До свидания, год минувший

Гвиндоя не любил русской зимы. Африканская жара лучше. В республике Гана даже на Новый год температура не падает ниже двадцати градусов тепла. А в Москве в этом году столбик термометра понизился до минуса тридцати. Парень не привык к такой стуже. Он уехал бы навсегда домой в жаркую Африку, но больно уж ему пришлась по душе светловолосая красавица Люба.
Девушке тоже нравился высокий юноша. Стройный, как цейба и черный, как ночь на экваторе, африканец обладал добрым характером. Правда он мгновенно вспыхивал и корчился от обиды, как береста в огне, но также быстро угасал, если оказывался неправ.
Люба – наоборот: мягкая, ласковая и женственная. Она терпеливо дожидалась, когда сдуется шарик обиды африканского мачо. И тогда он становился мягкий, как плюшевый бурый медвежонок, которого можно сколько угодно гладить и прижать к груди.
Им хорошо вдвоем. Все было для любви: молодость, темперамент, немного денег, красивые вещи. Но не было жилища, где могли бы уединиться. Оба жили в общежитиях. А там – какая жизнь для влюбленных?
Когда надоело целоваться по подъездам, решили снять комнату. Так делали многие пары. Старушка попалась хорошая, пустила молодежь в комнату и денег не запросила за проживание в одной комнатке своей двушки. Скучно одной. А так живые души рядом, и было бы кому врача позвать, если, не дай Бог, заболела бы когда.
Она долго со страхом смотрела на Гвиндоя. Уж больно на черта похож в сумерках: белки глаз святятся, а лица почти не видно. Даже крестила в спину для верности, но парень лишь смеялся над ее страхом, говорил, что она похожа на его бабушку, только кожа светлая и глаза серые. Но хозяйка скоро привыкла и за полгода даже привязалась к нему и Любе. Хорошая пара.
На Новый год хозяйка обещала к подруге пойти этажом выше. Мол, вы уж тут одни гуляйте, никто мешать не будет.
Молодежь обрадовалась: впервые вдвоем шагнут в следующий год. Вместе нарядили елочку, готовили салаты, гуся. Новый год шагал уже по земле, вот-вот доберется сюда. Да вспомнила Люба, что зеленый забыла купить зеленый горошек. Огорчилась. Какой Новый год без салата «Оливье», а салат без горошка? А Гвиндоя рад услужить подружке. Она не успела глазом моргнуть, а он уже за дверью кричал, чтобы не переживала, мол, он одной ногой здесь, другой – в супермаркете.
Добрый будет муж у нее, заботливый. Детки получатся красивые, молочно-кофейные метисы с кудряшками черных, как смоль, коротких, волос на голове. Люба, представив, улыбнулась.
Между тем девушка решила искупаться. К приходу Нового года смыть грехи до главного зимнего праздника, чтобы не утащить их в следующий год. Правда, какие у нее грешки, не нажила еще, но принято так. Она направилась в ванную комнату. Только намылила голову, услышала звонок в дверь. Значит, Гвиндоя забыл ключи дома. Ноги парня быстрее рук оказались, унесли раньше, чем они схватились за ключи.
Так и выскочила Люба в мыле, только полотенцем прикрылась, чтобы не простыть. Они же сегодня праздновали вдвоем. Дверь открыла и, не дождалась, пока дружок вошел, развернулась и назад в ванну побежала, только крикнула, что быстренько домоется и выйдет.
А Гвиндоя только через пять минут вернулся домой, довольный, радостный, что быстро сделал дело. Он успел, оказалось, ключи взять с собой. У парня ноги и руки дружили пока с головой. Молодой человек открыл дверь и, не раздеваясь, забежал на кухню, а там чужой мужчина сидел, приветливо так улыбался. И в это время Люба из ванной выпорхнула, щеки у нее раскраснелись, глаза счастьем светились. Полотенцем прикрылась и спешила в комнату, переодеться к празднику. Она платье новое купила, хотела наповал сразить Гвиндоя сегодня. Девушка забежала на кухню по пути, хотела сама взглянуть на зеленый горошек. Мужчины, есть мужчины, могут напутать, не то купить. Что с них взять? А там!
Сначала немая сцена. Потом вспыхнул огнем Гвиндоя. Как лесной пожар по сухостою разлилось пламя по лицу парня. Красное по черному. Очень смотрелось красиво. Люба растерянно подтянула съезжающее с молочной груди полотенце. Его синий цвет красиво оттенял белую, нежную кожу. Еще голубые глаза девушки, как блюдца, в белокурых волосах запутались капельки воды, как звездочки блестели. Чисто сказочная русалочка стояла. Чудо! Красавица! Чем не новогодний карнавал?!
Первым пришел в себя Гвиндоя. Ему даже одеваться не пришлось. Так и выскочил из квартиры, побежал, как спрингбок, по лестнице, почти не касаясь ступеней. Выскочил на улицу. Ревность изнутри жгла. Очень больно!
Откуда ему было знать, что сосед приходил, долг отдать Любе. Мужчине не хотелось в Новый год ступать с долгами. В старом отдавать принято. Вот он и направился к ним. Вернуть, что занял. Только Гвиндоя не было в это время дома, а Люба сказала, что скоро выйдет. Понятное дело, ей помыться нужно к Новому году, а он не гордый, обождет на кухне. Не барин! Вот и дождался. Его и ее. Деньги отдал и, дай Бог ноги, оттуда. Сами разбирайтесь, а он теперь чист, как младенец.
Гвиндою полчаса хватило по снегу бегать вокруг дома. Русский мороз согнал краску с его щек, остудил обиду, подключил разум. В голове появились мысли, что, может, Люба не причем, а чужак тот грабитель, а Гвиндоя оставил любимую девушку одну с ним. Ай, как стыдно!
Парень бросился уже разъяренным львом домой. Подружку выручать из беды. Там все и открылось. Радости было много, счастье рекой текло. Очень весело встретили Новый год вдвоем. Люба в новом платье была краше принцессы. Гвиндой в белом костюме – неотразим, как вождь племени Маконде. Шампанское, воздушное настроение, танцы и в три ночи в постель. Без нее никак. Как встретишь Новый год, так и будет весь год. Едва дождались, так соскучились по ласке. Как в Раю побывали. Устали!

