Небо, которое еще пару часов назад было глубоко-синим, заливали розовым цветом лучи солнца, которое вот-вот собиралось взойти. Синоптики обещали снежные тучи после обеда, но пока небо цвета сахарной ваты было абсолютно чистым и прозрачным. Отблески солнца отражались в окнах высотного бизнес-центра и делали грубовато-строгое здание, которое еще дремало в ожидании начала рабочего дня, живым и забавным.
Город только собирался проснуться, а вот возле аэропорта – места где стираются все часовые пояса ­– жизнь уже вовсю бурлила. Несмотря на ранний час, машин на территории парковки оказалось больше чем я ожидал. Международный муравейник – вечное многолюдное движение снаружи и внутри.
Мне удалось припарковаться в нескольких метрах от главного входа в терминал. Я заглушил двигатель и посмотрел на часы – ещё нет семи утра, а я уже на месте. На три часа раньше времени, к которому я планировал приехать. Теперь неплохо бы придумать, как скоротать время. Пришлось снова завести машину – зябким утром в тепле уютнее. Полчаса ожидания удалось убить довольно легко – я послушал новости, потом несколько песен. Музыка надоела быстро, и я решил искать спасения от скуки в здании аэропорта – желудок напомнил о том, что организму, разбуженному в несусветную рань, требуется завтрак.
Несмотря на сутолоку в аэропорту, в самом кафе посетителей оказалось очень мало. Мужчина лет сорока, густо заросший бородой, дремлющий за чашкой остывшего чая да молодая пара, скорее всего ожидающая своего вылета и поглощенная разговором друг с другом.
Подошедший официант был готов принять у меня заказ. На его бледном осунувшемся лице читалась усталость от смены и отсутствие сна в прошлые сутки. Со скучающим видом он записал в свой блокнот все, что я заказал и удалился, заверив меня,что завтрак скоро будет готов.
Спешить было некуда. Вальяжно откинувшись на спинку стула, я стал разглядывать обстановку вокруг. Типичное кафе аэропорта. Без лишнего лоска, но со своим колоритом и уютом для приезжих. Светлая под лакированное дерево мебель, чистые столы, высокие витражные окна словно кафе является продолжением самого аэропорта, опрятные и доброжелательные официанты. Отличное место, где можно передохнуть с дороги или дождаться своего рейса в более или менее комфортных условиях. Не навязчивое. С моего столика открывался отличный вид. При удобном расположении взгляд охватывал большую часть территории вокруг аэропорта, в том числе и полосу прилёта...
Воспоминания снова перенесли меня в прошлое, напомнив, для чего я приехал сюда в такую рань: мы не виделись с Мирой более десяти лет.
За это время я сменил десять весен и зим, успел жениться, увидел первые шаги сына и проводил его в первый раз на его первый урок. На моей голове уже успела поселиться седина, а я все по — прежнему оставался верен себе и продолжал оставаться тем, кем стал благодаря встрече с Мирой.
Мира же, почти все эти годы,не считая пары – тройки лет, путешествует, о чём свидетельствуют её многочисленные открытки и сувениры, которые приходят ко мне со всех концов земного шара. Её посылки всегда были для меня загадкой, ведь в них могло быть все, что угодно: от простой открытки с названием города до фирменного галстука или засушенного цветка. С момента нашей последней встречи, когда Мира была ещё в сущности десятилетним подростком, прошло много лет. Мы, конечно, созванивались по — старинке, по телефону, переписывались через е-мэйл, но лично так и не встретились больше ни разу. Она не возвращалась домой с тех самых пор как уехала посмотреть мир.
Волнение захлёстывало меня: я не видел Миру взрослой. И вот, после стольких лет путешествий, она возвращается в свой город, и я бесконечно рад, что могу встретить ее сам.
По прошествии стольких лет можно с уверенностью утверждать, что встреча с этой девочкой оказалась для меня находкой; самым главным моим приобретением в жизни.
Если бы мне кто-то тогда сказал, что место во главе прибыльного бизнеса я с радостью обменяю на благотворительность, а скепсис на самоотверженность – никогда бы не поверил.
Эта встреча десять лет назад показала мне, что с каждым из нас могут случиться разные истории. Все они не похожи между собой, но обязательно несут какой-то смысл. После таких историй, мы, как правило, становимся иными: теряя одно - приобретаем другое, порой и через боль. Но, где доказательство того, что больно - не значит верно?
Вполне возможно, все эти истории призваны, если не изменить нас, то точно спасти.
Я не верил в подобные высказывания до того дня, пока не встретил Миру...

***
Был самый разгар рабочего дня. Город, по своему обыкновению, шумел словно пчелиный улей.
Застряв между двумя районами в жуткой пробке похожей на драконий хвост я, неожиданно для себя самого, принял решение не идти в тот день на работу вообще. Признаться честно, в те времена процветающий бизнес многих доводил до ручки. Состояние моё характеризовалось отчетливой нездоровой привязанностью к работе, которая стала занимать большую часть моей жизни. Все моё время и любое свободное пространство вокруг, что так или иначе находились у меня, без остатка приносились в жертву чудовищу под названием бизнес, которому и я тогда исправно служил, принося на алтарь свое здоровье, личную жизнь и время.
Уже тогда, в свои неполные тридцать четыре года, мне приписывали статус непреклонного прагматика и циника, выступающего в мире исключительно из двух ипостасей: «человека берущего» и «человека получающего». Схема «ты - мне,я -тебе», меня полностью устраивала. В какой-то момент своей жизни я даже понял: этот мир как драконья пасть - сожрет меня или испепелит. Если цель выжить в этом мире, удержаться в строю, необходимо отрастить клыки, обнажая их каждый раз, когда надо скалить пасть как дворовый пёс, и обрасти густой косматой шерстью. Не пропускать ничего через своё сердце; оставить сожаление и сочувствие позади. Проще говоря: закрыться, забыть про себя. Да чего уж там, предать себя и все, во что ты верил. Именно это, без лишних колебаний совести, я и поспешил сделать и, очевидно, чересчур увлёкся.
