Последний дракон и предпоследний рыцарь - 5 Марта 2017 - Произведения

Меню сайта

Стань партнером

Последний дракон и предпоследний рыцарь | Автор: Wassillevs

Клонившееся к закату солнце играло своими лучиками на полированном металле. Светило одобряюще гладило почти зеркальную поверхность щита и детали добротных, хоть и основательно поношенных доспехов. Боевой конь вальяжно, а не понуро, шагал с опущенными поводьями по ветхой лесной тропе. Скакуна практически не тяготил ни наездник, ни его скудный багаж. На правом боку и крупе коня чётко выделялись застаревшие шрамы — четыре параллельных и видимо когда-то глубоких пореза, один из них уходил далеко под бедро седока. Прочие шрамы выделялись не так явно. Многочисленные повреждения на очень лёгкой броне рыцаря старательно и умело залатаны. Следы былых сражений показывали, что старых боевых шрамов у хозяина не меньше, чем у скакуна.

Несмотря на видимую усталость от долгого путешествия и отсутствие на щите родового герба одинокий рыцарь держался в седле с таким достоинством, что встречный пожилой крестьянин с вязанкой хвороста на спине, приметив путника, не просто остановился, а сбросил поклажу на землю и замер в поклоне. Старик не только склонил голову, но и согнул спину, словно бы перед хозяином, смиренно ожидая, когда Достопочтенный Сэр сам с ним заговорит.

— А что, любезный, верны ли слухи, что в ваших местах обитает дракон?

Простое добродушное обращение почти как к равному позволило крестьянину выпрямиться и посмотреть страннику в глаза.

— Верно, господин, есть один. Вон на той горе, на западном склоне его пещера.

— Какая осведомлённость! — восхитился рыцарь. — Обычно и к обиталищу зверя страшатся подходить, не говоря уже о логове.

— Это, господин, молодые. У них отвага и глупость стоят бок об бок, а малый опыт часто принимает одно за другое.

— Твоя правда. Однако же у вас подрастают либо самые отважные, либо самые большие глупцы.

— Так, то и не их заслуга, а скорее упущение дракона. Стар он уже, одряхлел и сдаёт позиции. Пока ещё держит свою вотчину, а через пару десятков годков поди совсем люд осмелеет и за хвост из родной пещеры вытянет.

— Значит, я вовремя, — едва слышно проговорил рыцарь, но старик расслышал обронённую фразу и многозначительно кивнул.

— А что, господин промышляет охотой на драконов? — Старик покосился на изуродованный бок скакуна.

— Это мой основной промысел, — приосанившись ответил рыцарь, и тут же слегка сникнув более тихо добавил, — правда, давно уже мне работы не было.

— Ну, знать всех извели, и правдивы слухи, что наш дракон последний.

— Пожалуй, что так.

— Вы прямо сейчас на битву направитесь?

— Что ты, братец! — усмехнулся рыцарь. — И я с дороги устал. И время уже клонит к ночи. Не с руки ведь биться впотьмах, да и зверю нужно отдохнуть.

Старик чуть было не спросил, не о драконе ли речь, но путник любовно потрепал гриву у скакуна.

— Не откажешь ли страннику в гостеприимстве? За постой отблагодарю.

Старик на минуту смутился: — Господин, такой гость в моём доме большая честь! И оплаты мне не нужно. Да только уж больно ветхо моё жильё и ужин скромный, а в деревне есть куда более достойные люди, готовые вас с радостью принять.

— Да ты не беспокойся, я давно странствую и отвык от роскоши, мне лишь бы крыша над головой, похлёбка горячая, да лавка сухая до утра. Твоя хижина стоит на окраине, верно?

— Да, господин, на отшибе. Тут недалеко.

— Ну, вот и славно. Мне лишние глаза до завтра ни к чему. Хочу хорошо выспаться без лишних расспросов и прочего беспокойства. Знаешь же, что все деревенские будут требовать рассказывать байки о рыцарских подвигах и походах до самого утра.

— И то верно, — закивал старик. — Прошу пожаловать за мной, достопочтенный…

— Сэр Илис, просто Сэр Илис, — с этими словами рыцарь подъехал к крестьянину вплотную и, ловко свесившись с коня, легко подхватил его вязанку хвороста, тут же выпрямившись, он пристроил поклажу за седло, придерживая верёвку на плече одной рукой.

