Глава 2.

Всё обошлось. Уже сидя на кухне за столом, она улыбнулась: «Ох, и страшная сила эта известность. Никогда не стремилась к ней, но вот нагнала же. Мальчики нам надо с кооперироваться. У меня есть эстрадные песни, можно их разучить. И давайте, я ваши подпевать буду». Фёдор отозвался: «А ведь ты права. Это выход».
А после трапезы, состоялся наш первый видио чат. Светка не ругалась, она скучала.
- «Мамочка, как ты сладкая моя? Мне без вас холодно и одиноко. Я уже считаю дни и успокаиваю себя, что три дня прошло. Ещё одиннадцать и мы снова будем вместе. Шью новую коллекцию вечерних платьев. Заказала окна в зал. К вашему возвращению дом будет с глазами. Видела Вадькин видио отчёт. Мамочка ты не сильно напугалась? Я тебя люблю солнышко, и рада за тебя».
Вадим влез первым: «Светик мой, всё хорошо, мы скоро вернёмся и будем вместе. Я тебя очень люблю, цветик мой семицветиковый. Скучаю беспроглядно и беспробудно. Хочу, чтобы ты всегда была рядом».
Она засмеялась: «Вадька, ты чего меня смущаешь? Это же совместный чат».
- «Будто они слепые, и ничего не знают»: парировал он.
Лильчёнак отозвалась: «Всё хорошо солнышко. Мне очень жаль, что пришлось тебя оставить одну. Лучше бы Пашка дома оставался. У меня хватает заступников».
На что Светка буркнула насупившись: «Знаю я этих заступников. Пашка смотри в оба!»
И мы покатились со смеху.
Ещё один день в Кемерово, - и Новосибирск. Результат нас уже не пугал. С утра разучивали песню Светлицкой, а она сидела прослушивая наши. Так что вечером программа некоторым образом отличалась. И вроде бы и успех был общим.
В Новосибирск, прибыли к полуночи. Нас встретили, проводили в гостиницу в номер люкс. Поесть принесли, через минут пятнадцать. Мы только успели поделить комнаты и расположиться. Нас оценили. И это стало видно невооружённым глазом. Сервис говорил сам за себя. Пашка поел и сбежал к себе первым. А мы расположившись на диванчике ещё некоторое время общались со Светиком. И только за тем стали расползаться по комнатам.
Перед сном я всё же заглянул к Светлицкой, она стояла у окна, разглядывая сверкающий город.
- «Ты как?»: шепнул я в тишину.
- «Уже вжилась»: отозвалась она, не обернувшись.
- «Можно тебя поцеловать на сон грядущий?»
Она улыбнулась, я увидел это в отражении окна: « Очень хочется?»
- «Очень»: отозвался я.
- «Ладно, - иди, разрешаю. Но держи себя в руках».
И повернулась на встречу. Я подошёл и придерживая её лицо ладонями приложился.
Как же это приятно, до головокружения. Её руки скользнули у меня за спиной, и она прижалась. Мой язычок проскользнул в её приоткрытый рот и мы замерли, теряясь во французском поцелуе. Я потянул ее на себя, присел на диване. Она села на мои колени, обнимая меня своими.
Это уже был прогресс. Ласки стали совершенствоваться. Обнял и прижал, ощущая её всем телом. Желание росло, жажда обжигала каждую клеточку меня. Я знал что пора. Но уходить не хотелось. И она вся обмякла, растаяла в моих руках. Она доверяла. И потому раскрылась в своей буйной чувствительности. Задыхаясь от нахлынувшей страсти. Я поднялся. Пожелал спокойной ночи, и ушёл.
Если вы планируете длительные отношения, старайтесь не торопить постельные сцены. Они только разъедают доверие. Всё сводится, к животному хочу. И чувства теряют свою актуальность и значимость. А я дорожил каждой минутой проведённой с этой женщиной. И терять её не собирался. Хотя меня лихорадило от избытка тестостерона. Я приложил титанические усилия, чтобы остановиться.
День начинался с завтрака. Его опять доставили в номер. И удовлетворив потребности, мы собрались на диванчике, обсуждая новшества репертуара. Светлицкая имела не малый багаж эстрадных, как своих, так и полюбившихся ей песен. И мы разбирали, что можем с этим кладезем сотворить в ближайшее время. Кое-что нам было знакомо. А вот её песни надо было аранжировать и разучить. Чем и решено было заняться. Мальчишки склонились над нотами. А вот мне представилась возможность поработать аранжировщиком. И мы удалились в её комнату, где она напевала мотив, и высказывала своё видение композиции. Это были законченные песни. Мне оставалось перевести их в ноты, и размножив прорепетировать с группой. Первые три было решено вынести на суд зрителей в самые ближайшие дни.