Решение не появляться в офисе пришло ко мне спонтанно. "В конце концов, я же сам себе начальник", - подумал я и расслабившись, подставил лицо теплым солнечным лучам, жмурясь как Чеширский кот от яркого света пока в уголках глаз не выступили слезы.
Погода стояла теплая. На небе ни облака, сплошная голубая плёнка. Большое апельсиновое солнце казалось источало свой аромат по всему небу. К полудню же этот апельсин разорвало и он брызнул на всех своим соком. Становилось нестерпимо жарко, а в парке людно от первых посетителей, но мне было до неприличия хорошо.
Купив себе мороженное (много лет его не ел, даже вкус забыл), чтобы немного остыть, довольный своим прогулом будто школьник, я присел на свободную лавочку и развалился в небрежной позе. Неизвестно откуда подошла девочка. Встреча с прохладным мороженным так увлекла меня, что я не заметил откуда она вообще появилась. В глаза сразу бросилась её неестественная худоба. На вид ей было лет десять-одиннадцать. В смешной кепке, с какой-то непонятной надписью на английском языке, стертой наполовину от времени и выцветшими джинсами, она больше походила на парня. Если бы не миниатюрные сережки в её тонко очерченных ушках, то я бы принял эту девчушку за обычного сорванца, лазающего по крышам гаражей.
Девочка присела на скамейку рядом со мной. Болтая ногами, она что-то напевала себе под нос и, словно невзначай, поглядывала на меня исподлобья, а у самой в глазах огоньки озорные так и бегают.
-Хочешь покататься на нем?- неожиданно спрашивает она меня.
-На нем?- недоуменно переспросил я. Апельсиновое солнце совсем разморило меня.
-Ну да, на нём,-спокойно ответила девочка и кивком показала в сторону самого большого колеса обозрения.
-Ого!- только и промолвил я от удивления. - А сама не боишься?
-Вот еще,-фыркнула девчушка и скорчила смешную рожицу.-Что я - маленькая,боятся?!
-А родители твои где? – я заметно осмелел и откусил слегка подтаявшее мороженное.
-Думаю пытаются подстроить свою жизнь под нынешнюю суету,-она усмехнулась.-Ну, а если серьезно, то они много работают, чтобы я могла находится там, где сейчас. Я редко их вижу.
- Понятно. - Ответил я, хотя ничего не понял.
- Да ну,-девочка махнула рукой,- это не важно и совсем не интересно, чтобы тратить на это весь наш разговор. Пропустим эту часть, ладно?
Я кивнул, соглашаясь с ней.
-Так значит, ты здесь совсем одна? – меня почему – то забавляло болтать с этой девочкой.
-Нет, с нянечкой. Нас тут много ребят. Мы приходим в этот парк, потому что здесь нам разрешают бесплатно кататься на аттракционах.
-А почему же ты не с ними?
-Потому что увидела тебя,- она улыбнулась одними губами.- Сидишь тут, один, ешь мороженное и задаёшь слишком много вопросов, а сам грустный. Никто не должен грустить, когда есть мороженное - это правило.
-А я и не грущу,- будто оправдываясь, ответил я. - Это я так, отдыхаю.
Девочка покачала головой всем своим видом показывая, что не верит мне.
- Ага, как же. Держи два! Меня не обманешь. Всегда видно, когда человеку грустно. Ну, так что, ты идешь? - она встала и протянула мне руку. - Будет весело!
Мне вдруг стало так не по себе,что я даже забыл про мороженное, которое таяло в моих руках со стремительной скоростью и вот-вот собиралось стечь на мои дорогущие штаны со стрелками, что я так старательно наглаживал утром. Дело в том, что в стремлении иметь все и сразу утратилось большинство моих навыков, отвечающих за искреннее простое общение с окружающими: без запланированных и заштампованных фраз с пожеланиями доброго дня и здоровья; без гримас и масок, которые одеваю, направляясь на переговоры. Мне казалось: людям всегда что — то надо от меня, какая — то выгода. Я привык общаться только по делу. В остальном, мое взаимодействие с миром сводилось к телевизору, пустому сексу и бокалу чего-нибудь, превышающего крепость воды.
В тот самый момент мне было пугающе страшно от того, насколько быстро и легко эта незнакомая девочка прошла мои кордоны защиты, на постройку которых понадобились годы и вторглась без сопротивления в личное пространство моего испуганного я.
-Тебя не будут искать? – только и успел спросить я.
Она покачала головой.
-Побежали! Сейчас как раз начнется!
-Постой, а билеты? - замешкался я.
-Не надо. Ты же со мной.
"Будь что будет",- подумал я и взял её за руку в знак согласия. И она вдруг побежала не дав мне опомниться, да так быстро, что через несколько секунд я начал отставать и ругать себя за излишнее увлечение крепкими напитками в последнее время. Бежал за ней и думал, что для своих лет девчонка очень умна. Возможно, я просто разучился разбираться в возрасте и величина эта стала для меня неким эфемером; чем-то, что не может зависеть только от цифры.
Мы спешно пробежали мимо контролера. Моя юная спутница только успела махнуть ему рукой в приветственном жесте и, через каких-то несколько секунд мы неторопливо поднимались наверх в небольшой кабинке, с крышей, напоминающей форму для выпечки, которые часто попадались мне под руку, когда я сам был подростом и жил с мамой. Сверху открывался такой вид на город — у меня перехватило дыхание. Можно часами сидеть здесь и наблюдать за жизнью, не заботясь о том, что осталось внизу. Все сразу становилось каким – то мелочным, не существенным. Я пожалел, что не делал таких прогулок чаще.