— Простите, Сэр Илис, не стоило крестьянскую торбу вьючить на боевого коня, — промолвил старик, совсем растерявшись.

— Ничего, он видывал и не такое. Да и рыцарская доблесть в первую очередь не в этикете, а в поступках. Я же вижу, как ты устал, чего доброго меня накормить сил не хватит, — шутливо ответил рыцарь. — Один ведь живёшь?

— Да, Сэр Илис, давно уже овдовел, а детишек не вынянчил, не судьба, — с сожалением вздохнул старик и зашагал вперёд.

Некоторое время они шли молча. Но, всё-таки старик не выдержал, обернулся и, подождав, пока ездок поравняется с ним, спросил: — Простите моё любопытство, Сэр Илис, хочу спросить…

— Про дракона? — Рыцарь усмехнулся, ведь предугадать тему разговора было не трудно.

Старик зашагал рядом, чтобы было удобно беседовать: — Да, про него. Уж слишком много слухов ходит. К примеру, говорят, будто бы его кровь целебна, может дать молодость, и даже бессмертие.

— И да, и нет. Часть слухов врёт, часть привирает, а прочая часть и вовсе правды не знает.

Старик тоже усмехнулся: — Я этой старой прибаутки, наверное, уже полвека не слышал.

— Так то, братец, у вас позабыли, а у нас, — рыцарь многозначительно кивнул головой назад, — ещё как помнят. Помнят, и на ус мотают, что не всему верить стоит. Ни когти, ни зубы дракона не приносят ни удачи, ни исцеления, но люд готов последнюю рубашку за них отдать. Шкура, та, да, хороша, если выделать грамотно и вовремя, убитый дракон быстро каменеет. Из шкуры славные латы получаются. Да только из-за своей редкости дороги и слишком привлекательны для разбоя. Потому-то поверх их простые.

Рыцарь похлопал себя по нагрудной броне и хитро подмигнул старику.

— Небось, тяжёлые.

— Отнюдь, и верхний слой тоньше обычного, потому как просто прикрывает, и «поддёвка» из драконьей кожи лёгкая как рубаха, хотя куда крепче самой лучшей кольчуги. Я так ношу не из-за страха, просто лишняя битва с разбойниками, это битва лишняя, особенно когда те не постоянно промышляют, а простые крестьяне, обезумевшие от жадности. Лишний соблазн ни к чему.

— Мудро, мудро, — одобрительно закивал старик. — Нынешний люд уже не тот. И совести, и ума поубавилось. Зато желание жить хорошо, не утруждаясь, в большом приросте.

— А быстро зажить так можно только за чужой счёт, — закончил эту мысль путник.

— Так и про кровь драконью врут? — опомнился старик.

— Про кровь не врут, но сильно привирают. Исцелить тяжёлые раны она может, но только в первые часы после смерти дракона. А как её не сохраняй, всё одно пропадёт. Что только лекари с ней не делают, и сушат, и морозят, и в бутыли закупоривают. Но нет, теряет целебные свойства, как только остынет. Они уж её и варят, и жарят, и парят, а толку никакого. Да и свежая она не так полезна, как её нахваливают. Молодости она не даст, как и красоты, мужской силы и прочего. Но чахлые и телом убогие богачи, а в особенности слабые чреслами, отдают за неё почти всё, что имеют.

— А за этого дракона, Сэр Илис, как планируете выручить? Ведь ни лекарей, ни кожевенников с собой не привели.

— Да я и с прошлых не особо наживался, — снова усмехнулся рыцарь, — иногда нанимал на разделку местных, а чаще охотники за драконьими потрохами сами съезжались, прознав, что в местечко, где обитает дракон, я приехал. Чаще всего я приезжал в селения открыто и жил несколько дней, а то и недель, присматриваясь к зверю и ожидая «стервятников». Потом сговаривались по цене и... — рыцарь, недоговорив, просто кивнул, — давно всё это было, и давно мне наскучило. Денег мне много не нужно, если кончатся, наймусь ненадолго в охрану или может какое состязание подвернётся – ремесло прокормит.

— А драконы?

— Драконы нынче редки, да и людей обманывать я больше не хочу. Вот ваш совсем стар, так что его кровь, даже правильно применённая, совсем уже непригодна, нет в ней былой силы, и шкуру тоже уже выделывать бессмысленно.