Новосибирск, третий по величине город России. Ранее его называли Ново Николаевск.
В нём много действующих храмов, мужской монастырь. Храм Александра Невского по архитектуре очень отличается от принятого стиля православной церкви. Построен из красного кирпича и стены не осквернены дальнейшей обработкой, перенёс репрессии тридцать седьмого года, но выстоял и отреставрирован, является действующим храмом. Очень красивый театр оперы и балета, но наши выступления обычно проходят в театре Глобус. Это одна из достопримечательностей города. Вообще-то он является частью комплекса бардов: парк, аллея, памятник Высоцкому. И обычно наши концерты наполняют зал публикой глубоко разбирающейся в инструментальной музыке. Но теперь мы ни в чём не уверенны. И судя по заголовкам прессы, - нас ждут, как открытие года. И чтобы избежать сюрпризов, было решено до концерта, отсидеться в номере. Вот что мы и делали в данное время, с пользой для дела.
Лильчёнка старались не пугать, и не посвящали во все подробности. Но Павлу, Вадим уже провёл инструктаж, и теперь они отрабатывали не сложные приёмы защиты, скрывшись подальше от глаз, в гостиничном фитнес клубе. Федор, как всегда вел переговоры, улаживая шероховатости в отношениях. Но судя по его выражению лица, я понимал, - что он сломлен и подавлен. А это человек не робкого десятка.
Закончив с нотами. Я оставил Светлицкую в комнате, предоставив возможность личного пространства. И только закрыл дверь, как почувствовал, что он вцепился в моё плечо, увлекая за собой.
- «Ты чего?»: запротестовал я.
- «Я не знаю, что делать»: зашипел он: «На меня давят. Телефон от звонков раскалился. А её нельзя пугать. Или концерт пройдёт без неё. А это не возможно. Потому что её ждут. Замкнутый круг. Я умудрился отшить Губернатора. И теперь жду, чем это отольётся. Пресса ломится, - сдерживает усиленная охрана гостиницы. Рабинович, в афиге билеты требуют с ножом у горла, а они распроданы, зал не безразмерный. Нам надо что-то решать, или зреет скандал».
- «Хорошо я позвоню Рабиновичу. Узнаю, что он предлагает. Не кипишуй. Где наша не пропадала?»
- «Не смешно»: буркнул он. И притих, наблюдая за моими действиями. Рабинович, это концертный агент, через которого мы вели дела в Новосибирске. Он ответил не сразу. И я уже открыл рот, чтобы усовестить друга, как вдруг услышал срывающийся на крик голос Льва Вениаминовича. У него была там настоящая разборка с применением силы. Наконец он вырвался, и на ходу, - это было понятно по силе его одышке. Стал мне описывать наши дела: «Кирилл вам придётся задержаться и дать концерт на более подходящей площадке. Или мне уже пообещали бесплатное место на кладбище. Небось, слышал. Вот еле ноги унёс. Понимаю что это не ваша вина, и готов всё устроить самолично, мне нужно только ваше «да»». Этот видавший виды человек был напуган. И я не стал его напрягать, буркнул: «Как скажете»: и добавил: «Нам усилители нужны мощней, мы же не рассчитывали на такие изменения. И что за ажиотаж устроили?»
- «Столичная пресса раздула. Не забыли даже в новостях показать выступление из Кемерово. Теперь, все кто непоподя считает фишкой попасть на ваш концерт. Вобщем «По волнам памяти» - это круто, урвали себе в солистки поэтессу Светлицкую. А это тебе, не шарики в небо пускать».
-«Рабинович, вы там держитесь. Мы хоть пробиться к сцене сможем? Или нас порвут на фантики?»
- «Губернатор выделил охрану. Вас привезут на лимузине, и отвезут. Ваше дело выступить сегодня в Глобусе, а завтра на стадионе. Билеты уже заочно расхватали. Теперь курьеры отдуваться будут». И тут я услышал, как он кому-то крикнул: «Всё запускай»: и отключился. Я впервые видел такую гримасу на лице режиссера. Фёдор растерянно опёрся о стену и выдохнул: «Я бы этой прессе, ноги и руки повыдёргивал. Из всего слона раздуют на ровном месте».
Если честно мы же понимали, что она заслуживала того, только этот ком снега на голову мог её напугать. Мы дали обещание, что вернём в целости и сохранности. А нашего боевого спецназа здесь явно маловато. Лерка с Женькой понимающе поглядывали на нас с дивана, но молчали.
- «Ребята возьмите себя в руки. Это же не боевые действия. И нам кинули подкрепление. Нам только сцена»: старался ободрить я. Но они не новички, у них уже вся жизнь пролетела перед глазами, как в последний раз.