Вообще, очень много хорошего и интересного в жизни проходило мимо меня.
В тот день я чувствовал себя очень странно, если не сказать - необычно. Каких-то несколько минут назад сидел один и эгоистично наслаждался личным пространством и вдруг -на тебе!-нахожусь с незнакомым ребенком на высоте птичьего полёта и ни капельки ни о чём не думаю. Безрассудство какое-то. Но самое главное, что меня пугало в тот момент в себе, так это то, что думать и не хотелось вовсе. Всё было как-то гармонично, что ли.
-О чем ты мечтаешь?- неожиданно спросила меня девочка. По-видимому, я и правда замечался.
-Хм...,ну как тебе ответить на этот вопрос? Какой-то он уж очень личный. Мы с тобой мало знакомы, чтобы обсуждать это,- пошутил я и посмотрел вниз. С высоты парк показался мне и правда похожим на большой муравейник.
-Вот это да!- удивленно воскликнула моя спутница и всплеснула руками. Я даже встрепенулся от её неожиданно громкого голоса.
-Мы сейчас находимся с тобой на такой высоте, на которой бывают только друзья! Знаешь, что это значит? Это значит, что мы уже доверились друг другу, а ты говоришь - не знакомы! Глупость какая! Доверие к человеку важнее, чем просто познакомиться, сказав свои имена, которые по сути в жизни ничего не значат, и людям-то особо и не нужны. Никогда не понимала, для чего это нужно? Имя есть, а человеку нельзя доверять. Вот мне, например, хочется тебе доверять и наплевать как тебя зовут.
- Так вроде как принято так — представляться, - растерялся я.
- Как по мне, так пусть все будут без имен или зовутся все одинаково - не важно. Лучше, если бы каждый из нас имел свой собственный особый запах, по которому легко можно отличить человека порядочного от злого и равнодушного. Не согласен?
Я пожал плечами.
-Да ерунда все это, ну правда. У меня на этот счет своя теория. Вот послушай. Я думаю, что души людей чувствуют друг друга и без банального представления, без этих бессмысленных имён. Важно не то, как человека зовут, а то, что ты к нему чувствуешь. Взрослые всё так усложняют... - вздохнула она и посмотрев в сторону, на соседнюю пустую кабинку, произнесла:- Но раз ТАК ПРИНЯТО, - она нарочито выделила слова, - меня зовут Мира.
- Андрей.
- Дружба? - она протянула мне мизинец как в старой доброй считалочке.
- Дружба,- подыграл я.
-Теперь можешь рассказать?
-Теперь могу,- на моем лице даже появилось что –то отдалённо напоминающее улыбку. Мира позабавила меня от души. - Признаться, мне уже и не вспомнить, когда мечтал последний раз,- разоткровенничался я, доедая, точнее, допивая окончательно растаявшее мороженное, которое все это время продолжал сжимать в своей руке.- Все, чего хотел - достиг. Работа хорошая, есть средства, квартира...
Мне было стыдно признаться ей, что мечтам в моей жизни давно уже нет места. Не комильфо это как — то для зрелого мужчины.
-И что?!-взволнованно перебила она меня, не дав договорить.
Мира сморщила свое личико так, словно услышала от меня несусветную чушь.
-Это все о чем ты мечтал? Работа, квартира - разве это мечты?! Такой взрослый и такой скучный. Ты только не обижайся, но за последние несколько минут ты сказал столько глупостей, сколько я не слышала за всю свою жизнь.
- Ты так рассуждаешь, потому что ещё мала и не знаешь настоящей взрослой жизни, - ответил я, понимая, что у меня не очень получается поддерживать позитивный разговор.
- Можно подумать, что ты знаешь, - Мира насупилась и нахмурила лоб. – Если бы знал, то наверное не сидел бы один на лавочке с такой грустной миной на лице. Рассказать тебе о моей мечте?
Я кивнул.
-Только обещай не смеяться,-лицо её приняло серьезное выражение и сразу же, как-будто сделав свою хозяйку старше на несколько лет.
-Обещаю,- я приложил руку к сердцу в шутливом клятвенном жесте.
-Моя мечта, чтобы на земле всегда был мир; чтобы люди чаще говорили друг другу "Я тебя люблю", меньше злились, обращали внимание на тех, кто рядом и не сторонилось непохожих на них,- почти шепотом произнесла Мира.
Невольная усмешка тут же пробежала по моему лицу, я не смог ее сдержать от той наивности, что услышал.
-Ты же обещал не смеяться! - глаза Миры вдруг потускнели и стали грустными. - Никогда не встречала людей с таким выражением лица как у тебя, будто ты ни во что не веришь. Странный ты какой-то,честное слово.
Я мысленно выругался в адрес себя, в очередной раз убеждаясь, какой же идиот из меня вырос. Если бы таким как я выдавали именные сертификаты с присвоением звания "Круглый идиот" или, например, "Временами ведет себя как идиот", то у меня такой точно был, а может и два.
-Прости,-мне стало по-настоящему искренне стыдно. - Трудно заставить себя поверить в то, что подобные мечты ещё у кого-то остались. Я же говорю: ты ещё мала, чтобы понять все это. Во взрослой жизни нет места таким мечтам. Мы забыли о мечтах и стали потребителями. И ты, когда вырастешь, станешь такой же как я скучной и неинтересной.
Чем старше мы становимся, тем больше думаем исключительно о себе и о том, как бы поудобнее устроиться в этой жизни; потреблять все и не отдавать взамен ничего - вот наше правило. Сейчас люди - враги сами себе. Для того мира, о котором говоришь ты, мы должны стать другими, а это никому не надо. Не выгодно так жить. Никому.