— Так может и не нужно его трогать? Пусть себе доживает, — поспешно высказал старик, а потом сам удивился этим мыслям.

— А это мы завтра посмотрим. Сосчитаем зубы в его пасти и подумаем, хватит ли их ещё, чтобы кусаться, — ответил рыцарь и добродушно рассмеялся. Старик тоже усмехнулся.

— Однако я вижу, что мы почти пришли.

— Да, Сэр Илис. Вон моя хибарка.
* * *

Внизу, в долине, только, только пастуший рожок успел огласить утреннюю зарю, а рыцарь уже осматривал небольшое горное плато у подножия пещеры. По краям площадки были сложены аккуратные груды человеческих черепов, а остальное засеяно костями, и только центр, по всей видимости, тщательно выметен. Вполне типичное драконье логово, но уж костей как-то перебор, даже для такого старого дракона, в особенности черепов, да и расположены они как-то театрально. Рыцарь слегка подтрунил коня, тот потихоньку зашагал вперёд. Скакун отлично понимал хозяина, потому шпор рыцарь не носил. Когда поравнялись с ближайшей грудой черепов, Сэр Илис, не спешиваясь, ловко подхватил один из них и, рассмотрев вблизи, громко засмеялся, потом слегка сжал руку, от чего череп раскрошился как плохо обожженный глиняный горшок.

— Белая глина! — Сэр Илис явно обращался к дракону.

— А что поделать? — раздался из пещеры негромкий ответ почти полушепотом — Нужно же как-то поддерживать репутацию. Кстати, далеко не все они подделка, в былые времена находилось немало глупцов…

— Так то в былые, — В тоне рыцаря разочарование явно преобладало над сарказмом: — Я вот думаю, зря сюда ехал.

— Нет, нет, постой! — вдруг оживился дракон, и даже высунул морду из пещеры. — Я хочу этого сражения и ещё имею на него силы. Я достоин! Мы ведь оба последние, — добавил он более сдержанно.

Да, братец, оба, — печально подтвердил Сэр Илис. — Я последний из охотников на драконов.

— Полагаю, и рыцарей тоже, — усмехнулся в свою очередь Дракон, но как-то уж очень горько, и полностью выбрался из пещеры.

Несколько минут они молча разглядывали друг друга. Несмотря на увядание, выглядел дракон великолепно. Его крылья ещё не обтрепались, а шкура сверкала особым драконьим лоском. Почти исполинский рост и благородная драконья стать поневоле вызывали уважение.

— Да, достойный соперник, — сказал Сэр Илис словно бы не дракону, а своему скакуну.

— И я вижу, что в коем-то веке ко мне пожаловал настоящий охотник, а не деревенский дурачок.

Дракон протянул правую переднюю лапу к рыцарю и, стараясь соблюсти дистанцию, очень медленно повторил в воздухе жест своего собрата, когда-то оставившего отметины на боку скакуна. Примерив свою лапу, дракон убедился, что размеры почти совпадают, его оказалась чуть крупнее.

— Ремитра, — сдавленным голосом произнёс он.

— Ты знал его? — заинтересовано спросил рыцарь.

— В вашем понимании нет. Драконы очень редко встречаются. Но мы чувствуем друг друга, знаем почти всё, что происходит с собратьями.

— Вы можете обмениваться мыслями на расстоянии?

— Да, что-то вроде того. Потому, хоть мы и живём изолированно, но для нас, почти бессмертных, ни прямое общение, ни размножение не играет такой важной роли, как для вас. Наверное, потому мы и проиграли людям. Изначально для нашей цивилизации вы казались не опасней кроликов. Но мы недооценили рост вашей популяции.

— Но почему никто из вас не призывал собратьев на помощь?

— Всё не так просто. Хоть мы и получаем переданные образы почти моментально, но так быстро покрыть расстояние, на котором живём друг от друга, даже мы не в силах.

— А почему вы не попытались объединиться, жить общинами?

— Увы, наш образ жизни никогда не предполагал этого, ранее не было такой опасности, а когда появилась, было уже поздно. Потому, я просто констатирую факт, что я последний. Только и всего. Уже много лет я не получаю посланий от других. Да и точно знаю, когда и кто ушел. Вот Ремитра, он ведь не был предпоследним, и это случилось уже…

В глазах дракона вдруг блеснул ужас, на совсем краткое мгновение, но в них мелькнул ужасающая всепоглощающая боль, тоска и сожаление. Только гнева Сэр Илис в них не заметил к своему удивлению.

