Жулькина история | Автор: Домовушка
[size=14][size=12]Они поселились на улице, где жили мои родители, давно, лет 25 назад, - бабушка, её дочь с двумя маленькими девочками и бабушкин сын, который был немного моложе сестры. Мужчина размотал свою жизнь по тюрьмам, поэтому семьи у него не было. Может быть, он и любил кого-нибудь когда-то, но потом он любил выпить, очень любил, по поводу и без, в любое время суток и года. Постепенно к его увлечению спиртным пристрастилась и сестра. Работали они от случая к случаю, пока не уходили в запой. Пропивали всё, в том числе и детские пособия, а потом требовали у бабушки её пенсию. Бабушка растила внучек, ухаживала за огородом и коровой, выпивала редко, но постепенно и она втянулась в это занятие, ведь очень трудно бывает устоять, когда тебя настойчиво и регулярно угощают самые близкие твои люди.
Девочки росли трудно. Когда дома бывало уж совсем невмоготу, уходили к отцу, жившему на соседней улице. Он тоже крепко выпивал, но его мать внучек жалела, привечала и оставляла ночевать, если сын был не слишком сильно пьян.
Бабушкин сын принёс из мест заключения туберкулёз в открытой форме, успешно заразил им сестру и племянниц. Малышек долго и упорно лечили в детском тубдиспансере и, слава Богу и республиканским докторам, вылечили полностью, а их маме пришлось удалить одно лёгкое. Но это обстоятельство её нисколько не отрезвило.
Когда девочки окончили сельскую школу и разъехались по разным городам, бабушка в утешение взяла у соседей чёрненького щеночка. Пёсик вырос размером с болонку, был лохматым, худеньким, пугливым. «Жулька!» − пьяным голосом кричала мать девочек и шла по улице шатающейся походкой в одном ей известном направлении, а пёсик послушно семенил за ней. А когда в их доме начинался скандал, он забивался под крыльцо и не показывался оттуда, пока не утихнут крики.
Однажды бабушкин сын, крепко выпив, вдруг понял, что не хватает ему женской ласки, и не хватает её вот прямо сейчас и очень сильно. На поиски дарительницы ласк он решил времени не тратить, ведь рядом была родная сестра, а она же тоже женщина. Но ей почему-то предложение брата совсем не понравилось. Она взяла полено и ударила им его по голове, а потом ударила топором, один раз, но тоже почему-то попала по голове. Он был ещё жив, когда она вытащила его и положила на навозную кучу. На другой день обгоревшие части его тела милиция собирала по всему селу, а Жулька тоненько жалобно выл под крыльцом…
Бабушкина дочь получила условный срок и через три года умерла от воспаления лёгкого, которое простудила, напившись до бессознательного состояния и проспав всю ночь на ледяной земле. Бабушка осталась одна. Вернее, не одна, а с Жулькой. Ей уже было за 80, поэтому к ней прикрепили соцработника − женщину с соседней улицы. Она приходила не очень часто − в основном, в те дни, когда бабушке приносили пенсию. Тогда покупались продукты и вино, и бабушка с помощницей выпивали, закусывали и пели грустные песни.
Жульку бабушка жалела, спать впускала в дом, кормила, чем могла. А когда выпивала, то забывала о нём, и он слонялся по соседским дворам в надежде, что кто-нибудь покормит. И соседи кормили. Относили гостинцы и его хозяйке, а иногда делились и таблетками от давления, потому что соцработник вовремя её лекарствами не обеспечивала.
