Глава I. ВЗГЛЯД ИЗ БУДУЩЕГО



Залетавший внутрь пещеры шальной ветер то придавал костру новую силу и яркость, то придавливал его беспощадно, гася угли. Языки пламени отражались в зрачках сидящего рядом человека, и были так схожи с его воспоминаниями: то слегка затухали в глубинах сознания, то снова разгорались и нестерпимо жгли своей невозвратимостью.

Где она – та жизнь, которая так радовала его раньше? Да, порой она и печалила, но всё же это была его жизнь. Во всех красках. А теперь она исчезла, растаяла, как дым, и всё стало напрасно.

Владислав отвёл глаза от огня в другую сторону – туда, где зиял морозной темнотой выход. Провёл ладонью поверх куртки из рыси, растирая оцепеневшие плечи, откинул назад длинные, русые волосы. Затем поднялся и направился к выходу.

Ему пришлось перешагнуть через несколько тел общинников, которые спали, завернувшись в звериные шкуры и грязные тряпки.

Преддверие пещеры было завалено большими валунами. Сверху лежали камни поменьше и хилые ветки. Однако это мало спасало от зябкого ветра, рвавшегося вовнутрь горной каверны. Скорее каменную преграду можно было считать больше психологической защитой – мол, спасёт от врагов или диких животных.

Однако почти на десятки, а то и сотни километров вокруг в снежной пустыне были маловероятны какие-либо признаки жизни. Всего в двух десятках метров поодаль синяя мгла и белые снега сливались в нечто угрожающе тёмное, и никаких – никаких! – огней.

Хотя бы что-то напоминало ютящимся тут людям, что они не одни в кромешном мраке. Увы, нет и ещё раз нет.
*****



Владислав посмотрел в ночное небо и опять слегка поёжился. Но уже не от стужи. Там, среди чёрных лохматых туч, которые тянулись без конца, едва проглядывали звёзды. Среди них выделялась одна – голубая, отдававшая мертвенным блеском.

Даже не вооружённым глазом было заметно: в сравнении с другими небесными светилами она превышала их примерно раза в два. Иной бы наблюдатель мог сказать, что так обычно светят планеты, когда слишком сильно приближаются к Земле. Однако Владиславу казалось, что это вовсе не звезда или планета, а нечто иное.

К нему подошёл столь же заросший и бородатый товарищ – Иван, по прозвищу Свирепый Вепрь. Даже на фоне рослого Владислава кряжистый Иван выглядел внушительно. Этой ночью он из дружинников общины охранял вход.

Зевнув, Иван потянулся:
– Э-хе-хе, скорей бы уж утро… Интересно, сколько сейчас времени? По-старому, небось, часов двенадцать ночи? Может, прилечь поспать, всё равно кого опасаться-то?

Владислав отрицательно помотал головой:
– Что бы ни было, мы всегда должны оставаться начеку. Ты уже забыл тот случай с людоедами?
– Да уж, такую жуть не забудешь! Воистину, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь… В том числе свою жизнь.
– Будем надеяться, что не повторится. Но всё-таки нужно быть готовым к любым неожиданностям. Как говорили в старину мастера боевых искусств? Готовься к бою при любых обстоятельствах, и пусть враг не застанет тебя врасплох.

Не говоря больше ни слова, Владислав повернулся и пошёл обратно вглубь пещеры. А про себя грустно усмехнулся насчёт не совсем грамотной речи товарища: «Сколько времени?»!

Ещё шесть лет назад он поправил бы собеседника. Но не теперь. Какое это теперь имеет значение? Скорее даже наоборот. Иван даже в чём-то прав: сколько времени у нас осталось?

Владислав пытался напрасно отогнать настойчивую мысль, давно буравившую его мозг: «Да, надежда действительно умирает последней. Или как там у одного циничного, но всегда понимавшего суть вещей, француза: «Надежда ведёт нас призрачным путём к концу жизни. Или ещё не всё потеряно?..

Мы уже столько успели пережить за истекшие два года, и сколько ещё придётся? Доберёмся ли мы до нашей конечной цели?»



Когда-то, кажется, уже давным-давно, в ином измерении Владислав был совсем молодым, полным сил и надежд, ведущим менеджером одной из рекламных компаний Волженска. Кроме того, он учился заочно на филфаке государственного университета.