— После второго столетия я перестал считать, — тихо произнёс рыцарь и стыдливо опустил глаза.

— Глупец!

— А что мне оставалось делать?! Хоть я и победил, но ранение было смертельное. Посмотри на эти шрамы.

— И конь?! — воскликнул дракон. — Вот глупец!

— Да что ты понимаешь?! — разозлился рыцарь. — Да, был молодой, глупый, хотел жить…

— Да не ты, — отмахнулся дракон, — Ремитра. Он глупец.

— Почему он?

— А ты за все эти годы так и не понял? Ведь наверняка пытался повторить это ради наживы.

Сэр Илис вновь стыдливо потупил взор.

— Только добровольно дракон может передать жизнь.

— Но зачем это ему было нужно? Неужели такова была его месть?

— А вы не так безнадёжны, как мы думали. Всё-таки вам не хватает времени, за вашу короткую жизнь не постичь мудрости бытия. Но, вижу, что годы делают своё дело и даруют хотя бы капли мудрости. Ремитра предвидел, как быстро ты станешь чужим никому ненужным вечным скитальцем. Впрочем, как и мы все, пережитки былого величия драконьей цивилизации.

— Но разве он не понимал, что так я продолжу своё ремесло? Ведь этим он обрёк всех остальных.

— Наша судьба была предрешена уже тогда. На тот момент нас оставалось всего пятеро.

— Постой! Но я ведь убил не менее сотни?

— А разве все они разговаривали с тобой или выглядели одинаково?

— Ну, вообще-то так долго я беседую только с тобой, другие большие драконы если что-то и произносили, то редко, в пылу битвы и были краткими. А более мелкие разнообразные гады вели себя совсем дико.

Дракон рассмеялся: — Ты верно их назвал. Ведь это просто животные, неразумные существа нашей эпохи, сравнивать их с нами всё равно, что сравнить тебя с оленем или волком.

— Но вели они себя не так уж и неразумно, многие из них были очень изворотливы и хитры.

— А разве тот же олень или волк совсем глупы? Борьба за выживание требует изобретательности, но ещё не делает разумным.

— Согласен… Послушай. А может ну его, это сражение? Ты ведь разумный и угрозы для деревни не представляешь.

— Нет, рыцарь, я не хочу дожидаться, когда одряхлею и покроюсь бородавками как старая жаба. Не хочу доживать до тех дней, когда крестьянские мальчишки начнут кидать в меня камнями. К тому же, этот шанс, данный нам Ремитрой, уж точно не упущу.

— Так вы что, все ждали меня?

— В какой-то степени да, ведь нас оставалось всего пятеро, и надежда на продление рода давно умерла с последней самкой. А умереть от рук настоящего рыцаря красивая достойная смерть, куда лучше, чем гнить, ожидая последнего вздоха. Впрочем, ты зря разочаровываешься, сражения были честными, тебе никто не поддавался.

Дракон вдруг резко развернулся и, как показалось рыцарю, побежал прочь. Передвигался он не очень спешно, грузно, неуклюже прихрамывая, потому Сэр Илис не сразу сообразил, что это был разбег. Наконец, дракон взмахнул крыльями и взлетел, пусть и с трудом, но он оторвался от земли. Годы давали о себе знать, ведь будь он не так стар, то мог бы взмыть в небо прямо с места.

— Эй, куда же ты?! Если уж решил, то сражайся! — закричал рыцарь удаляющемуся в сторону деревни дракону.

—Какая же битва без зрителей? — засмеялся тот в ответ.

Рыцарь схватил поводья и пустился вдогонку. Впрочем, его конь и сам хорошо знал, что делать. Он ловко маневрировал и перескакивал препятствия, несясь во весь опор по заросшему лесом склону горы.

— Остановись! Вернись! Не трогай крестьян! Они ничего не сделали тебе.

— Я только их растормошу. Так они лучше оценят твою работу.

— Так они сочтут меня виновником того, что ты напал на деревню.

