Произведения
07 Мар 2017
Нехорошая квартира
Яркое весеннее солнце щедро наполняло теплом квартиру номер пятьдесят, прогоняя последние отклики февральских бурь и морозов. Солнечные зайчики резво скакали по полу, играя в чехарду. Белоснежный кот лежал на подоконнике, млея от удовольствия. Сквозь узкую щёлочку прищуренных глаз он поглядывал во двор, высматривая возвращающуюся из магазина хозяйку. А вот и Анна Алексеевна показалась из-за угла, неся нелёгкую для её лет поклажу. Кот сразу же спрыгнул на пол и, пройдя в переднюю, уселся напротив входной двери ожидая, хотя хозяйке понадобится ещё не мало времени, чтобы подняться на пятый этаж. Как не настаивали её сыночки, Глебушка и Андрюша, на продаже квартиры, как не звали к себе, но Анна Алексеевна не хотела расставаться со стенами родной трёхкомнатной жилплощади, а вариантом обмена на этаж пониже никто из соседей не заинтересовался. Совсем покидать отчий дом старушка не соглашалась. Здесь она родилась. Здесь прошло всё её детство. Здесь она и мама, две одинокие женщины, прожили всю свою жизнь. Папа погиб на фронте, а мама так и не решилась на повторный брак, отдав всю себя воспитанию единственного пережившего войну ребёнка. Самой Анне Алексеевне в любви посчастливилось, но брак тоже оказался недолгим. Едва муж увидел второго сыночка, Андрюшу, как чёрный воронок увёз благоверного в ночь навсегда. Через год пришла весточка откуда-то из глубин Сибири, что стройная корабельная сосна своим падением расторгла брак гражданки Анны Горячевой с осуждённым. С тех пор в её жизни были только сыновья, мама и кот. Сыновья выросли и покинули Анну Алексеевну. Вскорости после этого её покинула и мама. И только пушистый белый кот оставался верным компаньоном, скрашивая вечера одиночества. Вот и сейчас он терпеливо ждёт, когда за дверью заскребёт ключом дрожащая рука, в попытке попасть в замочную скважину.
Наконец дверь отворилась и Анна Алексеевна, тяжело дыша, опустила прямо на пол сумку с продуктами, прикрыла дверь и присела отдышаться на заранее принесённый к порогу табурет. Кот терпеливо сидел в трёх шагах от неё всё в той же позе.
– Сейчас, миленький, – произнесла Анна Алексеевна, глядя в его сторону, – Ох, устала что-то. Жарко сегодня. А я рыбки взяла и маслица без запаха, ихнего, оливкового. Сейчас отдохну, жарить будем. И тебе вкусненького взяла. А как же? Помню, родимый, помню.
Отдышавшись, Анна Алексеевна достала из сумки пакет молока и прошла на кухню. Подняла с пола блюдечко, ополоснула его под краном, даже протёрла тряпочкой насухо и, вскрыв пакет, наполнила до краёв молоком, поставив обратно на пол. Кот всё это время сидел всё в той же позе, только повернул голову от двери на кухню и внимательно наблюдал за действиями хозяйки. Как только старушка отошла от блюдца он вальяжно и не спеша пошел лакомиться. Пока кот лакал молоко, Анна Алексеевна принесла сумку и стала разбирать продукты, выкладывая что-то на стол, а что-то сразу в холодильник. Так на столе среди прочего оказалась бутылка с маслом в слегка помятой пластиковой упаковке. Из-за вмятины бутылка плохо стояла и всё норовила упасть. Анна Алексеевна открыла бутылку и понюхала. Запах действительно оказался приятным, без горечи, хотя масло к оливкам имело очень скромное отношение. Нужно перелить в другую бутылку, подумала Анна Алексеевна и, пристроив масло обратно на стол, потянулась за старой бутылкой на шкафчике. В этот момент бутылка слегка щёлкнула, немного отыграла вмятина, от лёгкого толчка бутылка соскользнула и полетела на пол. Анна Алексеевна заметила происходящее боковым зрением и резко повернулась, чтобы поймать бутылку. Ведь пробка на ней уже не держалась плотно, как ранее, чего доброго, ещё выскочит от удара об пол и всё разольётся. Она успела схватить подлую бутылку, но та, в обиду за то, что её слишком крепко сжали, вдруг откупорилась и плеснула маслом на пол.
– Ах! Ну что же ты?
То были последние слова Анны Алексеевны. Схватившись за сердце, она пошатнулась и упала на пол. Белый кот подошел к хозяйке, постоял с минуту непонимающе, пока его лап не коснулась расширяющаяся лужица вязкой липкой жидкости. Кот отскочил и брезгливо зло фыркнул, а на его белоснежных боках появились серые пятна. В полнейшей тишине только булькала бутылка, образовывая лужу масла около бездыханного тела.