Заходил Жулька за угощением и ко мне. Вернее, я его постепенно расположила к себе кусочками ливерной колбасы. Раньше у нас дома тоже жил замечательный маленький пёсик, который с восхищением относился к печёнке, поэтому я надеялась, что такое угощение не оставит равнодушным и этого малявочку. А поскольку он был очень несмелым, то процесс приручения затянулся весьма надолго. Сначала кусочки колбаски бросались в сторону Жульки, стоявшего на достаточно большом от меня расстоянии. Когда колбаса была распробована и получила полный его одобрямс, он начал подходить за ней немного поближе, потом − ещё поближе, потом − ещё… В конце концов, процесс поглощения ливерной колбасы выглядел так: ежедневно, ровно в пять утра, у моей калитки раздавался настойчивый хрипловатый лай. Я приходила с огорода, отмывала руки, протыкала ливерную колбасину с торца острым ножичком и усаживалась с ней на лавочку. Жулька неспеша подходил, обнюхивал предлагаемое лакомство и потом ловко слизывал печёночную полосочку, которая выдавливалась из целлофановой оболочки. Как только колбасная оболочка пустела, Жулька разворачивался и убегал, не забывая оставить на столбе отметку о своём присутствии. «Дай поглажу!» − говорила я, и он пускался наутёк. Так продолжалось два лета.
Ранней весной этого года мы с мужем снова приехали на свою «фазенду». Не успели выйти из машины, как к нам подбежал Жулька. Он был так рад нас видеть! Носился кругами, смешно прихрюкивал, заигрывал, тыкался носиком в ноги, а потом упал на луговинку и долго не мог отдышаться. А про колбасу-то мы совсем забыли! Пришлось срочно бежать в магазинчик (хорошо, что он совсем рядом). Угощение пёсиком было принято благосклонно, и нам было даже разрешено погладить его по головке. За зиму мордочка у Жульки стала белёсой − так у собак проявляется седина. А что вы хотите − возраст! Ему ведь было уже не меньше десяти лет, а сколько точно − никто не помнил. Маленькие собачки могут прожить очень долго, если не болеют, и иногда мне в голову приходила мысль: а если бабушка помрёт, что с ним будет, как он свой век доживать станет?
Этим летом он приходил к нам не только по утрам − частенько и днём просил его покормить. А однажды привёл с собой кошечку − тоже чёрную, совсем молоденькую. Где он её нашёл – не понятно, но то, что им было взято над нею шефство, − это точно. Если кошка хотела кушать, она принималась ходить вокруг него, гладиться, толкать головой в морду, мяукать, и он начинал лаять у нашей калитки. Потом они приспособились заходить к нам в огород: аккуратно «просачивались» между штакетинами забора и начинали «путать» ноги − не захочешь, да догадаешься, чего животным требуется. После обеда устраивались в тени и спали рядышком. Зря говорят, что кошка с собакой дружить не могут!
А в начале октября соседка заметила, что у бабушки днём горит свет и «сильно кричит» телевизор. Войдя в дом, она увидела, что старушка неподвижно лежит на полу, а Жулька тесно прижался к ней, свернувшись клубочком. Видимо, так он пролежал всю ночь…
После похорон внучки закрыли бабушкин дом на замок и разъехались. Собачку никто их них взять не смог. Одна внучка − в Москве, а это в шестистах километрах от нас, а вторая − поближе, но у неё совсем ещё маленький ребёнок, да и живёт она в общежитии, в съёмной комнате. Остался Жулька один, да ещё и на улице. Ночами он жалобно выл, скулил, отчаянно лаял, царапал дверь, всё просил его пустить домой. Ни к кому из соседей ночевать идти не хотел. Спал, скорее всего, под крыльцом, куда ему девочки бросили старый матрац, но каждое утро приходил ко мне вместе с кошкой на завтрак.
Соседки жалели Жульку, но взять его себе никто не решался − все они уже очень пожилые, здоровья ни у кого не остаётся, поэтому на зиму уезжают в город. А там с пёсиком придётся каждый день два-три раза гулять, да мыть его потом, а на всё это нужны силы, которых и нет. Обещала взять бедолагу тётенька с соседней улицы, у которой собачка умерла летом, да, видно, передумала − так и не пришла…
В конце октября наша улица практически опустела. Осталось два дома, в которых постоянно живут люди: в одном − пожилая женщина, поселившаяся недавно и ни с кем не общающаяся, в другом − очень чистоплотная хозяйка. Она не пускает домой ни кошек, ни собак, а ночуют они у неё в конюшне вместе с коровой. Правда, конюшня эта худая и очень холодная, потому что хозяин работать не очень любит, а любит выпивать. Вот в эту конюшню и Жульку ночевать стали пускать, когда снег выпал.