— Рано или поздно это случилось бы и без тебя. Их молодняк нынче очень дерзкий. Неравён час, соберутся на меня поохотиться, — Дракон прибавил скорости, чтобы оторваться от рыцаря: — Не волнуйся, никто не пострадает.

Дракон выполнил обещание. Деревню он фактически и вовсе не тронул, а порезвился на лугу перед ней. Пока рыцарь нагнал его, тот всего лишь распугал стадо коров, загнав скотину в лес, и сжёг две копны сена. Но этого хватило, чтобы посеять панику. Деревня загудела как растревоженный пчелиный улей. Женщины, похватав под мышки малых детишек и утащив за уши зазевавшихся старших, попрятались кто по погребам, кто в ближайшем лесу. А мужики, кто не дюж, с вилами и оглоблями сбились в кучку на пригорке, наблюдая за разрезвившимся чудищем. Впрочем, смельчаков, реально решившихся выступить против дракона, не нашлось. Внезапность нападения даже в самых отчаянных пробудила страх. Разогнать это «войско» дракону не составило бы особого труда, но ему нужны зрители, да и рыцарь уже подоспел.

Битва, а тем более такая, это песня, которую невозможно пропеть, не хватит ни звуков на самом мудреном инструменте, ни самой луженной глотки трубадура, ибо подобное недостаточно даже проорать. Боевой пыл опытных бойцов, давно скучающих по делу, трудно передать. Это невероятный странный звериный восторг от радости предстоящего убийства. На поле боя нет места морали и состраданию, но вместо них главенствует доблесть и честь. Конечно, там же рядом нередко бывает подлость и трусость. Но только не в этот раз.

Как и положено, в ситуации с неравными по вооружению, размерам и силе противниками, один бил нахрапом, а второй оборонялся. Но сам бой нельзя назвать неравным. Да, дракон огромен, силён, и даже мобилен, может летать, но он несколько неповоротлив, летает недолго, полёт отнимает много сил, а исторжение из пасти огня предсказуемо для рыцаря, досконально изучившего повадки и устройство драконов.

Рыцарь хоть и физически силён, но только по меркам человека, реальная его сила в стратегии, ловкости и знании, а так же в слаженных действиях со скакуном, который чуть ли не читает мысли хозяина. Тактика рыцаря в обороне, наблюдении, своевременном отступлении и реагировании на ошибки соперника точными контрударами в уязвимые места.

Основное боевое оружие рыцаря не длинное копьё, которое в такой свалке только бы мешало и было выбито из рук или сломано в первые же мгновения боя, и тем более не меч. Глупость какая, фехтовать с драконом мечём, даже тяжёлым двуручным, который хоть и мог бы нанести при умелом обращении серьёзные раны ящеру, но весьма неподъёмный и замедляет подвижность рыцаря, да и исключает пользование щитом, которым удаётся прикрываться от когтей, а конному бойцу тяжёлый меч тем более неудобен. Посему в руках у рыцаря нечто среднее между копьём и мечём. Это своеобразная короткая пика длиной около трёх локтей, две трети её составляют древко, а вершина являет собой некое подобие стилета, у основания боевой части почти четырёхгранный профиль, но уже к середине она напоминает нож, заточенный с обеих сторон. Оружие более предназначено для колющих ударов, но оптимизировано, насколько это возможно, и для рубящих. К запястью оружие крепится особым темляком, чтобы не потерять, даже если оно будет выбито из рук. От повреждения руки или выпадения из седла, если оружие будет захвачено врагом намеренно, или сильно застрянет в его теле, спасало неспаянное кольцо из мягкого серебра, которое разгибалось при сильном натяжении. На случай утраты за спиной рыцаря покоилось ещё пара таких пик, которыми, в крайнем случае, можно было пользоваться и как метательными дротиками. Впрочем, последнее против таких драконов малоэффективно. Почти каменная шкура превосходила любую рукотворную броню, потому и сам рыцарь защищался аналогичной. Пробить шкуру дракона возможно только в ряде уязвимых мест, где она тоньше. В основном это места сочленения суставов, там, где сплошной панцирь невозможен из-за подвижности. Так же эффективны удары сзади, так сказать, против шерсти, под пластины чешуи. Куда рыцарь и бил с переменным успехом.

