Все бегут, то и дело, поскальзываясь, но не падаюя нет, ведь тогда они могут потерять драгоценные секунды, тогда они могут опоздать, а это совсем непозволительно. Тороплюсь и я.
А посреди всех этих работничков идёт парнишка. Я должен был бы его описать, но, увы, я не могу, просто не имею права. Почему? Просто потому, что я также не видел его, я смотрел на него, как смотрят все, но не замечал.
Вот, первые деревья-далматинцы начинают весело подмигивать разноцветными пятнами друг другу и цветным лианам на окнах, а по улице вновь толпа спешащая, но уже домой, в тепло, чтобы выспаться, а завтра вновь бежать, боясь опоздать. И среди всех этих работничков снова одинокий мальчонка, до которого нет дела никому.
Но вот из толпы выходит человек, которого и не заметил бы я, да только он оказывается у меня на пути. Этот человек – обычный мужчина, что одет так же, как все, наверное… Что идёт так же, как все… Или я ошибаюсь? Но одно я точно помню, я помню, что у него есть глаза, настоящие добрые глаза.
Он садится на корточки и спрашивает:
-Эй, парень, ты чей? – его голос мягкий, басистый.
А паренёк что-то отвечает тихо-тихо. Только теперь, пытаясь расслышать еле заметный шёпот, я замечаю, что губы у парня синие, а глаза, которые даже самому сухому человеку напомнят картину первого его ёлочного шарика, невероятно красивого, сказочного, дрожат, будто у котёнка, что потерялся зимой.
Мужчина берёт на руки этого озябшего, в местами порванной одежде, человечка. А я стою и смотрю на них, как они уходят с улицы, а вместе с ними совсем пустеет улица, на которой до этого было лишь два человека.
Теги:
