Глава 8.

В пятницу вечером, часов в восемь, уже выехали за пределы Алматы, и весело шелестели шинами по шелковистой дороге в сторону Иссык-Куля. Два с половиной часа до границы Кыргызстана и три до озера. Я уже созвонился со знакомым, и он заказал нам коттедж на самом берегу. Пять дней на лазурном берегу волшебного водного массива, чудной жемчужины природы. В кругу верных друзей, и рядом с любимой. Это именно то ради чего стоило тащиться за тридевять земель.
И в этот раз мы не изменили традиции, - возглавлял эскорт Шавкат с сыновьями, следом мы, а Светлицкие заключали. Преодолев Курдайский перевал, вышли на финишную прямую и притопили. Через полчаса в полу пустых залах, потолпились у стоек фейсконтроля. Завершив нудное предприятие, двинули дальше. Бешкек проскочили незаметно. Свернув на Ошскую трассу, монотонно покачиваясь, рванули к цели, лишь иногда притормаживая у очередного блок паста. В два часа ночи обогнув левый берег озера, миновав Чёлпонату и ещё несколько населённых пунктов, наконец скрипнули и притормозили у нашего «бунгало».
Полусонные пассажиры высыпали из машин, и немного поёживаясь от свежего ночного ветерка, столпились во дворе, дожидаясь указаний. Хозяин открыл дом, отдал ключи, и пожелав приятного отдыха ушёл спать. А мы, занеся багаж и распределив номера, высыпали обратно, рванув наперегонки к воде.
Ночь была лунной. Звёздное небо нависало над самым озером, касаясь его глади. И лунная дорожка сверкая серебром, рассыпалась в тихом шелесте волн на тёплом золотистом берегу.
Не сговариваясь, разделись и попрыгали в воду. Она ещё не успела остыть. И купание доставляло удовольствие. Женщины любовались видом, не решаясь на отчаянный поступок. Лилия сняв балетки, гуляла вдоль берега наслаждаясь песочной терапией. Казалось, её больше ничего не интересовало, как только это.
Светка не выдержав нашего дикого восторга, разделась и нырнула как есть в лифчике и кружевных трусиках. Чувствовала она себя, как рыба в воде, так что ничуть не уступала нашим лихачествам. Забралась Вадиму на плечи и от туда шумно сиганула нагоняя волну. Вадька от восторга не мог произнести ни слова. А она вынырнула за его спиной и уже приготовилась вскарабкиваться снова. Роман с Павлом затеяли ночные салочки. Я не выдержал, выбрался на берег и догнал Лильчёнка.
- «И чего ты опять боишься? Я же чувствую, как тебе хочется побарахтаться с нами. Идём, бросай сарафан и балетки на камни, и дай мне руку». Она отшатнулась, но немного подумала, и отвернувшись потянула сарафан с себя. Положила аккуратно на камни, и развернувшись подала руку. При лунном свете её тело казалось ещё белей, чем было на самом деле. И я немного занервничал почувствовав, как по моему телу хлынула волна восторга. Схватил её в охапку и понёс к воде. Остановившись, там где волны лишь случайно могли коснуться тела, стал потихоньку опускать. Она напряглась, и вцепилась в мои руки, но вдруг отпустилась и с размаху плюхнулась в набежавшую волну. Я завертел головой, ища где она вынырнет. Но она уже стояла рядом, ловя лунное серебро. Ну что ты будешь с ней делать, поэтическая натура.
Некоторое время молча наблюдал за движением рук, за всхлипыванием волн ударяющихся и разбивающихся о преграду. И плоть начинало лихорадить. Я приблизился и обнял. Судорожно соображая: « Что делать?» Извечный вселенский вопрос. Она поняла. Повернулась и стала растирать, моё онемевшее от спазма лицо. Затем приподнялась и поцеловала, губы были тёплыми и нежными. Я очнулся и прижимаясь губами к её губам, тихо скользнул руками по соблазнительным изгибам. Она прижалась. Опустившись на калении, потянул её напрягшееся тело на себя. Она поддалась, и рухнула в мои объятья. Ошалев от близости, я целовал и целовал её, обжигая вспыхнувшим пламенем.
Но она вырвалась, и еле держась на ногах, рванула к берегу. На ходу подхватила вещи, и чуть пошатываясь ушла в дом. Я остался. Во мне пульсировала каждая клеточка. Умылся. Окунулся с головой. Нырнул и задержался под водой насколько мог. Сознание медленно, но начинало возвращаться. И тут я очень напугался, напугался до спазма в горле. Вылез на берег. Нашел свои шмотки. И тоже направился к дому. Она закрылась в комнате и отозвалась не сразу. Но всё же отозвалась, открыла дверь и оказавшись рядом судорожно попыталась её снова закрыть.
