КАМЧАТКА

Перелёт из Петербурга в Москву на А320 с приземлением в аэропорту Шереметьево, где предстояла пересадка, занял чуть более часа. Еще через два часа поднялись по трапу, показавшемуся почти в два раза длиннее обычного, на борт огромного Бинга 777. С верхней площадки трапа другие самолёты, стоявшие рядом, казались неожиданно маленькими.

Моё место – возле иллюминатора в предпоследнем сорок девятом ряду. В кресле лежали: плед, мягкие синего цвета одноразовые тапочки и такого же цвета, снабженная резинкой, «повязка» на глаза. Они приготовлены для длительного беспосадочного девятичасового полёта. Смотрел то в окно, то на посадочный талон и не верилось, что утром приземлюсь на Камчатке, и полузабытая мечта детства осуществится.

Вскоре Москва, залитая вечерними огнями, скрылась в туманной дымке. Под нами только сплошные облачные снега, расцвеченные склоняющимся к горизонту солнцем. Пока стюардессы предлагали пассажирам напитки и кормили ужином, оказалось, что летим уже вдоль наших северных берегов на высоте десять тысяч метров со скоростью девятьсот километров в час. Ночь, а за бортом самолёта светло как днём. Солнце так и висит над горизонтом и не собирается уходить за него. Хочется высунуть голову из иллюминатора, чтобы лучше всё рассмотреть. Ни облачка, и видно позёмку, гуляющую по заснеженной тундре.

Старшая стюардесса через микрофон пожелала пассажирам спокойной ночи. Свет погас. Но разве заснёшь, когда внизу, словно на школьной географической карте, медленно плывут узнаваемые очертания Новой Земли, полуострова Ямал, Обской губы, островов Северная Земля. Значит, Баренцево и Карское моря позади. Видна большая река. Наверное, это Лена, впадающая в море Лаптевых.

Думаю, всё же задремал, потому что неожиданно услышал голос командира: «После Магадана начинаем снижение, возможны турбулентные потоки. Пассажиров просим пристегнуть поясные ремни».

Дальше летели над казавшимся выпуклым водным пространством Охотского моря и вскоре, при снижении, вошли в сплошную облачность, через которую пробились только над аэропортом. И неожиданно под нами возник заснеженный конус первого из увиденных мной вулканов – Корякского. Всего сопок-вулканов на Камчатке больше трёхсот, и из них около тридцати действующих.

Аэропорт находится не в Петропавловске-Камчатском, а в городе Елизово. Сергей Д., друг и тёзка родственника, встретил меня в аэропорту, как принято на Камчатке, рюмкой водки и полной ложкой икры.

 

Гостиницы в городе есть, поселиться можно без проблем, но места лучше бронировать заранее. Для меня был забронирован номер в гостинице «Арт-отель». Она удобна тем, что находится в центре Елизово недалеко от рынка и в пяти минутах езды до аэропорта.

На машине Сергея подъехали к гостинице. Вошли в номер, и не успел я разложить вещи и умыться, как на столе появились бутерброды с вкуснейшей рыбой чавычей, которую уже пробовал при встрече в аэропорту, большая деревянная чашка хохломской росписи, наполненная икрой, печенье к чаю, баночка мёда и бутылка водки.

Сергей открыл холодильник и стал загружать в него пласты камчатской рыбы и банки с пивом. К тому времени закипела вода в электрочайнике.

- Я за рулём, а вам предлагаю отметить прибытие на наш краешек земли, - сказал он, продолжая хозяйничать.

Выпил пару рюмок водки, закусывая бутербродами с красной икрой и рыбой. Потом пили чай.

- Вам удалось поспать в самолёте?

- Практически нет. Разве что немного вздремнул. Может быть, расстелю постель и прилягу.

- У нас сейчас первый час дня. Чтобы быстрее привыкнуть к разнице во времени, предлагаю вместо сна зарядиться энергией. Мы поедем в Паратунку. Слышали про такую?

- Конечно. Там, по-моему, есть термальные источники.

И мы выехали из города и направились в сторону термальных источников Паратунки. Весь тридцатикилометровый путь Сергей рассказывал о том, что предстоит увидеть и где желательно побывать за те дни, что буду на Камчатке. И он сказал, что мы обязательно должны выйти на рыбалку в океан и, если удастся, прокатиться на собачьей упряжке.

В термальных источниках Паратунки с температурой от тридцати девяти до семидесяти градусов содержатся почти все микроэлементы таблицы Менделеева. Они благотворно действуют на организм, что я и почувствовал, когда мы плавали в большом открытом бассейне базы отдыха Лесная. Теплая ласковая вода успокаивала и, в тоже время, словно заряжала новой энергией.

 

Каждый из семи дней пребывания на Камчатке начинался с того, что между девятью и десятью часами утра по местному времени в гостинице появлялся Сергей, мы садились в его машину и отправлялись купаться в бассейны Паратунки или на Озёрные горячие источники с сероводородными водами, тоже термальными. В них температура воды от семидесяти шести до восьмидесяти четырёх градусов и регулируется холодной водопроводной. Лечебный комплекс состоит из нескольких открытых ванн и бассейна с прохладной водой. После принятия этих ванн появляется столько энергии, что хочется куда-то идти, ехать, бежать…

И мы поехали в Петропавловск-Камчатский, столицу Камчатского полуострова, который по площади в десять раз больше Крыма. Город расположен на склонах сопок, дугой огибающих красивую и глубоководную бухту Авачинская губа. Глубина бухты до семидесяти метров, и порт может принимать суда всех классов.