Мира серьезно посмотрела на меня и взгляд её выражал сожаление.
- Так странно тебя слушать... Говоришь: глупо иметь такую мечту как у меня? А я тебе так скажу: в наше время, скорее будет ошибкой желать дорогую машину или квартиру со множеством спален. Это всё, ведь так, — видимость. Очень жаль, что многие не понимают этого. Всего этого всё равно не хватит, чтобы человек стал счастлив и вряд ли спасет его. Он будет готов с радостью расстаться со всем этим барахлом, лишь бы выжить.
Я смотрел на свою собеседницу и понимал: девочка рассуждает не о каких-то философских вопросах добра и зла, а о вполне реальных вещах. Я был потрясён этой девочкой, удивлен и одновременно восхищён тем мыслям, что рождались в её голове. Современные девчонки её возраста или постарше желают стать стройнее на пару-тройку килограммов, иметь последнюю модель телефона или крутого бойфренда. Мечтают о шмотках с дорогим лейблом и мимолетной популярности. Никто из них не думает о мире, в котором живёт и, уж тем более, о посторонних незнакомых людях. Мира не была похожа ни на одну из этих девочек. Она - другая. Я не мог этого объяснить, просто чувствовал.
-Можно иметь огромную квартиру и ходить по ней взад и вперед целыми днями,-продолжила она,-не зная куда деть себя от скуки и одиночества. Твой кошелек будет лопаться от количества в нем денег, но ты не будешь находить себе покоя. Твои мысли будут постоянно заняты вопросом: куда бы их потратить, а потратив - где-бы заработать еще больше, чем было. Мир во всем мире гораздо важнее. Где есть мир - нет места унынию; где мир - всегда есть жизнь. Мира закончила свою мысль и взгляд её был прикован ко мне.
В её словах я невольно узнавал себя. Скорее всего, они и адресовались мне. В тот момент мне захотелось вспомнить свои мечты, но не получалось. В суете жизни забылось все, о чем когда –то мечтал тот беспечный мальчишка с веснушками на носу и всклокоченными волосами. Скорее всего, он тоже хотел иметь крылья, носить костюм супергероя, ненавидел зло и мечтал спасти весь мир, а потом... Потом мальчишка вырос.
Наше путешествие по небесному кругу пролетело как один миг. Мы поговорили ещё немного о мире, о людях в нем, о жизни. Меня, честно говоря, ошарашил тот факт, что маленькая девочка рассуждает о таких вещах, о которых я, тридцатичетырехлетний болван, и думать не мог, не то чтобы размышлять.
Кабинка колеса практически доехала до низа, откуда началось наше путешествие. Мне показалось, прошло много времени, пока мы описывали в воздухе круг. Может, оно и вовсе остановилось.
Помогая Мире вылезти из кабинки, мне снова стала заметна её излишняя худоба: она была легче легкого, словно в руках у меня оказался один воздух. Мы направились прямиком к выходу. Я искоса поглядывал на Миру, но она не обращала внимания на идущего рядом с собой меня, будто потеряла ко мне всякий интерес.
Неожиданно откуда — то появились другие ребята и позвали Миру с собой. Они с таким воодушевлением расхваливали вкус свежеприготовленной сахарной ваты, что мне и самому захотелось было её съесть. Небрежно махнув на бегу мне рукой, словно мы знакомы уже много лет и завтра непременно увидимся снова, Мира побежала догонять приятелей, а я остался стоять как вкопанный.
-Славная девочка,- вдруг услышал я за спиной.
Обернувшись, я увидел вышедшего из своей маленькой будки управления контролера.
-Да, я поражен ею, - признался я.
Мужчина встал рядом со мной, засунул руки в карманы брюк и тяжело вздохнул.
-Часто они гуляют в этом парке? – поинтересовался я.
-Раза два в неделю бывают здесь. Мира бывает и чаще. Ее тут все знают, - и снова тяжело вздохнув, добавил: - и все любят. Она живет тут, неподалёку, в хосписе для неизлечимо больных. У Миры рак, - мужчина поднял глаза, молча несколько минут смотрел на меня, а потом ничего не говоря снова удалился в свою будку.
Услышанное парализовало меня и лишило возможности нормально мыслить. Сердце отчаянно билось в груди, пульсируя по венам и в висках. Ничего вокруг не было слышно, кроме его стука во всем теле. В тот миг я больше походил на деревянное изваяние, чем на человека, уставив свой растерянный взгляд на дорогу, где только что скрылась за поворотом Мира, позволяя себе лишь изредка делать глубокий вдох и моргать.
Когда живешь один,как я, то ни о чём особо не задумываешься. Думаешь, что счастлив и тебе кажется, что все люди вокруг счастливы, как и ты. Эти ощущения счастья как природные явления — непостоянны. Невозможно быть счастливыми всем одновременно.
Я знал, что есть неизлечимые болезни; знал, что в мире болеют дети, но никогда в жизни не был знаком с ними, и мое сердце не испытывало столь горькой тоски как в этот момент.

***
Я стал наведываться в парк так часто ,насколько позволяли обстоятельства. Как правило, мне всегда удавалось встретить там Миру, а если не получалось - ходил по улочкам парка туда-сюда в надежде, что всё же её встречу. Почему-то жить как прежде не получалось.
А потом я узнал о заболевании Миры - у нее был обнаружен лейкоз. В хосписе она оказалась после многочисленных курсов химиотерапии и безуспешных поисков донора. На её личной медицинской карте стояла отметка "неизлечимо" и это полностью отражало нынешнюю жизнь больной Миры.