* * *

– Так, покойная – гражданка Горячева Анна Алексеевна, сорокового года рождения…
– Горячева Анна?! – прервал речь участкового молоденький доктор, осматривающий тело, опустившись на одно колено на место, чистое от масла.
– Да, Горячева, – подтвердил участковый и ещё раз сверился с паспортом, словно бы ища какой-то подвох, который он упустил, но заметил доктор, и так и не найдя там ответа спросил напрямую:
– А что такого-то? Она что, знаменитость какая-то?
– Ну, в какой-то степени, наверное, да, – доктор слегка усмехнулся.
– Слышь, лекарь, не томи, – потерял терпение участковый.
– Ну, вы что? – Пятидесятая квартира, Анна Горячева, разлитое масло… Неужто не помните?
– Нет. Ничего такого не помню. В громких делах вроде бы масло нигде не фигурировало.
– Ох-хо-хо. Значит вы того дела об Аннушке, разлившей масло, просто не знаете. А дело было очень громкое и известное.
– Почему я этого дела не знаю? Третий десяток в органах и не слышал.
– Петрович, ты поменьше всяких интеллигентиков слушай, – вмешался второй милиционер, помоложе, вышедший из соседней комнаты, закончив в ней осмотр, – Эскулап тебя на старую байку разводит. Не было никакого такого дела. Из книжки эта Аннушка, просто совпадение.
– Ну, так бы и сказал, а то мозги мне мурыжит тут, – проворчал Петрович.
– А вы не находите? Слишком много совпадений. И имя, и фамилия, и квартира номер пятьдесят, и масло…
– Да хватит уже мистику разводить, – возразил молодой милиционер, – нехорошая квартира по другому адресу, в Москве, а не у нас, в Питере, и масло она, скорее всего, просто в руках держала, когда упала.
– Верно, Пинкертон, – доктор одобрительно кивнул и поднялся, – предварительный диагноз инфаркт, остальное покажет вскрытие. Эх, Аннушка, Аннушка, снова ты пролила масло, но в этот раз уже для себя. Кстати, вы кота не видели?
– Кота?! Какого кота? Не было кота вроде бы.
– Да, как же? Вон блюдечко с молоком стоит. Эх вы. Детективы.
– Не было кота, не замечал ни разу и соседки не видели, – снова недовольно заворчал участковый.
– И я нигде не видел. А ведь всю квартиру обшарил, – подтвердил молодой напарник.
– Ну, может быть, может…
Доктор задумчиво замолчал, а его мысль по-своему продолжил молодой милиционер.
– Кто их, старых маразматиков знает? Может, и выдумала себе кота. Вон, миска полная, почти до краёв, значит, не тронута. Одинокие старички, они такие. Благо соседки вовремя спохватились, а то нашли бы через недельку другую, когда уже без противогаза не зайти.
– Ладно, лясы точить, – оборвал его участковый, – Там перевозка, наверное, уже подъехала. Сходи, посмотри.
– А что за нехорошая квартира такая? – спросил он у доктора, когда напарник ушел.
– Это долгая история, в двух словах не расскажешь, там целый роман написан.
– Да, вот, тут такое дело, – замялся участковый, – многие жильцы подшучивали, бывало, мол, в нехорошей квартире живёт Аннушка. А я, стало быть, и не знал, с чего они. А оно вона чё. Я ж, старый дурень, думал они Аннушку нашу за ведьму держат. Говаривали, что видели у неё здоровенного кота, непонятного какого-то. То он есть, то его нет.
– Кот-Бегимот? – с улыбкой поддержал заговорщический тон участкового доктор, – Большой, чёрный, на задних лапах ходит.
– Да нет, нормальный кот, белый такой, только что большой, да, но не шибко.
– Ну, и где он?
– Ну, так, то есть он, то нет, – развёл руками Петрович.
– То же мне чеширско-шрёдингерский феномен. Родственники у покойной есть?
– А как же? Два сыночка-баламута.
– Ну, тогда это их проблема. Мы своё дело сделали.

* * *

Солнце снова наполняло теплом квартиру номер пятьдесят, тщетно разгоняя по углам холодок запустения и одиночества. Солнечные зайчики боязливо жались друг к другу, опасаясь потеряться в образовавшейся пустоте. Светло-серый кот лежал на подоконнике, сиротливо свернувшись в клубочек. Он не глядел во двор, не высматривал хозяйку, но его уши чутко ловили все доносящиеся оттуда звуки. Вот во двор вышли посудачить старушки, расселись по лавочкам и подставили под солнышко свои косточки, попутно перемывая чужие. Начали с незамужних гулён, плавно перешли на молодых соседок и их мужей-алкоголиков, потом добрались до мамочек и их подрастающих бандитов, перебрали все статьи, которые светят малолетним сорванцам, и даже распределили их по мере боевых заслуг юных Нахалят. И только когда все темы исчерпались, они робко заговорили о соседке Аннушке, о её непутёвых сыночках, что подрались на похоронах, о том, что даже поминки по-человечески не справили. Вот и сегодня уже девять дней, а никто и не вспомнил. Да и похоронили не по-людски, ни с домом, ни с соседями проститься не дали, прямо с морга на кладбище и свезли. Лежит теперь Аннушка сироткой в сырой землице на общественном бесплатном кладбище, и нет над ней даже креста захудалого. Конечно же, старушки сгущали краски, крест Аннушке поставили, какой бесплатно дали, а в остальном почти так и было.
Кот печально вздохнул и сильнее прижал к себе пушистый хвост, уткнувшись в него носом. Несмотря на припекающее солнышко ему было зябко в опустевшей квартире. Вдруг шерстки коснулись тёплые заботливые столько лет знакомые руки.
– Здравствуй, миленький. Жарко сегодня, а ты мёрзнешь. Проститься пришла.
Кот лежал не шелохнувшись, прислушиваясь, как привычно зашаркали ноги по кухне, как заплескалась вода под краном, как зашелестела ткань по фарфору, как хлопнула дверца холодильника, звякнуло блюдце на полу и забулькало молоко из пакета. Потом руки снова коснулись его, поглаживая спину.
– Некому теперь тебя угостить-то будет. Ты уж не серчай на меня. Прощай.
Кот полежал ещё немного, а потом спрыгнул на пол и подошел к миске полной молока. Таковы были девять дней Аннушки, больше никто в этот день не поминал её.