Осмотрев самые интересные места города, включая собор св. Петра и Павла, зашли в Краевой краеведческий музей вместе с группой японцев, прибывших на большом океанском лайнере, потом поехали на смотровую площадку, с высоты которой были видны и бухта, и порт. По пути набрали целебной воды Казачьего родника, бьющего из скалы над дорогой.

В день запланированной шестичасовой морской прогулки Сергей, считавший мою экипировку не подходившей для предстоящего путешествия, предложил надеть толстый вязаный свитер, куртку-пуховик и шапочку из плотного шерстяного трикотажа.

Мы оставили машину у причала рыбного порта, и перешли на борт ожидавшего нас судна. Там в небольшой кают-компании за столом, накрытым к завтраку, сидели шесть человек. Это были туристы из Москвы, Салехарда и Улан - Уде. Вскоре были отданы швартовы.

Я стоял на носу катера, вглядываясь в суровую красоту пока еще не покрытых зеленью прибрежных скал. Слева по борту показались высокие отполированные ветрами скалы – острова «Три брата». По громкой связи капитан объявил, что мы вышли из Авачинской губы в залив, который называется тоже Авачинским, и что находимся теперь в Тихом океане. Это чувствовалось по усилившейся качке и ветру, который надул парусом куртку и пытался сорвать с головы капюшон. И я был благодарен Сергею за предложение утеплиться.

 

Катер шел вдоль побережья, то приближаясь к нему, чтобы мы могли фотографировать увиденные красоты, то удаляясь, чтобы любоваться ими издали. Вулкан Вилючинский, не исчезавший из поля зрения даже на большом расстоянии, слегка дымился.

Для рыбалки зашли в бухту с названием «Тихая». В ней не было крупных волн. Желающим выдали удочки и наживку, но удачливым рыболовом оказался лишь водолаз из команды катера, который поднял для нас со дна «дары океана». Вскоре всех пригласили спуститься в кают-компанию, стол которой украшали только что отваренные свежевыловленные крабы и тарелки с вкусной даже на вид камчатской ухой.

 

Шесть часов путешествия пролетели незаметно, но уже вечерело, и мы возвратились в порт, полные впечатлений и положительных эмоций.

Поездка на собачьей упряжке по каким-то причинам не состоялась, предложение посетить Долину гейзеров, куда можно добраться только вертолётом, оказалось мне не по карману, и Сергей предложил поехать на камчатский пляж, который находится не в Авачинской губе, а на открытом берегу Тихого океана.

Мы выехали из города, пересекли по мосту рыбопромысловую реку Авачу, проехали несколько мелких населённых пунктов, после которых началась грейдерная дорога, ставшая труднопроходимой после бурного таяния снегов. Водные потоки, стекавшие по склонам Авачинской сопки при таянии, так размыли дорогу, что, когда огибали её подножие, несколько раз приходилось выходить из машины, чтобы найти безопасный объезд очередной промоины.

К середине мая в городе и на дорогах от снега не осталось следа, но там, где ехали, он сохранился в тени низкорослых, пока без листвы, берёз, которые называют «корявыми каменными» за твёрдость древесины и непредсказуемые изгибы ствола, противостоящего сильным местным ветрам. Такая же низкорослая арктическая ива росла рядом с берёзами и между ними. Выше по склону сопки было видно, что их сменяет и вовсе малорослая практически непроходимая сосна стланиковая с настоящими кедровыми шишками. Её здесь называют кедрачом. А на полянах, прогретых солнцем, зеленеет «лук охотский» - черемша, которую местные жители массово будут собирать с середины июня и почти до конца июля, и её аромат заполнит все городские рынки.

На открытом берегу при подъезде к пляжу рядом с дорогой сохранился с зимы огромный сугроб метра три длиной и почти в человеческий рост, у подножия которого с солнечной стороны распустились синие цветы хохлатки – отважные камчатские подснежники.

Песок на пляже, протянувшемся от горизонта до горизонта, был чёрный, но не пачкал рук, когда его, влажный, набрал в ладони. Сергей пояснил, что он образовался из перетёртых океаном вулканических пород. Было солнечно. Температура воздуха 12 градусов. И мы гуляли по пустынному пляжу, на котором, кроме наших, никаких следов еще не было, фотографировались на фоне зеленоватых океанских волн, набегавших на берег, наслаждались видами прибрежных скал, Корякской и Авачинской сопок и дышали полной грудью чистым и, казалось, чуть солоноватым океанским воздухом.

Утром в день обратного вылета пошел дождь.

- Значит, Камчатка не хочет с вами прощаться, - сказал Сергей.

Когда самолёт поднялся в воздух и стал набирать высоту, а Корякская сопка, удаляясь, становилась всё меньше, стало грустно, и я понял, что побывал в том месте, куда хочется возвращаться.

Май 2014