Родители перепробовали всё: дорогостоящие лекарства, химиотерапию, трансплантацию от донора. Результат всегда был одним и тем же: показатели падали, болезнь прогрессировала. Последняя трансплантация чуть не закончилась для девочки состоянием комы, поэтому единогласно всеми было принято решение прекратить поиски и любые вмешательства и дать ей просто побыть ребёнком.
Я слушал её историю внутренне содрогаясь. С самого детства она была вынужденна подолгу жить в больницах или поблизости к ним. Постоянно проходить курсы химиотерапии и не менее неприятные процедуры. В какую бы страну они не отправлялись, везде им приходилось искать съемные квартиры, и людей готовых помочь. Они часто меняли место пребывания и со временем Мира уже не могла разобрать: где настоящий дом, а где - временное прибежище. Все границы были стерты болезнью, которую никак не удавалось победить. В какой-то момент, уставшие и опустошенные, с пустыми вывернутыми наружу карманами и точно такой же душой, они вернулись на Родину, решив использовать все возможности, что дает государство для лечения онкологических больных. Их оказалось немного, но всё же они были.
Чем ближе я узнавал Миру, тем сильнее росло внутри меня негодование и протест такому жестокому стечению обстоятельств. Она, конечно же, все это чувствовала и быстро приструнила меня. Жалость к себе, притворство и, что еще хуже, фальшь, она чувствовала за версту. Мира требовала от меня общения на равных. Ей было наплевать, что я старше ее почти на двадцать лет. Она настойчиво просила меня разговаривать с ней как с обычным ребенком её возраста, но я, почему-то, не мог. Для меня она была не такой как все, и болезнь тут не при чём.
Разговаривая с ней, передо мной представал собеседник равный по развитию. Может быть даже умнее и, уж точно, лучше меня.
Как только мне стало известно о болезни Миры, моим долгом было предложить ей любого рода помощь, в том числе и материальную, мотивируя свой порыв возможностью лечится в дорогостоящей клинике, но она наотрез отказалась:
-Дорогая,не значит хорошая. Тем более, дорогая клиника не гарантирует положительного результата. Никакая другая клиника, кстати, тоже,- отвечала она мне.
С тех пор, в хосписе я стал частым гостем. Мы часами смеялись с Мирой, разговаривали на серьезные темы и не очень и, каждый раз, меня восхищало и одновременно удивляло отсутствие детскости в её умозаключениях. Мне нравилось, искренне нравилось, общаться с ней. Казалось бы, между нами огромная возрастная пропасть, но именно рядом с этой девочкой я чувствовал себя реальным и настоящим, живым.
Мы по — настоящему подружились. За время наших частых встреч мне стали заметны ухудшения в её состоянии. Нет, она конечно же по-прежнему продолжала улыбаться, болтать со мной. Однако, на прогулку выходила редко, - казалось, стала еще тоньше и бледнее, чем в первую нашу встречу. Я видел как болезнь постепенно побеждает в ней, и мне ничего не оставалось, кроме как ругаться про себя на весь мир вокруг за невозможность в наш развитый век остановить эту холеру современности. Злился я и на саму Миру. Злился за отсутствие у нее желания бороться - она будто бы смирилась с ней. Но все это было ничто в сравнение с тем, что мне приходилось тихо и безропотно наблюдать за тем, как эта девочка высыхает на моих глазах.
Мысли мучили меня и не давали спать. Однажды, в один из дней, она тихо уйдет из жизни будто бы и не было её совсем. Не хотелось даже думать об этом. Мир для меня никогда уже не станет прежним.
Родители Миры приняли решение отказаться от помощи и поисков доноров из-за безуспешности результатов: ни один из доноров не подходил для Миры. Врачи боялись браться за трансплантацию даже с тридцатью пятью процентами совпадения клеток из-за последнего неудачного опыта с пересадкой. Мира очень тяжело страдала после каждой провальной попытки. Всякий раз она то загоралась новой надеждой, то угасала с еще большим разочарованием. Бесконечные пункции и курсы химиотерапии физически истощили её детский организм.
Всё было против Миры. Само время было против неё.
Меня не переставали съедать изнутри сомнения.
Мысли о том, что Миру всё же можно спасти не давали мне жить той беззаботной эгоистичной жизнью, что я когда — то жил. Я не мог спать и напрочь лишился нормального сна. Все, что раньше окружало и считалось правильным, вдруг стало до того неприятно, что сводило скулы от тошноты. Перестав отвечать на многочисленные пустые звонки, я вычеркнул одним штрихом многих и многих из своей жизни. Все происходящее вокруг злило меня и огорчало. Меня просто бесила эта безысходность, чего уж там! Я тот, кто может решить практически любой вопрос, теперь не мог рассчитывать даже на себя, потому как сам мог ошибаться. Уверенности не было ни в чем, даже в завтрашнем дне.
Не сумев придумать ничего лучше, я решил пойти к самой Мире и откровенно поговорить.
В тот день, когда я принял для себя важное решение, между нами состоялся самый серьезный и сложный разговор за все время нашего знакомства.
-Привет!Что такой грустный? - спросила Мира, даже не взглянув в мою сторону, когда я появился в дверях её комнаты. Она сидела на кровати, поджав под себя ноги и читала книгу, которую я недавно ей подарил - большую иллюстрированную географическую энциклопедию.
-Не грустный, а задумчивый. Вечно ты все путаешь,- отшутился я.
-Это одно и тоже,- махнув рукой, ответила она, по -прежнему не отрываясь от книги.
-Послушай, мне надо с тобой поговорить. Серьезно.
-Не люблю начало таких разговоров,-она сморщила нос и личико её приняло недовольное выражение.- Все они начинаются с одного и того же. Скажи, это как-то связано с твоим визитом к врачу?