* * *

Холодный лунный свет вытравил скудное дневное тепло из квартиры номер пятьдесят, ночью зима ещё скалила зубы и кусала морозцем запоздалых прохожих. На полу, стенах и потолке тени устроили зловещую чехарду. Кот лежал на кровати Аннушки, поглядывая сквозь щёлочки прищуренных глаз, как они резвятся. Нахлынувшее вдруг смутное беспокойство заставило прервать созерцание ночных попрыгуний. Кот спрыгнул на пол. Тени из-под его ног шмыгнули в разные стороны и забились по углам. Он хозяйским шагом прошел на кухню и, запрыгнув на любимый подоконник, стал высматривать кого-то. Вот пустынный двор пересекла мужская фигура, жавшаяся по тёмным углам, спешно перебегая пустые и освещённые участки. А уже через пару минут аккуратно заскребли чужим ключом в дверном замке. Не дожидаясь, пока тихо скрипнет дверь, кот покинул свой наблюдательный пункт и, перейдя в зал, запрыгнул на буфет. В передней послышались робкие шаги. По стенам заскользил луч фонаря, разгоняя зазевавшиеся тени. Ночной визитёр явно что-то искал. Он обшарил шифоньер, шкаф и сервант, заглянул в каждую фарфоровую чашку, молочник и заварник, пока, наконец, не добрался до буфета. Нижние шуфлятки его очень заинтересовали, особенно правая, которая оказалась запертой на ключ. Он начал ковырять ножом в поисках запирающего механизма, но добротно сработанный полвека назад буфет отказывался отдавать без боя свои секреты.
– Что, мародёрствуем потихоньку?
От неожиданности гость выронил нож и фонарик, отскочив в сторону. Но быстро опомнился, узнав этот голос. Увлекшись взломом ящика, в котором наверняка хранились документы, он не заметил, когда в квартиру вошел второй.
– А ты что как вор сзади подкрадываешься? – огрызнулся он.
– Тебя решил проведать. Иду случайно мимо, да вот дай думаю, зайду.
– Случайно мимо, ночью? Не далеко ли от дома забрался?
– Врёшь, сволочь. Тут мой дом! – рявкнул второй, – Я тебе ясно сказал, моя квартира. Ни копейки с неё не получишь.
– Ага, громче ори, чтобы соседи услышали да милицию вызвали, а то тебя грабят.
– Не тявкай. Я сказал тебе сюда даже на километр не приближаться. Что тут потерял? Отвечай, ублюдок, – прошипел Глеб.
– Это я-то ублюдок?! Я! Да наша мать кроме отца никого не знала больше.
– Тогда откуда ты взялся после того, как отец в лагерях сгнил уже?
– Да что ты несёшь? Я родился до того, как его забрали. Это мой дом!
– Это тебе наша сердечная мамаша рассказала? Или сам помнишь, как его забирали?
– А ты, стало быть, помнишь? В неполных-то три года, батю помнишь?! А может это ты ему не родной, пожалел тебя мужик, прибрал байстрюка под крыло.
– Ты отца не трожь. Удавлю гниду! – взревел Глеб и медведем пошел на брата.
Тот попятился назад, противник был и выше, и крупнее. Когда отступать было уже некуда, он ловко увернулся, прошмыгнул подмышкой и, схватив попавшийся под руку табурет, обрушил его на голову старшего брата. Контуженый Глеб всё ещё стоял на ногах и, развернувшись, буром пёр на врага, хоть и заметно пошатывался. Младший снова пятился, пока не упёрся спиною в буфет. Тут ему на глаза попался оброненный нож, высвеченный узкой полоской света от валяющегося на полу фонарика.
– Ну всё, сука, хана тебе.
С этими словами Андрей схватил нож, намереваясь вонзить его в сердце ненавистного брата. Так бы и случилось, если бы его не отвлёк злобный кошачий рёв и впившиеся в правый локоть клыки и когти. В ту же секунду, уже почти теряя сознания, Глеб перехватил правую руку Андрея и, развернув нож в ней лезвием от себя, падая, налёг всем своим весом на кисть с зажатой в ней рукоятью.