В этот момент из комнаты появилась Лильчёнак. И смерив наше сборище взглядом, выдала: «Полный пипец? Хуже чем в Кемерово?»
- «И ничего-то от тебя не скроешь»: неловко отшутился я.
- «А вы не бойтесь. Я вас в обиду никому не дам. Мы же семья»: шепнула она осипшим от волнения голосом. И мы разоржались, - до полного изнеможения. Истерика выходила весёлой.
Она присела на пуфик, растерянно рассматривая наши корчащиеся и сотрясающиеся тела: «Мальчики, мальчики вам водички?»
Федька протянул к ней руку, но сказать ничего не смог. Она принесла бутылку с водой и стакан. Наполнив стакан, протянула ему. Он отпил, и держась за живот присел.
-« Лилия, вы наш ангел спаситель»: выдавил, возвращая стакан.
И в тот момент он даже не понимал, как же он был прав. Но пока, это выглядело нелепой шуткой.
Обедали молча. Напряжение нарастало. После обеда просто растянулись, разглядывая потолок. Лильчёнак удалилась в комнату. Я заглянул: «Можно?»
- «Да конечно»: просияла она в ответ, отрываясь от окна: «Тебе всегда, пожалуйста».
Вопрос был для приличия, я бы и так вошёл. Не хотелось её оставлять наедине с мыслями. Но как не странно она была спокойна.

Глава 3.

За нами действительно прислали белый Лимузин. На выходе толпилась пресса. Но мы без осложнений пробрались к транспорту и разместившись, притихли. Что нас ожидает около театра? Пугала, даже мысль об этом. Светлицкая смотрела в окно, заинтересованно разглядывая мелькающий городской пейзаж. Пашка нервничал. Да и нам было не спокойно. Наконец машина свернула и медленно причалила у служебного входа. Выскользнув из салона, и не обнаружив почитателей, принялись чистить пёрышки, т.е предавать себе надлежащий вид. И вот в это самое время я уловил боковым зрением быстро приближающуюся толпу. Сгруппировались и подхватив Светлицкую под руки, рванули к ступенькам. Только за нами хлопнула входная дверь, как на улице потемнело.
Лильчёнак побледнела: «Ребята, это что синдром толпы в действии? Как вы считаете, они нам выступить разрешат?: и уже совсем угасшим голосом, добавила: «А я всегда верила в торжество разума. Особенно у наших».
Уже сидя в гримёрке перед зеркалом, подытожила: «Никогда не стоит терять веру. Зачем идёшь, то и получишь. Будем верить, в благоприятный исход. У нас же песни смысловые, музыка высокая. Я не считаю, что кто-то может деньги пускать на ветер». И просветлев, повертелась, - разглядывая своё отражение.
- «Немного бледнее обычного, всё же испугалась»: буркнула себе под нос. Поправила макияж, добавив чуть более ярких оттенков.
Прозвенел первый звонок. Мы поднялись, направляясь к двери. Я наклонился над её ушком и шепнул: «Ты прекрасный, наш ангел хранитель». На что она засмеялась, и отстранилась.
Зал был переполнен. А ещё говорят, что так не бывает. Нас объявили, и забыв про волнение группа вышла на сцену. Лильчёнак чуть замешкалась, вышла с опозданием. И было заметно, как по залу прокатилось волнение. Она пристроилась поближе ко мне с микрофоном в руках, и концерт начался. Ребята работали, целиком отдаваясь любимому делу. А её присутствие только вдохновляло на большее.
После её соло, зал одобрительно гудел. Затяжные аплодисменты не давали уйти на антракт. Цветы внушительным объёмом заняли край сцены. Светлицкая шепнула: «Ну вот, видите, какие они милые».
Антракт получился укороченным, удалось лишь выпить кружечку чая. И немного размять мышцы. Лильчёнак сменила платье, и изменила причёску, поправила фейс. На выходе бросила на меня взгляд и покраснела. О чём интересно она подумала. Но одно то, что она думает обо мне, доставляло немыслимое удовольствие.
С появлением Светлицкой программа заметно ожила, вживаясь в её романтический образ, и наш вид изменился, иначе было нельзя. Не получилось бы гармонии. Наверно оттого и случился этот неожиданный успех. Последним штрихом концерта были её три эстрадные песни. И они упали на благодатную почву. Принимали одобрение с лёгким сердцем. И как не странно, это начинало нравиться. Одно смущало, - что делать с таким количеством цветов? И что делать с заинтересованностью высоко поставленных чинов.
Но появление Рабиновича в гримёрке после концерта развеяло тревоги. Было решено вынуть все открытки, подарки, послания, и использовать часть букетов в украшении стадиона, а насчёт чиновников тоже можно было не беспокоится, они побаивались известности Светлицкой как литератора. Вот и всплыли слова Фёдора. Ангел хранитель, - кто же ещё?