-Откуда ты знаешь?
-Здесь все про всё знают. Вызывает сомнения только цель твоего прихода?Она пока мне не ясна, -безразлично сказала она, будто бы её и вовсе это не интересовало.
-Помнишь в наше первое знакомство мы говорили о мечтах?- начал было я.
-Еще бы. С такими мечтами как у тебя мир точно не спасти, - на её лице появилась легкая улыбка.
-Мои мечты изменились. Как и я сам. Мир может мне и не спасти, но одного человека вдруг получиться?
- Одного человека — это меня? - Мира начала заметно нервничать, теребя край книжной страницы.
Я взял и отложил книгу, которую она читала, намекая на серьезность своих намерений и рассказал ей идею о донорстве.
-Зачем тебе становиться донором? - -выслушав меня, спросила она.- Зачем снова все усложнять?
-Ну... Как тебе сказать? Мне кажется у каждого должен быть шанс.
-Возможно,-она поудобнее устроилась на постели, подтолкнув под себя обе ноги,-только это как посмотреть: для кого-то шанс, а для кого-то трата времени. В твоём случае ещё бессмысленная трата денег, сил и своего здоровья, кстати. Кому-то сейчас, в этот самый момент, помощь нужнее, чем мне; кого-то еще можно спасти, а ты тратишь время на то, что уже свершилось и ждет финала и, уж точно, больше не имеет значения. Скажи, тебе никогда не приходило в голову, что вполне возможно, события, которые с нами происходят в действительности и должны с нами произойти? - Мира вдруг неожиданно замолчала и задумалась.
Несколько минут она отрешенно смотрела в открытое окно, откуда были слышны звуки улицы и продолжила говорить, не отрывая свой взгляд от окна.
-Только представь ,хотя бы на мгновение, что некоторые события в нашей жизни действительно должны в ней произойти, каждое в свой черед. Стоит ли вмешиваться в эти планы?
-Ты хочешь сказать, надо сдаться и ждать? - теперь начинал нервничать я.
-Ой, ну вот ты же опять все усложняешь. Просто посмотри с другой стороны. Что, если я скажу тебе, что надо просто жить и наслаждаться тем, что имеешь, тем, что видишь вокруг, не думая о том, что завтра у тебя уже всего этого может не быть? Наслаждаться этим столько, сколько тебе отмерено. Все вокруг только и говорят об испытаниях. Надоело! Ну, что, если болезнь - это и не испытание вовсе?
- Может и не испытание – согласился я, - но жизнь - твоя, моя, да чья угодно, летит псу под хвост и хочешь ты того или нет, изменяется и никогда уже не будет прежней.
- Да нет же, все совсем не так. Это все ничем не подкрепленные разговоры людей, не имеющих даже представления о том, о чем они с легкостью берутся судить. Ты очень хороший человек, но многого не понимаешь. Люди, далекие от этих проблем ,в действительности ничего не знают об истинных тяготах. Мы с вами по-разному видим жизнь. Иначе смотрим на многие вещи, на мир, на окружение. - Мира умолкла и закрыла глаза. Видно было как тяжело ей говорить со мной.
Никогда еще я не видел эту девочку такой серьезной и вместе с этим, она казалась мне еще больше уязвимой и одинокой в этом мире ярких контрастов и больших людей.
-Когда мы с родителями подолгу жили в больницах,-собравшись с силами, продолжила она,-к нам приходили разные люди .Они приходили, веселили, развлекали нас, поддерживали и снова уходили. Уходили домой.
Знаешь, каким взглядом провожали их те, кто был вынужден оставаться в больничных палатах? Не просто жалость была в наших глазах, а самая искренняя и настоящая злость перемешанная с обидой на весь мир, ведь этот человек здоров, а мы нет. Вот он придет сейчас к себе домой, заварит ароматного чая, посмотрит новый фильм, возможно позвонит своим любимым, близким и договорится о встрече. Мы же останемся тут. Кто- то навсегда. Никто из нас не знает, когда снова выйдет на улицу, чтобы увидеть как солнечные лучи огибают улицу перед закатом, или еще раз увидеть как распускаются почки на деревьях приветствуя весну, или почувствовать как пахнет улица после дождя. Именно там, в этих больничных палатах я поняла: мне не хочется быть здоровой в сию же секунду. Болезнь - еще не приговор. Я просто хочу еще раз увидеть мир, хоть одним глазком. Здорова я или больна - не имеет значения. Разве человек, который знает, что скоро умрет, способен просто наслаждаться запахом цветов во дворе или веселится от того,что его только что окатила с ног до головы водой проезжающая мимо машина. Он принимает это как должное, как неотъемлемую часть своей жизни. Боюсь, многие даже не способны заметить, если чего-то из этого в их жизни не станет. Я рада, что оказалась здесь, именно в этом хосписе. У меня есть возможность гулять, видеть мир и людей; знакомится и узнавать новое. Мне не хочется больше огорчаться, у меня слишком мало времени, чтобы растрачивать его по пустякам.
Мира закончила говорить и снова открыла книгу, намекая на окончание разговора.
Я искусал губы в кровь, пока слушал её. Растерянно сидел я рядом с этим взрослым ребенком, и мне хотелось плакать от собственного бессилия.
-Почему ты тогда подошла ко мне, в парке? Почему из всей этой толпы людей ты выбрала меня?- отчаянно спросил я.
-Почувствовала, что тебе очень одиноко, - она вздохнула и положив руку на открытую страницу, снова взглянула на меня.
-Помнишь, ты тогда сказала, что души людей чувствуют друг друга и нет нужды знакомить их?
-Да,конечно,-кивнула она.-Я верю в это и сейчас.