* * *

– Покойные – гражданин Горячев Глеб Николаевич пятьдесят восьмого года рождения, скончался от открытой проникающей черепно-мозговой травмы головы в результате перелома костей основания черепа и гражданин Горячев Андрей Николаевич шестидесятого, скончался от проникающего ранения грудной клетки в полость сердца. Петрович, везёт тебе в этом месяце на жмуров, – цинично заметил следователь.
– И чего не поделили? – буркнул участковый Петрович.
– Как, чего? Вот её, родимую. Квартирка-то неплохая.
– Нехорошая эта квартира. Три покойника уже на ней, – участковый перекрестился.
– Ты эти предрассудки брось, Петрович. Тут, по-хорошему, жмуров знаешь сколько. Дом-то довоенный ещё.
– Да ну, тебя, безбожник.
– Темнота ты, Петрович, суеверный варвар, а не христианин. Веришь во всяких барабашек, призраков, да полтергейстов. Вот, кота какого-то мистического снова приплёл. А ведь нет у старушки кота. Я это дело сразу чую, у меня на них аллергия.
– Кота-то может и нет, а вот следы когтей и зубов есть, – вмешался судмедэксперт и показал на локоть покойного.
– Ну и что? Мало ли где его коты покусали. Может, он через крышу сюда забирался, – парировал следователь, – В общем, завязывай, Петрович, ты эту бодягу с мистикой. И в деле всё очевидно – младший брат огрел табуретом старшего, но тот крепкий оказался и успел прирезать младшего, перед тем, как кони двинуть. Эксперты что-то имею против этой версии?
– Нет. Чужих следов в квартире нет.
– Ну и отлично, будем считать эту версию основной.
– О, а говорите кота нет! – воскликнул эксперт, – Вот же блюдечко с молоком, почти полное.
– Так это, наверное, хозяйка старушка чудила – парировал следователь, – Ну, был у неё когда-то давно кот, да помер, а она с маразма-то и возомнила, что он есть, да и кормила, сердобольная, воображаемую животинку.
– И этот туда же, – буркнул Петрович.
– Что-то не похоже на стариковские причуды, – наседал эксперт, – хозяйка вторую неделю как на кладбище, а молоко вроде свежее, не прокисшее.
– Так что тогда, сыночки приходили кота покормить, да передрались за то, кто его первым гладить будет?!
– Ну и циник же ты, – эксперт укоризненно покачал головой, глядя на следователя.
– Да ну вас к чёрту! Работа у меня такая, каждый день со жмурами.
– Можно подумать это ты в морге с ними возишься, а не я.
Да ладно, фиг с ним, с котом. Нет же его тут в квартире. Стало быть, откуда на трупе раны неизвестно. Да и не кот же одного табуретом по башке шваркнул, а второго зарезал. Так что нечего его и разыскивать. А молоко, ну мало ли, один из братьёв первым пришел, увидел пустое блюдце на кухне, пожалел хвостатого, вот и налил. Холодильник-то ещё работает и наверняка пакет молока в нём открытый есть.
– Ну, пожалел, а дальше что? – не унимался эксперт.
– А дальше логика. Подождал, пока животина пожрать придёт, а нету никого. Ведь версию о маразматичке это не отменяет. А дальше по своим делам пошел – братана своего мочить.
– Кто о чём, а вшивый о бане. Ты бы и кота привлёк к поножовщине, если бы ещё и его трупик тут нашли. Так и вижу заголовки – Гениальный следователь раскрыл громкое дело. Ритуальное массовое самоубийство котов, – усмехнулся эксперт.
– А ещё кто-то говорит я циник. Ладно, хорош глумиться. Сворачиваться уже пора. Петрович, ты за жинками покойных присмотри. А то мало ли что, ещё и они друг друга поубивают.
– Тьфу ты, чёрт! Бестолочь языкатая. Типун тебе на язык, язва, – не выдержал Петрович.

* * *

Осеннее солнце последними тёплыми лучами тщетно пыталось нагреть пустоты квартиры номер пятьдесят. Солнечные зайчики бесцельно слонялись по стенам, нисколько не страшась заблудиться в замысловатом узоре обоев. Серый кот лежал на подоконнике, уныло вздыхая. Всё лето квартира пустовала. Давно опустела и миска с молоком. Кот никого не ждал, ни на что не смотрел, ничего не слушал. Разве что шорох опадающих листьев, да хлопанье крыльев перелётных птиц. Прочие звуки города, однообразные и бездушные, ему давно наскучили. Однако, шуршание листвы под ногами вдруг привлекло его внимание. Две пары ног неспешно шагали по усыпанному листвой двору. Грузные мужские шаги беспощадно крошили сухие листочки под собой, а лёгкие женские выборочно нанизывали на тонкие шпильки каблучков редких красавцев. Временами слышался обольстительный девичий смех. Обладательница бархатного голоска выдрессировано подавала его на каждую крамольную шутку своего дородного басовитого спутника.
– Вот, должно быть этот подъезд, – пробубнил мужчина.
Кот спрыгнул с подоконника, и забрался под кровать. Через несколько минут настойчиво заскребли ключом в дверном замке. Наконец, механизм поддался и скрипнула дверь.
– Вот, хоромы не царские, конечно, но жить можно, – вальяжным представительным тоном объявил он, – Теперь это твоё.
В ответ прелестница по-ребячьи взвизгнула и повисла на шее благодетеля.
– Не моя, а наша, Тигрёнок. Жду тебя здесь в любое время дня и ночи, – кокетливо добавила она.
– Светочка, Рыбка моя, ты же знаешь, у меня дети, жена больная.
– Тс-с-с, – она приложила к его губам изящный указательный пальчик, увенчанный дорогим маникюром, – Я всё помню – никаких обязательств, мы просто встречаемся.
– Ну, вот и славно, – он немного отстранился, – будешь хорошей девочкой, будем дружить дальше.
– Я буду, буду очень плохой девочкой. Нужно плохую девочку наказать.
– Сейчас накажем, – он хрюкнул, что означало в его понимании усмешку.
Так флиртуя Светочка увлекла его в спальню. Но поднявшаяся пыль с кровати, на которую они завалились, испортила момент.
– Нет. Так дело не пойдёт. Нужно выкинуть всю эту рухлядь.
– Согласен, – буркнул он, отряхивая пиджак. – Ты, давай, обживайся, сколько на что надо будет я дам. Ну, пока, бежать нужно. Созвонимся.
– Да, не хоромы. Зато свои, – произнесла она вслух через пару минут после того, как Тигрёнок скрылся за дверью.

