Звонят колокола наперебой, со всхлипом, И остывает воск безжизненной руки, Был завершен роман прощальною молитвой В экспрессии причуд флоберовской строки.
Но живы и сейчас за траурною дверью Мятежная судьба с хулою за глаза, там эхо отзвучит: «Ты мой любимый, верь мне! Венчает нас навек цветущая лоза!»
И в зеркале пустом возникнет женский образ из сна, небытия? В глаза ей посмотри: колдует жизнь сама и скалится недобро, сулила прежде рай для Эммы Бовари!
В раю том сладкий яд струила манзинилла, меланхоличен звук раскидистых ветвей, дурманили они, таинственно манили: «Беги, дитя, спеши в объятия страстей…»
- Любить…хочу любить! - растягивая чувство, она лгала себе, себе одной всегда, толпа былых страстей толкала, без напутствий вела её босой в край вечного суда.
Не обретёшь химер, покуда не создашь их. Ты взгляд не отведи от терний и креста, ещё горит в ночи свеча для опоздавших, для тех, кто любит вновь … с открытого листа.