- «Я ничего тебе не сделаю, я же не маньяк. Не бойся меня»: застонал я.
Она распахнула дверь и повисла на моей шее: «Я не тебя боюсь. Я боюсь себя. Я не рыба. Просто придерживаюсь определённых норм морали. А рядом с тобой, забываю об этом, тело требует своего». Она вновь поймала мои губы губами. И замерла в объятьях. Я почувствовал, что опять теряю голову, дёрнулся и отшатнулся: «Всё понял. Будем держать дистанцию»: но обессилив опустился перед ней на колени: «Ты же знаешь, как я тебя люблю. Выходи за меня. Я жить без тебя не могу. Ты для меня как воздух, уйдёшь и я задохнусь».
Она опустилась рядом: «Не торопи. Я уже поняла. Но нужен ещё знак, а для этого нужно время. Если я когда снова выйду замуж, то это будешь только ты». И подперев спинами стену, мы остались сидеть на пороге. Вскоре внизу послышались голоса. Я уже придя в себя бодренько подскочил пропуская Светку в комнату. Лильчёнак поднялась и помахав на прощание, шепнула: «Спокойной ночи!» Дверь закрылась. Добрался до кровати и тут же отключился. Не реагируя на шум и свет.
Утром соскочил рано. Оделся и рванул к берегу. Я знал, что место встречи изменить нельзя. Она стояла у самой кромки воды, распущенные волосы тихонько шевелил утренний бриз, словно вышла из сказки, будто нимфа покинувшая ненадолго глубины озера, чтобы встретить рассвет и снова исчезнуть.
Я подошёл тихо и скользнув руками по телу обнял. Не шелохнулась. Лишь еле слышно шепнула: «Смотри».
Ландшафт Иссык-Куля, это горы поросшие ельником. Само озеро имеет удивительно синий цвет. На пляжах крупный золотистый песок. Когда я подошёл, край вершин уже обагрила утренняя зорька. И теперь один за другим вспыхивали пробившиеся лучи, теряясь в низких кучевых облаках. Феерия красок взорвалась и разогнав поредевшую тьму окрасила пейзаж. Мы ещё некоторое время стояли, разглядывая водную гладь и слушая волны. Она наконец, повернулась ко мне: «Думаю, что пора завтракать».
Я улыбнулся и согласился. Но отпускать её не хотелось. Прижался, и шумно вдохнул, закрыв глаза.
- «Ты меня пугаешь. Так любить нельзя».
- «А тебе можно?»
- «Я женщина. Поэтесса. Я немного чёкнутая»: усмехнулась она.
- «С чего ты взяла?»: буркнул оторопев в ответ.
- «Бывший, - придерживался мнения, что все поэты дураки».
- «У меня на этот счёт другое мнение. И я тебя люблю, до головокружения. И буду всегда!!!».
Она приподнялась на цыпочки, и благодарно коснулась моих губ губами.
- «Спасибо!!! Моё сердце трепещет от каждого слова сказанного тобой. Я люблю тебя!» Она выскользнула из объятий, и не оборачиваясь последовала к дому. Я шёл следом, а в груди скандировало моё сердце: «Любит! Любит! Любит!!!» И я был счастлив.
При моём появлении ребята оживились: - «Опять ходил встречать рассвет? И видно удачно. Твоё лицо сияет не хуже взошедшего солнца». Я покраснел.
Фёдор буркнул: «Ну, вы вороны, раскудахтались, как куры на насесте. Нет бы, за друга порадоваться». Вадька откликнулся: «А мы каркаем от радости». И все покатились со смеху.
Завтракали вместе. Бутерброды, вареные яйца, пирожки, а на горячее пельмешки с бульончиком. Развалившись около достархана, отхлёбывая водичку, я искоса поглядывал на Светлицкую, как будто боялся потерять из виду.
Она почувствовала мой взгляд и улыбнулась, повернувшись в мою сторону. Её глаза сияли удивительно обезоруживающе. Я чуть не захлебнулся, забыв на мгновение, чем занимался. Закашлялся. Ромка стукнул по спине между лопаток и буркнул: «Не теряй голову. Все женщины немного ведьмы. У каждой есть метла, и каждая умеет варить зелье. Вот мамка например, зелье у неё всегда очень вкусное».
Я прокашлявшись, отозвался: «Спасибо!»
- «Не за что. Все под чары попадаем, и радуемся, как дети. Я вот свою Веронику ни за какие коврижки не променяю, хотя характер у неё ещё тот. Ей бы командующим войск быть. Она и без микрофона докричится до каждого». При этом он хмыкнул уворачиваясь от её руки. Настроение приподнялось.