* * *

Свет уличных фонарей скудно освещал новую меблировку квартиры номер пятьдесят. Ночью и вечерами осень уже начала сдавать позиции зиме, но комнаты наконец-то наполняло жилое тепло. По стенам неспешно бродили разноцветные огоньки от декоративного ночника. Новая хозяйка при заселении основательно сменила обстановку, сделала ремонт, перекрасила и переклеила всё, что было возможным. На свалку отправился старый Аннушкин скарб, включая фарфоровое блюдечко для молока, и вся мебель, так что бедному коту некуда было бы деваться, если бы не внезапно нахлынувшая на жиличку ретромания. Старый буфет она оставила, пояснив Тигрёнку, что он винтажный.
Тёмный кот выбрался из-под буфета и прошмыгнул на кухню, там запрыгнул на стол и принялся хозяйничать. Стол был сервирован на двоих, и, несмотря на то, что Светочка с Тигрёнком давно поужинали, ещё было чем поживиться. Хотя, при всём богатстве блюд любимого молока не было. Кот с удовольствием уплёл пару ломтиков салями, а потом запил их красным вином из недопитого бокала хозяйки, для чего ему пришлось макать в питьё и облизывать свою лапу. За этим занятием хозяйка его чуть не застукала, но он вовремя заметил её тихие осторожные шаги и, спрыгнув на пол, спрятался под стол, наблюдая за происходящим. Из кухни хорошо было видно переднюю. Светочка вышла из спальни и тихо прикрыла за собой дверь. Она ступала по полу своими изящными босыми ножками с максимальной осторожностью, держа в руках початую бутылку красного вина. Добравшись до вешалки, воровски оглянулась и зашарила по карманам мужского пальто. Достала сотовый, покопалась в телефонной книге и вернула на место.
– Рыбалка, значит, – зло процедила она сквозь зубы, – Ну, я тебе покажу рыбалку.
Она сделала пару глотков прямо из бутылки, извлекла из бокового кармана своего лёгкого короткого халатика красные кружевные трусики и сунула их в левый карман его пальто. Потом опомнилась, ведь он найдёт их, доставая перчатки, вынула и задумалась над более успешным планом мести. Снова достала сотовый и, найдя в книге номер жены, переписала его в блокнот, лежавший на тумбочке около городского телефона, тоже винтажного, массивного аппарата, стилизованного под старый дисковый. Рядом с телефоном она оставила бутылку, вырвала страничку, сложила листок вчетверо и положила себе в карман, а сотовый на место. Потом взяла его портфель и уже собралась положить трусики аккуратно между папками с документами, но вскрикнула от боли и быстро отдёрнула оцарапанную руку. Из полумрака на неё смотрели два светящихся изумрудами глаза, и это что-то зло хищно урчало. У Светочки от страха перехватило дыхание, но её вывел из оцепенения вышедший на звук мужчина.
– Что случилось, Рыбка моя? Кто тебя напугал? – Тигрёнок, заметив в руках любовницы его портфель и вызывающее нижние бельё, тоже застыл, оценивая ситуации.
– Светочка, а это как понимать?
Света испуганно отпихнула от себя портфель и залепетала несвязные оправдания. Мужчина медленно надвигался. Девушка попятилась к стене, взывая любимого к благоразумию.
– Ты же знаешь, у меня дети! У меня жена сердцем больная! Это её убьёт! Ты что, совсем страх потеряла, сявка?!
Лицо любовника побагровело, вены на шее вздулись. Он схватил её за горло. Его руки стальными клешнями пытались выдавить из неё жизнь. Она, возражая, беспомощно замахала руками. Рядом ревел чёрный кот, впившись когтями в его правую руку. Но мужчина совсем обезумел от ярости и даже не замечал третьего в их ссоре, списывая царапины на острый девичий маникюр. В какой-то момент она опрокинула бутылку на пол, но под руку попался увесистый телефонный аппарат и разум, боровшийся за драгоценный кислород, перед тем, как отключиться, принял единственное верное решение.
– Ах! Ну что же ты?
То были последние слова озверевшего Тигрёнка. Схватившись за голову, он пошатнулся и упал на пол. Серый кот ещё мгновение терзал его руку, пока лап не коснулась расширяющаяся лужица красной липкой жидкости. Кот отскочил и брезгливо зло фыркнул. В полнейшей тишине только булькала бутылка, образовывая кровавую лужу около бездыханного тела.