Здравствуй, Новый год

Люба глубоко спала, а к ее жениху из Ганы, Гвиндою, не приходил сон. Что ты будешь делать? Нужно отлить, видно, шампусик на волю просится. А там хозяйка квартиры вернулась, поставила чайник на огонь и заперлась в туалете. Видно переела на Новый год. Можно в ванную сбегать, ведь, допустимо в аварийном случае. Да тут совмещенный санузел.
Нет сил ждать и терпения! Гвиндой вскочил и побежал на кухню. Бабушка все еще сидела в туалете, чайник кипел вовсю. Парень убавил огонь, чтобы не выкипела вода. Вдруг женщина застряла надолго. Житейское дело! И выскочил мачо в одних плавках на лоджию с кухни. Эта сторона смотрит на сквер. Никто не ходит здесь. А у него вот-вот закипит вода в радиаторе.
Быстренько пристроился Гвиндой между чугунных стоек. Мороз потрескивает, мощная струя прет дугой, как из брандспойта, поеживается парень от холода. Но какое блаженство! Просто чудо! Может, зря ругал русскую зиму? Привык, деревья инеем покрыты, причудливо мерцают при луне. Красиво! В Африке не так, там ночью тепло-темно, дикие звери бегают по саване.
Но и здесь кто-то ломится по снегу из-за кустов. Что за скотина бродит? Через перила перегнулся взглянуть на зверя, а рука дрогнула у парня, правая. Левая прикрывала грудь, ему казалось, что так будет теплее. И струя ушла влево, чиркнула, проклятая, по металлу. От неожиданности вздрогнул Гвиндой, коснулся чувствительным местом железа и замер, выпучив антрацитовые глаза. Сливную систему не может оторвать от стойки, хоть плачь. Мертвой хваткой держит проклятущий мороз. Зря похвалил зиму. Кто поможет ему теперь и как?
Не зверь это бродит внизу. Какой-то мужик по снегу круги нарезает, под каждый куст заглядывает, видать, вчерашний год потерял, ищет, вполголоса ругается.
На тихий зов обернулся, испуганно таращился, не понимал, что за глаза светились и мускулистое тело высвечивалось по контуру. Вроде человек, но почему черный и голый? Допился, видать, до чертиков! Если настоящий черт, то почему без шерсти, и вопрос странный ставит, как это место отцепить от перил? А зачем цеплял? Мужику бутылку водки скорее бы найти, которую вчера в снегу спрятал от жены. Не нужно, пожалуй, смотреть на черта, а то упрет в преисподнюю.
Гвиндой уже тоскливо подвывал, как волк на луну, так было холодно и страшно. Мужик внизу нашел, что искал, судя по радостному вскрику, и подался прочь от греха подальше.
Парень посмотрел через плечо. Старушка там уже суетилась на кухне, видно полегчало сердечной. Как же быть бедному негру? На что ему совесть, если погибнет от холода здесь? Гвиндой дотянулся ногой до двери, стукнул. Женщина вздрогнула. Батюшки святы! Никак Гвиндой? Выглянула. Парень, сбиваясь, рассказал, что случилось. Только просил не смотреть на беду.
Бабушка заохала, как можно помочь, если не глядеть? Но схватила чайник и на лоджию поспешила. Мол, внучек, ты не смущайся, я за свою жизнь чего только не видела. Не зря народ говорит, что поспешишь – народ насмешишь. Старая второпях да за разговором и плеснула кипятком наугад. Забыла, что минуты не прошло, как выключила чайник. По округе разнесся отчаянный крик.
Люба проснулась то ли от крика, то ли тоже от шампанского. Только видит Гвиндоя вбегает в комнату, сам темнее ночи, рукой внизу живота что-то черное бережно держит и стонет. Пока не объяснила хозяйка, что тело обжег парень нечаянно. А что пострадало, постеснялась вымолвить. Люба встрепенулась, бросилась к любимому человеку и предложила подуть аккуратно на больное место. Всегда так делала в детстве мама.
Второй раз раздался в ночи крик негра, чтобы оставила Люба затею. Мол, нашла время, фукать! Дуй-не дуй, а лечить придется. Понятно, что разрядка требовалась парню, вот и кричал, как оглашенный.
Люба вызвала скорую помощь. Врач быстро приехал, и никак сообразить не мог: как получилось, что деликатное место одновременно получило ожог и отморозилось? Гвиндою пришлось объяснять. Доктор понял, забинтовал и с улыбкой уехал. Моментально анекдот разнесся по городу, как поспорили на новый год Негр, Мороз и Кипяток, кто из них круче. Обидно!
А Люба успокаивала его, что все забудется и заживет до следующего Нового года. Морозы в России не всегда лютуют.