И наэлектризованная жизнь мегаполиса со стремительно меняющимися событиями разрывала на части. Каждый день, чтобы выжить и пробиться наверх, приходилось принимать всё новые – и порой невероятные – решения. Поэтому Владислав скоро понял, что жизнь – сплошной напряг, когда ты постоянно стоишь перед выбором. В работе, учёбе, личных делах.

Сейчас Владиславу та пора чудится сентиментальной и милой – ведь молодость давала энергию преодолеть, казалось бы, любые препятствия! И в том каждодневии, вроде, всё было интересно: дела и заботы, приятные минуты и минуты отчаяния, потом – вновь надежда на лучшее.

И всё мнилось стабильным, движущимся в определённом темпе, позволяющим уверенно смотреть в будущее. Почти уверенно…

А ведь было совсем наоборот. Полный лайфхак с изматывающим ритмом белки в колесе! Каждая минута – на счету. Порой хотелось вырваться куда-то, умчаться от проблем в далёкую даль, чтобы забыться. Ибо постоянно дамокловым мечом висело извечное «надо»: заработать, достать, потратить, купить, сделать!..

У парня было обострённое чувство времени, и он с болью отмечал: если ты потерял понапрасну часы, то они уже безвозвратно пропадут, сгинут, исчезнут в безвестии. И никакая сила их не вернёт.
*****

Тогда-то Владислав познакомился через Шацкого с определённым кругом лиц. И окунулся в совершенно другой мир. Там увлекали философские беседы о тайнах бытия, романтика походов с кострами и песнями под гитару, экзотика иных культур и рассказы о ещё невиданных странах.

И всё это позволяло несколько отвлечься от беспощадной борьбы за существование.
А что же теперь?

Ныне время перестало иметь значение. Дни и годы превратились в неисчислимую серую череду. Бытие приобрело печально терпкий привкус. Для него и для тех, кто разделял отныне с ним суровую судьбу.

Владислав вновь попытался отогнать неприятные мысли. Он никому не должен показывать личных, глубоко скрытых слабостей, с тех пор, как началась эта новая, невероятно тяжёлая жизнь.

Уже иная борьба за существование, когда он стал признанным вождем общины по имени Высокая Скала. И остальные общинники смотрят на него с верой и надеждой. Каждый день. Даже если они все идут навстречу собственной погибели.
*****

Молодой вождь этого племени опять присел у костра.
«Сегодня ночью, между прочим, – подумал он, – наступает очередной Новый год. Хотя отныне это уже не играет никакой роли для нас. Как и для всех остальных людей. А ведь когда-то это был любимейший для всего человечества праздник на Земле.

Какие замечательные предпраздничные дни тогда наступали! И ритм жизни убыстрялся с каждым днём, и ты старался успеть переделать все дела сразу, будто доживаешь последние мгновения! Разноцветные гирлянды в витринах и на улицах, весёлая суета в магазинах, рождественская музыка и всеобщая атмосфера приближающейся радости…

Напряжение всё сильнее и сильнее. И вот оно вдруг прорывается в новогоднюю ночь! И ты отдаешься всеохватывающей силе безотчётной великой любви к миру, когда все становятся друг к другу добрее и щедрее.

Воистину в этот трепетный праздник люди ощущают своё единство и сохраняют веру в самое лучшее, что есть в них. И будто некто придёт, завалит всех подарками и закроет надёжной рукой от невзгод и проблем».

Да, разные народы разных верований и стран обязательно отмечали Новый год тогда – в соответствии со своими традициями – в разные дни и месяцы. Но это были единственные минуты, когда легкомысленное человечество останавливалось и задумывалось о быстротечности всего сущего.

И отдавало со страхом дань уважения самому всемогущему и беспощадному божеству – Хроносу, тому, перед кем бессильны даже остальные боги. Но затем оно тут же отбрасывало философические размышления и пускалось вновь в безудержное веселье. И что скрывалось за этим беспечным легкомыслием: страх перед будущим или… уверенность в лучшее?

Следующая глава «Гун-фу как познание»

Анти Фимас (Anti Phimas)