* * *

– Так, покойный – гражданин Панкратьев Лев Викторович шестьдесят девятого года рождения, предположительно скончался от закрытой черепно-мозговой травмы, а так же имеются признаки инфаркта, точнее покажет вскрытие. Вот скажи, Петрович, как так, квартира всё лето пустовала, а какой-то кот в ней всё это время хозяйничал? Чем он питался-то?
– Да не кот это, – огрызнулся Петрович.
– А, ну да, наслышан – полтергейст, нехорошая квартира. Слышь, Петрович, может тебя с этой Светой в психушку закрыть? Она тоже всё про какого-то кота талдычит.
– А руку тогда кто покойному располосовал?
– Ты её маникюр видел? Когда умом так тронешься, ещё и кусаться начнёшь, тем более, если жизнь на кону. Ведь, очевидно, поссорились, девка защищалась, у неё на шее явные следы попытки удушения. Самооборона, короче. Да и зачем косить-то под дурочку, ведь любой адвокат по этому делу и так на раз обвинение развалит. Значит, действительно крыша у неё съехала.
– А кот тут каким боком тогда?
– А что кот? Мало ли у них, у дурачков на уме. Ну, есть в её показаниях кот, но ведь они сами противоречат твоим, Петрович.
– Почему противоречат?
– Ты говорил у покойной хозяйки какой кот был? Белый. А у неё кот тёмный, почти чёрный.
– Так кот-то, он не совсем…
– Так, завязывай мистику! У нас тут не шоу экстрасенсов, а следствие. К чёрту всех барабашек! Их к отчёту не пришьёшь. И звёздочек у меня на погонах лишних нет. Так что по факту – произошла ссора, покойный гражданин Панкратьев пытался задушить любовницу, но в результате был убит в процессе самообороны. Что и запишем в дело. А всяких там котов непонятных ловить, Петрович, это без нас. Звони, вон, охотникам за привидениями. Кстати, кто у нас следующий, прости Господи, кандидат?
– В смысле?
– Ну, кому теперь эта нехорошая… тьфу, квартирка достанется?
– Оформлена была на покойного. Видать любовнице не доверял полностью. Стало быть, прямому наследнику.
– Ага. Значит жене.
– Выходит так.
– Ну, ты там присматривай, чтобы она тоже умом не тронулась на почве котов.