-Знаешь, когда-то я наивно полагал, что знаю ответы почти на все вопросы. Сейчас я растерян и не могу подобрать нужные слова, чтобы уговорить тебя пройти все это снова. Но очень хочу, чтобы ты согласилась на это, не ради себя, а для меня. Если быть до конца искренним, то мне стоит признаться тебе. В последние годы я не жил, а существовал, но думал, что живу и делал это весьма успешно. Погибал душой, медленно тлел и думал - счастлив. После знакомства с тобой я стал сомневаться, а жил ли я вообще? Может быть, это мой шанс стать лучше? Может, именно этот поступок позволит мне оправдаться в собственных глазах за столь бесценно прожитые годы.
Мира пристально смотрела на меня. Мне показалось, она даже не моргала. Мы сидели в палате, по виду напоминающей обычную комнату и оба молчали, слушая как на улице, заливаясь на разный мотив, шумела сигнализация машины, и её звуки наполняли собой маленькую комнату. Не было ничего вокруг, кроме этих звуков.
-Ты поверишь, что можешь быть лучше, если я соглашусь?-Мира первая нарушила молчание, когда за окном наконец стихли звуки сирен.
-Да. И буду верить в это до самого конца.
Мне хотелось что-то еще ей сказать, но я не мог. Меня душили слезы, стоявшие комом в горле.
В тот самый момент, я почувствовал на своей руке теплое прикосновение детской ручки - нежное и, одновременно крепкое.
-Ты очень хороший человек, я это знаю, -сказала Мира и обняла меня.- Обещай только, что все это время будешь рядом?
- Даю слово.
Я не мог больше ничего говорить - я плакал. Да, чёрт возьми, я плакал как мальчишка и не стеснялся этого. В этот миг мне было спокойно. Теплая детская ручка гладила меня по голове и я чувствовал, что не одинок.

***
Мира прошла очередной курс химиотерапии. Результатов исследований мы решили не дожидаться. Счёт шёл уже не на месяцы - на дни. Надо было срочно вылетать в клинику на операцию. Мира совсем ослабла и уже не вставала с постели. Я находился рядом с ней все это время. Только непосредственно за сутки до операции нас разделили.
Лежать одному в боксе было угнетающе тоскливо. К нам не пускали посетителей, даже родных.
Справедливости ради, надо заметить, что в клинике строго следили за соблюдением правил.
В ночь перед операцией мне не спалось. От волнительного ожидания все время хотелось есть и говорить. Из еды было только соленое печенье - его я быстро приговорил, а вот поговорить было не с кем. Случайно мой взгляд наткнулся на торчащий из под вещей на стуле корешок книги, той самой любимой Мириной энциклопедии, которую по своей забывчивости я забрал с собой после последней нашей встречи.
Как ошпаренный вскочил я с постели, схватил книгу и понял, что должен во чтобы то ни стало увидеть её ещё раз, прямо сейчас. Одиночество и замкнутое пространство давили на меня своим напором, но никакие правила и, тем более, запреты не смогли бы остановить меня в ту ночь. Мне хотелось увидеть её хоть краешком глаза, услышать её голос и сказать, что все непременно будет хорошо. Наверное, в те волнительные часы мне самому требовалось поверить в это и немного успокоиться.
В коридоре было темно от приглушенного света и тихо. Я без проблем пробрался к Мире в бокс.
Казалось, она спала. Подобравшись поближе к её кровати и стараясь не делать резких движений, я тихонько присел рядом.
-Что ты здесь делаешь?- шепотом спросила Мира, не открывая глаз.- Сюда нельзя посетителям. Здесь должно быть стерильно. Вот вечно ты так - нарушаешь правила.
-Я думал ты спишь,- тоже шепотом ответил я.
-Нет, не сплю. Не могу уснуть.
- И я не могу. Но ты не волнуйся, я на секундочку. Принес твою любимую книгу. Думал, ты захочешь немного почитать, чтобы отвлечься. На какой стране ты остановилась?
-Это хорошая идея, - чуть заметно улыбнулась она. - Я остановилась на Венеции, там заложена страница.
-Почитать тебе? - я склонился почти к самому ее лицу.
-Угу, - по-прежнему не открывая глаз, чуть заметно кивнула она.-А лучше, просто опиши мне словами, что изображено на картинках. Мне нравится слушать твой голос.
Я пододвинулся поближе и открыл книгу на странице с Венецией. С ярких глянцевых страниц на нас смотрели улыбающиеся мужчины и женщины, путешествующие по городу в гондолах. Я пересказывал Мире во что были одеты люди, особенности пейзажей и местной кухни. Особенно интересны ей были цветы и деревья.
-Мне страшно...- неожиданно призналась она.-Я боюсь, что больше ничего этого не увижу. Ни этих деревьев, ни смех друзей, ни улыбку мамы... А ещё: никогда больше не почувствую запах свежеиспечённых булочек, который будит нас по утрам в хосписе. Буду скучать по чтению нянечки вечером перед сном. Никогда не узнаю, что такое первый поцелуй...
Я растерялся. Не знал, что ответить ей, какие подобрать слова.
Только в ту ночь ко мне пришло понимание, каким же сильным и отчаянным было в ней желание жить.
Маленькой девочкой она долго заставляла себя поверить в болезнь, привыкала к ней как ко второй коже. Кроме как смириться и терпеть сжав зубы - иного пути для неё не было.
С появлением меня в её жизни вернулась надежда. Надежда на выздоровление была рядом все это время, поддерживала нас, но именно в ту ночь нам обоим было страшно.
За мной тянулось столько ошибок, что простить себе эту я точно уже не смогу.
Мне хотелось кричать ей о своём страхе, но ради её спокойствия держался из последних сил.