У нас в хозяйстве оставалось ещё много дел, и мы с мужем приезжали из города практически каждый день в течение всего ноября, хотя земля уже была покрыта слоем снега сантиметров 10-15 высотой. Когда наша машина подъезжала к дому, в дальнем конце улицы из-за забора на дорогу выскакивал чёрненький лохматый клубочек и шустро катился в нашу сторону. Хвост Жулькин в эти моменты, казалось, жил своей собственной, отдельной от хозяина, жизнью: он не вилял, а вращался с сумасшедшей скоростью, описывая круги, наподобие лопастей вентилятора. Первым делом пёсик подбегал к водительской двери и приветствовал моего мужа, а потом торопился ко мне за угощением. Подношения принимались с благодарностью. Затем мы отпирали дверь, и Жулька спешил зайти в дом. Там ложился возле камина и грелся, пока мы работали на участке.
Каждый вечер, возвращаясь в город, я думала о том, что маленькому существу снова придётся всю ночь зябнуть в холодной конюшне. А как он будет зимовать, когда начнутся сильные морозы? Погибнет ведь… «Может, возьмём его? Жалко ведь!» − несколько раз спрашивала я свою старенькую маму, но она была против: квартирка однокомнатная, а нас в ней − трое, да кошка, куда же ещё-то одного жильца? Ну, и соседи, конечно, не будут в восторге от собачьего лая, это уж точно.
А незадолго до того, как мы окончательно закрыли дом на зиму, Жулька пропал. Он не приходил ни утром, ни днём, не отзывался на крик. Сначала подумали, что ушёл на дальнюю улицу (там была собачья «свадьба»), но прошло несколько дней, а он всё не возвращался. У меня уже начали появляться тревожные мысли − не замёрз ли? Позвонила той соседке, в чьей конюшне он ночевал: «Надя, ты не знаешь, где Жулька? Что-то я его уже несколько дней не вижу». И тут она рассказала, что её племянница дала объявление через Интернет на страничке помощи бездомным животным, и нашлись в городе добрые люди, которые его «усыновили». Если бы вы знали, какой камень у меня с души свалился! И все жители нашей улицы, узнавшие о такой замечательной новости, были безмерно рады за маленького соседа.
Через месяц мне прислали фотографии Жульки и видео с ним − это была совсем другая собачка! Его отмыли и сделали красивую стрижку. Он резвился с хозяйкой и её маленькой дочкой, как щенок, бегал за игрушками, приносил их и подавал в руки, ожидая, чтобы снова бросили, выполнял команды, сам ходил на задних лапках и улыбался. Ему с ними очень хорошо, это было сразу видно! И вот что меня удивило: в деревне с Жулькой никто никогда не занимался, не играл, особо не разговаривал, так откуда же в нём взялись такие умения? Видимо, он от природы был очень сообразительным. И вообще, наверное, животные гораздо умнее, чем мы о них думаем.
Позже его новая хозяйка − приветливая, стройная молодая женщина, − при встрече рассказала, что Жульку полностью обследовали в ветеринарной клинике, сделали прививки, назначили необходимое лечение. Он с удовольствием моется в ванне (сам в неё запрыгивает после прогулки), любит игрушки, особенно с пищалками, любит сидеть у неё на руках, крепко обняв за шею, а спит только с ней на кровати. Я ещё раз порадовалась тому, что хоть под старость этому маленькому существу повезло пожить с хорошими людьми, а Татьяне искренне пожелала доброго здоровья и всяческих благ за её милосердие.
[/size][/size]