Сэр Илис отбивал атаку за атакой. Хотя темп боя начал постепенно снижаться, но не на столько, чтобы можно было спокойно передохнуть. Впрочем, уже очевидно, что дракон постепенно выбивается из сил, становится всё медлительней, и всё чаще делает ошибки, за которыми всё чаще следует наказание. С каждой минутой контратаки рыцаря всё результативней. И вот, решающий удар — лезвие глубоко уходит под панцирь в районе правой передней лапы и обламывается, оставшись в теле дракона. Но Сэр Илис не теряет бдительности и, увернувшись от левой лапы, достаёт запасную пику. Ведь праздновать победу ещё рано. Только через несколько секунд дракон понял, что случилось.

— Вот и развязка, рыцарь, — произнёс он, припав на правый бок и прижимая лапу к обильно кровоточащей ране, — теперь и не стыдно помереть. Умереть с честью на поле брани от рук достойного противника. О таком можно было только мечтать.

Внезапно со стороны деревни послышался какой-то животный истошный вопль крестьян, который, наверное, должен был олицетворять собой боевой победный клич. Рыцарь оглянулся, дабы отсалютовать ликующей толпе, как того требует ситуация, но увидев происходящее там изменился в лице. Осмелевшая толпа мужиков, что весь бой в нерешительности топталась на пригорке, сейчас неслась во всю прыть прямо на них. Ополоумев от жадности и предвкушения лёгкой добычи, они по пути даже устроили драку за то, кому достанется сердце. Эта свалка их ненадолго задержала.

— Какая злая ирония! — горько воскликнул дракон, — Хотел уйти красиво, а эти варвары сейчас порубят меня на колбасу. Что ж, сам виноват, захотелось пафоса, напоследок расшаркаться перед зрителями, и даже не подумал, что они тебя сожрут.

— Но это неправильно! — воскликнул Сэр Илис. — Нужно что-то предпринять.

— Пустое, — вздохнул дракон.

— Нет, не пустое! А, ну, вставай! — Сэр Илис спешился рядом с драконом, бросил на землю пику, и подскочил к нему вплотную.

— Что ты делаешь?

— Если мне удастся вытащить лезвие, то это позволит тебе двигать крыльями более свободно, ты даже сможешь взлететь. Правда, ненадолго, кровь пойдёт сильнее, и это сократит и так малое количество оставшегося тебе времени. Но, если ты переберёшься за реку на тот берег, вон туда, где высокий утёс, то я смогу некоторое время сдерживать их и…

Дракон взглянул в глаза рыцаря и кивнул, договаривать план не пришлось. Человек ухватился обеими руками за обломок своего оружия: — Готов? Крепись, будет очень больно.

– Рыцарь, нельзя, чтобы ты был последним, как… – Дракон не успел договорить фразу до того, как его горло сдавило от жуткой боли.

– Давай скорей, не медли! – подгонял его Сэр Илис, и тот поспешил взлететь.

В самый разгар драки крестьяне не сразу обратили внимание на вопли соплеменника. Кто-то заметил бегство дракона и пытался сообщить это остальным. Дракон, правда, не без труда, перелетел через реку, пару раз теряя высоту и чуть не свалившись в воду. После чего он уселся на крутой утёс, мордой к деревне, и замер в какой-то странной, но величественной позе. Рыцарь тоже последовал на тот берег, форсировал реку вплавь верхом на скакуне, а когда конь выбрался из воды, спешился и, сгрузив на коня всё вооружение, отпустил его прочь, оставив в руках только щит и тупой обломок своей пики с рукоятью. Этой импровизированной дубиной он в течение пары часов отгонял от берега жаждущих драконьей плоти крестьян. Конечно, без травм не обошлось, но никого из них Сэр Илис не убил и не нанёс серьёзных увечий.

Разумеется, сдержать толпу в одиночку не под силу никакому опытному бойцу. Но союзниками рыцаря были неорганизованность крестьян, река и её очень крутой берег, позволяющий выбраться из воды только в нескольких местах. Крестьяне карабкались из воды практически по одному и только иногда одновременно атаковали со всех возможных сторон. В эти моменты авантюра рыцаря висела на волоске, как, возможно, и его жизнь. Один из особо яростных натисков черни прервал холодящий душу рык умирающего дракона. Финал. Понял рыцарь. Это был последний вздох. От этого рыка атакующая толпа стушевалась, а вот рыцарь не растерялся. «Теперь бы ещё часок протянуть» – подумал он. И судьба подарила им этот час.