-Тебе не должно быть страшно. Ты не одна. Ты обязательно,-слышишь,-обязательно поправишься. Будешь слышать шум дождя в открытом окне, улыбаться прохожим,много путешествовать, коллекционировать магнитики и из каждого путешествия станешь присылать мне открытки. Потом ты обязательно влюбишься в хорошего парня и будешь вдохновлять его на подвиги.
-Звучит так, будто мы живём в Средневековье,- она улыбнулась. Но мне нравится. В смысле, нравится вдохновлять на подвиги. Это я могу. С тобой же вот получилось.
- Все получится! Непременно получится, слышишь?!
-Слышу. Ты правда в это веришь?
-Всем сердцем!
-Пообещай мне кое-что ещё? – она набрала побольше воздуха в лёгкие словно ей становилось тяжело говорить.
- Все,что угодно,- я внимательно смотрел на нее.
-Пообещай мне, если ничего не выйдет, - она сделала снова глубокий вдох, - если это последний наш разговор, ты никогда не станешь винить себя и жалеть о том ,что сделал. Обещаешь?
-Обещаю. - Моё сердце разрывалось на куски.
-Это не все. После того, как все закончится, независимо от результата, ты непременно отправишься в эту страну и постараешься стать там счастливее, чем сейчас.
Еле заметным кивком её головы на книгу мне стало понятно, что говоря о стране, Мира имеет ввиду Венецию.
-Мы отправимся туда вместе, - сдавленно произнёс я. Подступивший ком к горлу мешал говорить.
-Было бы неплохо, -вздохнула она и замолчала.
-Хочешь я еще почитаю?
-Нет, ты и так сделал для меня больше, чем мог на самом деле. Мне что-то нехорошо. Попроси придти ко мне кого-нибудь из персонала,-по её мертвецки бледному лицо я догадался, что Мире стало еще хуже.
По прерывистому и тяжелому дыханию было видно как она погружается в болезненное состояние дремоты. Оцепенев от страха, я несколько секунд стоял на месте не смея пошевелиться и смотрел на бледную Миру. Лицо её стало совсем белым как снег, полностью лишенным крови, на висках выступила синева от тонких, словно ниточек, вен. В эту секунду мое сердце сжималось от страха за её жизнь.
Я полюбил эту девчушку словно она была моей дочерью и понимал, что не смогу её отпустить, даже если должен буду сделать это вопреки самому себе.

***
Операция закончилась спустя двенадцать часов.
Только через несколько дней мне было разрешено навестить её. Когда я зашёл в бокс, Мира лежала с закрытыми глазами.
-Ты здесь? - очень тихим голосом спросила она, когда за мной закрылась дверь.
-Да. Не спишь?
- Нет, просто слабость во всем теле, словно прошла марафон и сошла с дистанции, - попыталась пошутить она.
- Скорее уж наоборот, пришла к финишу первой, - я попробовал её взбодрить.
- Как хорошо, что ты пришёл, - она еле заметно улыбнулась. - Мне не хватало твоей смешной и нелепой болтовни.
Мира говорила, но глаза её по-прежнему были закрытыми.
- Говорят в Венеции сейчас распускается миндальное дерево,-сказал я и подсел к ней поближе.-Это значит, что в город пришла весна. Знаешь, что означают цветущие ветки миндаля? Об этом написано в твоей книге. Своим цветением они символизируют начало новый жизни,-я опустился на колени, чтобы видеть ближе её лицо и слышать, что она говорит.
-Мне кажется, я чувствую запах этих цветков,- ослабленным и очень тихим голосом произнесла Мира. - Свежесть лепестков дурманит. Я открываю окно и ветер доносит до меня их сладковато-медовый запах. Моя грудь жадно вдыхает аромат. Хочется разбежаться и упасть в ворох лепестков, зарывшись в них с головой. И лежать так очень долго, пока все запахи не пройдут через меня и не впитаются в кожу.
Я взял её маленькую ручку с тонким запястьем в свою и почувствовал как крепко сжимает она мне её в ответ.
По её щекам текли слёзы, а я продолжал стоять на коленях возле постели Миры и тихонько плакал вместе с ней.

***
Кофе совсем остыл. Времени заказывать новый уже не было. В кафе стало шумно и многолюдно. Объявили о посадке рейса.
Моё сердце трепетало.
Пока шёл к терминалу, все представлял: какая она будет - наша встреча? Что изменилось в нас за десять лет и изменилось ли вообще?
Мы познакомились в непростой для нас двоих период. В тот момент мы нашли в друг друге то, что искали: искреннего друга, надежду и себя самих.
Только воспоминания о тех, наполненных страхом и переживаниями днях, сохранились в моей памяти от начала до самого конца.
Самолёт приземлился, и в вестибюле стали появляться первые пассажиры. Миры среди них не было. Я начал оглядываться по сторонам, думая: когда упустил её из виду.
Люди все шли и шли. Обнимались,радостно приветствовали друг друга, и только я продолжал стоять один.
Но, вот, в открывающихся дверях показался знакомый силуэт.
Да, это была она - моя маленькая Мира, мой давний друг.
Она ни капельки не изменилась, разве что повзрослела и наполнилась женственной красотой.
Передо мной стояла все та же отчаянная девчонка, верная себе: простота в одежде без излишеств, в выбеленных джинсах с рваными коленками, легкая сумка через плечо и никакого больше багажа. Статная девушка с уже отросшими длинными светло-русыми волосами, мягко спадающими локонами на плечи. Эта улыбка и этот взгляд, с озорными огоньками...
Время не властно над ней. Единственное, что было в ней нового - надпись на кепке не стерлась от времени.
Мира стояла в нескольких метрах от меня, смущенно махала мне рукой, а в другой трепетно сжимала веточку цветущего миндального дерева.
Она не забыла.
Помнил и я.