* * *

Зимнее солнце ярко освещало квартиру номер пятьдесят, не привнося при этом ни капли тепла. Отдельные лучики разбивались на маленькие радуги, преломляясь в окне, наполовину затянутым морозным узором. Тёмно-серый кот сидел на подоконнике, во все глаза выглядывая обстановку во дворе. День, несмотря на морозец, был ясным и каким-то торжественным. После первых зимних бурь наступило безветренное затишье, и жильцы высыпали во двор на свежий воздух. Детвора во всю резвилась, увлечённо предавшись зимним забавам. Кот злобно урчал, глядя на их возню и то и дело бил себя хвостом по бокам. Сегодня его всё нервировало. Что-то беспокоило, раздражало, настораживало. Казалось, он обозлился на весь белый свет. Вот во дворе появились две женщины. Первая высокая самоуверенная эффектная блондинка, хотя уже и в годах. Вторая, ростом чуть ниже, но тоже рослая, худая, смуглая, черноволосая, со странным макияжем. Чёрный она явно считала своим цветом. От губной помады до лака для ногтей, как и в одежде, преобладали тёмные тона. Женщины целеустремлённым уверенным шагом направлялись к печально известному своей нехорошей квартирой подъезду. Кот злобно глянул на черноволосую, взвыл и, спрыгнув с подоконника, спешно спрятался в другой комнате, забившись под старый буфет. Через несколько минут требовательно заскребли ключом в дверном замке и скрипнула дверь.
– Ну, вот, заходи, – раздался густой грудной женский голос, – можешь не разуваться. Это и есть та самая ненавистная квартира. С осени, как моего муженька тут инфаркт схватил, так и не могу её продать.
– Соболезную, – ответил низкий, почти мужской голос.
– Да не бери в голову. Поменьше ему, кабелю, по бабам бегать нужно было, – она горько усмехнулась, – А ты знаешь, этот конспиратор мне даже болезнь сердца выдумал, чтобы его шлюшка мне ненароком не позвонила. Мол, новость об измене меня убьёт, а он такой благородный, что не может бросить больную жену, но и с женой быть не может, потому и ходит налево. Вот такие они, мужики, вечно бабами прикрываются. И находятся же дурочки, верят. Хотя, я и сама бы наверно поверила.
– То, что он про сердце придумал, за то ему и наказание, сам от сердца и умер. Нельзя просто так наговаривать, мысли материализуются.
– Да и чёрт с ним. Ты мне здешнюю нечисть выведи. Я тебя за этим звала.
– Сейчас посмотрим.
Темноволосая сняла с себя серебряную цепочку и перстень с большим камнем гранатового оттенка, продела её в перстень и, держа на вытянутой руке, стала ходить по квартире покачивая импровизированным маятником, шепча какие-то непонятные заклинания, периодически перемежающиеся с вполне внятной фразой «злой дух, покажись». После третьего круга по комнатам ведунья, наконец, определилась и остановилась напротив буфета.
– Вот, это старая вещь прошлой хозяйки. Надо было не оставлять, а выкинуть с остальным. Тут он прячется.
– Так просто, взять и выкинуть? – удивилась блондинка.
– Нет. Теперь уже нет. Он уже обжился с новыми вещами. Но пока ещё дух силу питает тут. Потому тут и прячется.
– И что делать теперь? Вытащить на двор и развести ритуальный костёр? – раздражённо съязвила блондинка.
– С духами шутить нельзя. Будем делать обряд очищения, но потом лучше этот буфет выкинуть.
– Да с удовольствием. Хоть всю мебель отсюда на дрова проруби, лишь бы квартиру купили.
– Всю ненужно. Сейчас свечи поставим. Водой святой окропим. А потом заговор наложу.
Темноволосая достала из своей сумки атрибуты для магии. Расставила вокруг буфета семь свечей и зажгла. Потом налила в фарфоровое блюдечко воды и покрошила немного хлеба, шепча при этом заговоры. После этого стала на колени и, продолжая шептать заклинания, по очереди затушила свечи, опуская на них сверху блюдце. Затем поставила блюдце на пол и подсунула его под буфет, и тут же резко вскрикнула, отдёрнув руку. Блондинка тоже вскрикнула от неожиданности.
– Что там? – шепотом спросила она.
– Не знаю, – ответила ведунья, зажимая кровоточащую рану на руке, – царапается кто-то.
– Может мышь или крыса? – ещё тише и более испуганно прошептала блондинка.
– Нет. Не похоже.
Ведунья наклонила голову к полу, чтобы заглянуть под буфет и застыла в оцепенении. Из мрака на неё смотрели два светящихся жёлто-зелёных глаза, и это что-то зло хищно урчало.
Это он, – еле выговорила охрипшим голосом побледневшая ведунья.
Она аккуратно достала из кармана какой-то амулет и, шепча заклинания, медленно попятилась назад. В этот момент раздался жутки вой и что-то чёрное, выскочив из-под буфета, накинулось на неё. Блондинка завизжала и помчалась к выходу. Черноволосая сбросив с себя беснующееся нечто последовала примеру хозяйки. Не помня себя они перескакивали через ступеньки, прыжками преодолевая лестничные марши. Опомнились только на улице, выскочив из подъезда и распугав прогуливающихся жильцов.
– Что это было?! – воскликнула черноволосая, хватаясь за царапины на шее и лице.
– Ты это у меня спрашиваешь?! Ты же тут специалист по чёрной магии!
– Не, на такое я не подписывалась! Ты, это, лучше живодёров зови.
– Да пошла ты! Нет в этой квартире живого кота. Она же месяцами пустует. Что бы он жрал?
– Ну, я не знаю. Сколько живу, такого зверя не видела. Там, это, квартиру закрыть надо.
– Не, я туда не пойду. Ты дверь захлопнула?
– Вроде бы, – черноволосая вопросительно развела руками.
– Ну и ладно, там английский замок. А если кто и сунется, сам виноват.
Блондинка достала из сумки салфетки и подала черноволосой. Та прижала особо кровоточащую рану на щеке.
– Тебе бы в больницу надо. Пошли, где-то тут медпункт неподалёку. Нет, к чёрту эту квартиру! Отдам риелторам за полцены под предлогом – срочно деньги нужны. Лучше половина, чем ничего, она вообще не моя должна была быть. Если бы эту соплячку в дурку не закрыли я ей наверно оставила. Надо будет хоть навестить разок что ли.
– Кого, любовницу?
– Ну да. Вот такие мы бабы дуры. Ладно, пошли скорей, а то все пялятся.