Пашка поддержал: «Я вот и боюсь, что не женюсь никогда. Не люблю чтобы мной командовали». Федор отозвался: «Просто твоё время ещё не пришло». Женька поддержал: «Какие твои годы. Гуляй пока молодой».
Лерка протянул: «Только не затягивай, а то лучшие в девках не засиживаются».
Шавкат хмыкнул: «Найдём самую лучшую кызымку. И самую шумную свадьбу сыграем. Но ещё не время. Молодой ещё. Я вот своих тоже не тороплю. Время проб и ошибок ещё не прошло. Алтынбек учится в институте, Нурлан только школу окончил. Но и задерживаться не дам. Очень хочу с внуками по нянчиться. Говорят любовь к своим внукам ещё удивительней, чем к своим детям. А своих лоботрясов я люблю больше жизни».
Женька заскулил: «Я своих тоже люблю, соскучился, скорей бы домой. В Крым рванём, на купаемся, нарыбачимся. Они ещё совсем дети: Данилу пятнадцать, Шурику тринадцать, Анютки десять. Сердце каждый вечер щемит от боли, что не могу сказать спокойной ночи, повозится перед сном. Хоть и звоню часто, и разговариваем по полчаса, а скучаю как ошалелый». Фёдор разговор не поддержал. Он был самым молодым из нашей группы, и только начинал вдаваться в подробности семейной жизни.
Лерик, не любил разговаривать на семейную тему, но не из-за того что у него что-то не клеилось. Просто очень боялся сглазу. У него родители погибли. Разбились на машине. Лерка был с ними, но выжил. Воспитывала бабушка с дедом. А вот страх, это теперь его карма. А его Людмила, это благословение, - два в одном, и жена и мамка. Вот и молчит, и боится. Но мы понимаем. У каждого свои страхи.
Я вот женился, когда уже в спецгруппе служил. Она боялась, боялась, а в один момент взорвалась и ушла. А я и не осуждаю. Каждой женщине хочется семейного счастья, уютного гнёздышка, и непременно быть королевой, но не для всех, а для единственного, и на всю жизнь. Она теперь счастлива: муж, детишки. А я вот только нашёл своё счастье, ухватился как за жар-птицу, и точно знаю, пойду до конца. И опять покосился в её сторону.
Она прижалась к Светкиному плечу и умиротворенно слушала её щебет. А они зацепились языками с Гульмирой и Вероникой и не обращая внимание на мужской трёп, говорили о чём-то своём, - женском, взахлёб и с ощущением полнейшего счастья.
После завтрака по плану шла экскурсия к водопадам. Водитель уже прибыл и отзвонился. Я подскочил: «Всё собрались и на выход. Время – деньги. Зашевелились. Женщины убрали со стола. Собрали с собой перекус. И переодевшись, спустились к нам.
Дети уже крутились около Романа. Играя в салочки. Заметив Веронику, юркнули в раскрытую дверь бусика и прильнули к стеклу. Расселись. Мест хватило всем, и даже остались. Но мы заплатили за весь солон, чтобы не нарушать идиллию. Группа уже отъезжала, когда мы добрались до места сбора. И не останавливаясь, водитель пристроился в хвост.
Дорога хоть и была не асфальтированной, но ухоженной. Щебёнка лежала ровным слоем. И машины двигались легко. Серпантин кружа над пропастью, уходил стремительно в верх. Нас методично покачивало и потряхивало. Кое-где машина плыла по самому краю, и даже мужики взглянув в окно стремились пересесть. Но Светлицкая, молча сидела у окна, разглядывая пейзаж. Не один мускул не дрогнул на её лице. Она наслаждалась.
Я сидел напротив и исподтишка наблюдал. И по опыту знал, мешать не стоит. Она вошла в свою стихию и теперь её душа парила где-то рядом, чувствуя себя, частью этой бескрайней вселенной. По пути заехали к блуждающему камню, застывшему, - одиноким исполином посреди бескрайней равнины. Впечатляло всё: изумрудная зелень, лазурное небо, низкие кучевые облака, проплывающие над самой головой чуть ли не цепляя, и неоднородная цветовая гамма вершин. Воздух был насыщен кислородом и влагой.
Следующим объектом следовало озеро плача. Оно образовалось по меркам истории совсем недавно, где-то в восьмидесятых прошлого столетия. При землетрясении земля расселась, и в неё ушла стоящая на том месте птицеферма. Старики говорили, что крик и плачь ещё долго доносились из под земли. Затем природа решила сама как увековечить эту страшную трагедию. Теперь здесь удивительное горное озеро. Вода в нём даже в самую жаркую погоду остаётся холодной, а из под воды торчат аккуратно спиленные макушки сосен. Мы постояли на его берегу. Вадька разделся и решил окунуться. Разбежавшись прыгнул, но тут же выскочил обратно. Его тянуло судорогой. Мы достали спирт из аптечки и принялись растирать.
