руки попали секретные материалы о том, как начали использовать в этой войне колдовские техники вуду, телепатию, экстрасенсорные возможности человека и главное наработки Монтуокского проекта, управлением и манипулированием сознанием человека, стиранием памяти и записи новых приказов, подмены личностей, но главное в работе возлагали на подкуп.