Когда силы начали иссякать, рыцарь ещё раз оглянулся на утёс, на возвышавшегося над ним, над рекой и деревней дракона, и, оценив, что уже пора, громко залихватски свистнул, потом бросил сломанную пику и побежал вдоль берега туда, где утёс не так крут и прямо к реке спускается лес. Крестьяне отметили капитуляцию радостными воплями. Наверняка они жаждали закрепить победу расправой над обидчиком. Благо, иного они жаждали сильнее, потому большинство, более не имея преграды, тут же кинулось к дракону, а не в погоню. Впрочем, и те немногие, кто начал преследование, были пешими. Догнать рыцаря, измученного сражением, пусть и их прилично потрепавшим, из-за доспехов труда бы не составило. Но на свист хозяина из леса появился конь. А вот в преследовании его у крестьян не было шансов даже верхом. Да и какая деревенская кляча, приучавшаяся с жеребячьих лет волочить за собой телегу или соху, угонится за настоящим рыцарским скакуном? Посему, поняв тщетность затеи, все вернулись к дракону. К этому времени самые прыткие уже вскарабкались на утёс. Каково же их было удивление, когда они добрались до дракона. Огромная туша оказалась словно бы высеченной из гранита. Противоположный деревне берег получил к своему пейзажу величавую гору-памятник на его утёсе.

А рыцарь, поняв, что оторвался от преследователей, осадил коня, снова переправился через реку ниже деревни и, выбравшись на ветхую лесную тропу, пустил по ней скакуна спокойным шагом. Клонившееся к закату солнце играло своими лучиками на полированном металле. Светило словно бы одобряюще согревало спину и подсушивало промокшие одежды путника. Рыцарь вдруг оглянулся. Потом достал из-за спины последнюю пику – орудие для охоты на драконов (когда-то давно рыцарь сам его спроектировал) и воткнул в землю. После своеобразного жеста прощания с драконами и охотой на них Сэр Илис снова тронулся в путь. А проехав немного, на той же самой тропе встретил знакомого старика. Тот снова сбросил на землю вязанку хвороста и замер в глубоком поклоне.

– А, братец! Что же ты, словно бы не признал меня?

– Признал, Сэр Илис.

– Тогда чего ж спину гнёшь?

– Выражаю почтение, Сэр Илис?

– Да уж твои соплеменники мне выразили почтение сполна.

– Простите их, Сэр Илис, туго ныне у нас с разумом, а с честью и подавно. Последний рыцарь оказал честь посетить их, а они…

– Рыцари для них обыденны. Предпоследний рыцарь жил столько лет рядом, что они привыкли.

Старик понимающе кивнул: – Чем теперь займётесь, Сэр Илис, когда больше нет драконов и… рыцарей?

– Пока не знаю. Наверное, воспитанием.

– Воспитанием кого? – удивился старик.

– Рыцарей, братец, новых рыцарей! – Сэр Илис коротко рассмеялся. – Где-нибудь открою школу. Но только не в здешних краях. Тут я о себе оставил добрую славу, но дурную память. Вернусь я к вам не скоро, может лет через сто. Остался тут старый товарищ, которого стоит навестить, ибо я с ним толком не попрощался. Прощай и ты, братец.

Рыцарь отсалютовал старику и легонько хлопнул коня по холке, дав понять, что пора в путь. А старик ещё долго смотрел вслед удаляющемуся страннику и обдумывал, что же подразумевал рыцарь, говоря «лет через сто» – просто шутил, пророчил бессмертие своих подвигов в народной памяти, или намекал, что намерен широко распространить рыцарские добродетели, и возможно его грядущие ученики принесут просвещение и в их края для следующих поколений? В любом случае старик желал рыцарю удачи в таком благом начинании и долголетия, дабы успеть осуществить задуманное. «Конечно, всех людей не перевоспитать, но рыцари, пусть и в малой доли, нужны человечеству» – подумал старик. Он ещё раз глубоко поклонился уже скрывшейся за деревьями фигуре, вздохнул, взвалил на спину свою вязанку хвороста и зашагал к деревне с мыслями как-нибудь собрать деревенских ребятишек и рассказать им пару хороших правильных сказок.

Последний дракон и предпоследний рыцарь, Быстров В. С.