«Кончай лихачить. Вроде бы не маленький. Судя по всему на дне ледник. Даже цвет воды подтверждает это. Непонятно, как в одной экосистеме могут находиться, такие качественно разные объекты»: буркнул Фёдор.
Первый водопад впечатлял и высотой, и красотой. Вода падала с высоты трёх этажного дома, переливаясь в лучах солнца, разбивалась о многочисленные выступы, и шумно вливалась в кипящий изумрудный горный ручей. Спешащий на всех парах в бурлящую стремительную реку.
Лильчёнак замерла, подставляя лицо под летящие капли воды. Она уже промокла до нитки. Кофточка прилипла к телу, длинная взбитая чёлка повисла сосульками. Но она казалось, ничего не замечала, стояла на самом краю, наслаждаясь водной стихией. Группа рассыпалась, исследуя близлежащий ландшафт.
Наконец она очнулась, вытерлась полотенцем досуха. Подпушила волосы, и накинула тонкую, кружевную кофточку. В этой фото сессии она вдруг выплеснулась вся, с незнакомой нам стороны. Глаз оторвать было невозможно. Пассажиры из других машин вылезли поглазеть. Раздавались восторженные голоса, типа: «Я её знаю, это Светлицкая из группы «По волнам памяти».
А затем, получив дозу адреналина, рванула следом за нами. И не разу не отказала мне по позировать на фоне пейзажа. Кадры вышли эффектными. Запечатлеть хотелось буквально каждый сантиметр. Я тоже фотографировался, были и общие снимки. Фёдор бегал, не выключая камеры.
Следующий водопад состоял из ступенек, что ничуть не уменьшало его красоты. Он стремительно бежал, бурлил и пенился, создавая массивные водовороты, впадая в туже горную реку. На склоне цепляясь сильными корнями, росла огромная ель. У реки торчала плита метра три ширенной в форме сердца. А от самой кромки воды, бескрайним пологом, густился сочный ельник.
Я вернулся к машине первым, присел на ступеньку и задрав голову в верх стал разглядывать проплывающие облака. Водитель отозвался со своего места: «Странная у вас Лилия. Сама улыбается, а глаза грустные. И страха в ней нет. Что-то с ней случилось страшное, что раскололо душу, и она балансирует между осколками, не понимая происходящего.
- «С чего это вы взяли?»
- «Я не всегда возил экскурсии. Преподавал в столице социологию. После развала союза, каждый выживал как мог. А её видно не вооружённым взглядом. Она растерянна. И нуждается в сильном и мудром мужском плече. Но, как раз единственного чего боится, это мужчин. Можно сказать фобия»: он высказался и умолк. Я тоже не стал продолжать разговор за спиной.
Напрыгавшись и наскакавшись, наши стали возвращаться. Голод придавил сразу всех, и единогласно. Но это видно входило в планы экскурсии. Потому что загрузив, - нас отвезли к юртам для принятия трапезы. Настроение было приподнятым. Маршрут действительно вдохновлял. Лильчёнак крутилась около меня. Время от времени заглядывая в глаза, и повторяя как заклинание: «Спасибо!!! Спасибо!!! Спасибочки!!!» Тёрлась об меня кошкой, только что не мурлыкала.
На обед заказали ашлянфу , жареную форель и кумыс, вместо хлеба, - тандырные лепёшки, с собой набрали тандырной самсы. Интересный набор, но именно он отражал рацион этих мест. Пальчики оближешь.
Заключающей достопримечательностью шла пещера с горным горячим источником. Следуя за сопровождающим, нырнули в проём, и были потрясены красотой и величием этого творения природы. Некоторые достижения человечества только сделали её ещё краше. Приглушённый свет мягко вырисовывал сказочные контуры и овальный неоднородный свод.
Купаться разрешалось. И мы не отказали себе в этом удовольствии. В радоновых водах более пятнадцати минут, находиться не рекомендуется, но уходить не хотелось. Вода была мягкой и приятной, температуры человеческого тела. И Лильчёнак пристроившись рядышком, заскулила: «Хочу ещё. Вот так бы сидела здесь и выбиралась только что-нибудь пожевать. Кстате, есть уже хочется». Я обхватил её и прижал. В ней проснулся ребёнок. Это так трогательно. Потому что это был чистый и забавный ребёнок.
На выходе приняли душ, это обязательное условие радоновых ванн. Вернулись в машины. Медленно спускаясь в долину, - обнаружили, что уже начинаем тосковать по этим местам.