* * *

Яркое весеннее солнце щедро наполняло теплом квартиру номер пятьдесят, прогоняя последние отклики февральских бурь и морозов. Солнечные зайчики резво скакали по полу, играя в чехарду. Чёрный кот лежал на подоконнике, греясь на солнышке. Сквозь узкую щёлочку прищуренных глаз он поглядывал во двор, высматривая очередного противника. За зиму их не мало побывало в квартире, но ни один не задержался надолго. Кот пережил узбекских и молдавских гастарбайтеров, и даже полчища китайцев, выжил множество квартирантов сомнительного рода занятий, а под апофеоз разогнал настоящий наркопритон. Квартира, как проклятье, переходила из рук в руки, каждый владелец пытался поскорее избавиться от неё, познакомившись поближе с кознями коренного обитателя. Милиция ещё три раза выезжала на трупы в нехорошей квартире. Каждый раз в показаниях свидетелей фигурировал загадочный чёрный кот, но следователи с завидным упорством игнорировали тёмные силы, и констатировали то бытовую драку на почве алкоголизма, то поножовщину во время дележа награбленного, то передозировку. Участковый Петрович на квартиру ходил не иначе, как только с ладанкой за пазухой и положив в карман бутыль святой воды. Последний владелец, так и не сумевший продать неблагополучную жилплощадь, чтобы хоть как-то компенсировать затраты на покупку «дешевого сыра в мышеловке», решился на то, чтобы вывезти и продать довольно неплохую и относительно новую мебель. Квартира совершенно опустела, только старый буфет из-за суеверия не тронули. Именно из-под него по словам очевидцев выбирался кот.
Со двора раздался сигнал клаксона, к подъезду подкатили грузовик и такси. Из легковушки вышли парочка, муж и жена, очевидно молодожены. Женщина держала на руках младенца. Кот заинтересованно стал разглядывать чужаков. Так же из такси вышла пара мужчин в рабочей униформе и, присоединившись к своим коллегам из грузовика, начали разгружать мебель. Кот зло заурчал и, спрыгнув с подоконника, лениво направился в своё укрытие под буфетом. Через пару минут аккуратно заскребли ключом в дверном замке и скрипнула дверь.
Вечером, когда стих шум переезда, когда в квартиру внесли и втащили всё, что привезли новые жильцы, и даже собрали и расставили почти всю мебель по местам, убедившись, что люди покинули квартиру, кот выбрался из-под буфета. Вальяжно он обошел комнаты, осматривая новую обстановку. Кот злился и ворчал, перемены его раздражали, как и всё чужое. Особенно недовольно он глянул на детскую кроватку. Ничего, он ещё покажет новичкам, кто тут хозяин. А пока, по-привычке подался на кухню. И там обстановка сменилась благодаря меблировке, а так же появился новый холодильник и плита. Кот глянул на собственное отражение в блестящей дверце духовки и злобно взвыл, выпустил когти, готовый царапать и рвать всё, что попадётся под лапы. Но вдруг удивлённо уставился на блюдечко на полу полное молока. О, как же давно он не пил молока! Чёрный кот припал к миске и стал жадно лакать. С каждым глотком его шерсть светлела, словно бы молоко заполняло ту чёрную пустоту, которая поселилась в нём.

* * *

Участковый Петрович стоял под окнами нехорошей квартиры, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и утирая взмокший лоб платком. Жаркое летнее солнце щедро одаривало теплом. Молодой милиционер подошел сзади и хлопнул его по плечу.
– Здоров, Петрович. Чего звал?
– Тьфу ты чёрт полосатый! Что же ты со спины подкрадываешься?
– А ты не теряй бдительность. Чего звонил? Чего такая срочность? Пожар что ли?
– Пожар, – передразнил Петрович, – Вон сам смотри.
– Куда?
– На окна смотри. Пятый этаж. Видишь?
– Ну?
– Ах ты, Господи. Кота вон в окне на подоконнике видишь?!
– Ну, вижу. Фактурный такой котяра. А от меня-то что ты хочешь? Чтобы я его арестовал?
– Так это тот самый кот.
– Дурак ты Петрович. Паранойя у тебя уже. В квартире жильцы новые.
– Ну, и?
– Так это их кот. Другой кот. Понял? Другой! Тем более он белый, а в показаниях чёрный.
– Так он у Аннушки…
– Я тебе последний раз говорю, отстань ты от этого кота. Не коты, и не нечисть всякая преступления делают, а люди. Как там, в народе говорится – Не место красит человека, а человек место. Всё! Нет никакой нехорошей квартиры. В коем веке нормальные люди поселились. А тебе, Петрович, голову лечить надо.
– Да ну тебя! – Петрович безнадёжно махнул рукой и, слегка пошатываясь, поплёлся прочь.
– И пить завязывай! Тем более не закусывая.

Кот, сидя на подоконнике в кухне, намывал мордочку, утирая лапой следы молока, урча от удовольствия. Вдруг его внимание что-то привлекло и он, спрыгнув на пол, ступая мягко и бесшумно, тихо направился в детскую. Окно в комнату было распахнуто. В кроватке мирным сном посапывал малыш. На подоконнике сидела ворона бандитского вида и нахально озиралась по сторонам на предмет чем-нибудь поживиться. Резкий шлепок и пернатая вывалилась наружу. Она еле-еле справилась с падением и, влетев, уселась на ветку высокого дерева, недоумённо заглядывая в окно, из которого её так бесцеремонно вышвырнули. Белоснежный пушистый кот как ни в чём не бывало лежал на подоконнике, свернувшись в клубочек. Всё произошло практически бесшумно, но не для чуткого материнского слуха. Женщина тихо вошла и заглянула в кроватку. Малыш спал, его никто не потревожил. Она осторожно поправила одеяльце. Потом подошла к подоконнику и погладила кота. Тот, млея от удовольствия, подставил свой белый бок под ласковые руки хозяйки.


Мистика / 2719 / Wassillevs / Теги: фентези, мистика, рассказ, Wassillevs / Рейтинг: 0 / 0
Всего комментариев: 0
Войдите:
avatar