Добравшись до номера, рухнули от усталости. Даже привезённая еда не приносила должной радости. Лильчёнак поковырявшись в салате, и съев кусочек рыбки, сбежала к себе. Мы не отказав своему здоровому мужскому аппетиту оторвались. И насытившись, отвалились от стола как пиявки.
Фёдор откинув голову и прикрыв глаза резюмировал: «Вот тебе и правда матка. Не стоит смеяться над добрыми и убогими. С ними рядом бог». Лерка отозвался: «А я читал только её стихи. Романы, это не моё».
- «Ребята, каждый волен выбирать. Никто вас не заставляет читать сиюминутно, её писульки. Но я читал, - серьёзные вещи! И хотя она с виду Мэрилин Монро, но в голове, - аналитическая контора. И сердце огромное и доброе. Вы думали, я просто на внешность клюнул? Сколько Фан-клубов по стране? И фотомодели клеились, и бизнес вумен, но сердце молчало. А теперь дышать без неё не могу. И страх ощутил».
Пацаны, - весело отозвались: «И поделом. А то, - не понимаю вас! И что дома сидеть? А теперь всё на своей шкуре прочувствуешь».
- «А я и признаю, что был не прав. Но пока работается, надо работать. А там время покажет».
- «Да мы это так, для поддержание разговора. Но что ты будешь с Веркой делать? Она тебя не выпустит без крови из рук».
- «Я думал уже об этом. Но я верю в проведения. Ведь столкнули же нас зачем-то. И уж точно не для новой порции боли. По крайней мере, я ради неё и жизни не пожалею».
И скользнув взглядом, - понял, что они в этом не сомневались.
Верка, была столичной штучкой, фанатевшей от нашей музыки. Может от наших бицепсов? Но суть в том, что негласно она была моей. И против этого никто не мог сказать слова. У неё были влиятельные друзья, папа бывший посол со звучной фамилией Сан Жак. И она привыкла получать всё что пожелает. У меня уже гулял в сердце холодок, от одной мысли, о её реакции на статью в жёлтой прессе. И действия нельзя было предугадать.
Выступление на стадионе, сопровождалось фейерверком на фоне огромного двустороннего экрана. …Усилители отвечали требованиям. Присутствовали телевизионщики. Цветами выложили название группы. И отдельно, одними белыми лилиями инициалы Светлицкой.
Мы отработали. Волнения улеглось. Настроение на трибунах воодушевляло. Многие песни пели хором. Поклонники уже не пугали. Прощаясь, принимали цветы и раздавали автографы. Сюрприз ждал у Лимузина. Водитель долго извинялся, но потом всё же передал приказ мэра: «Мне вас велено к ним на фазенду доставить. Ребята не обижайтесь, но не губите». Да как-то не было желания. Нам ещё не раз предстоит пересекаться, так что лучше не перечить.
Особняк чиновника нельзя было назвать безвкусным вложением бабок. Было видно, что он это сделал с перспективой на века. Каждый кирпичик лежал на своём месте. Он вышел на встречу и радушно, по-свойски пригласил войти. При его виде у меня засосало подложечкой. И чего это, у наших чинушей пошла мода на красивые тела? Успокаивало одно, он женат. В подтверждения доводам вышла жена, с мальчишками подростками. Стол накрыли в беседке. Никакой помпезности, и излишеств: «Ребята, не волнуйтесь. Очень было любопытно с вами пообщаться. Вы такого шума наделали. Прям, мега вау!!! Вот я и попросил водителя вас ко мне привезти. Вы же, как всегда, утра ждать не станете. Только сейчас. …Присаживайтесь». Подал кому-то знак. И на столе появились одно за другим, - любимые им блюда.
Разговаривал в основном он, мы отвечали на вопросы. Лильчёнак спряталась за меня, пробуя предложенную еду, и стараясь оставаться незамеченной. Но он как-то сразу переступил через нас: «Лилия Александровна, глубоко удивлён. Верно подмечено, талантливый человек талантлив во всём! Я в первый день присутствовал. Всей семьёй окунулись в вашу музыку. И голос чудесный и играете на гитаре мастерски. А вот подозреваю, что ещё и рисуете».
Лильчёнак смутилась, но ответила: «Спасибо за оценку. Всегда приятно, что тебя понимают. Рисовать? Немного рисую, но только как любитель». Но Фёдор уже достал телефон и передал Рыкину. Подозреваю, это из творчества на отдыхе. Как же это уже было давно. Он одобряюще хмыкнул: «Я был прав!!!» Семья соскочила и столпилась за его спиной.
- «Это вы на Иссык-Куле? Красота. Надо будет тоже вырваться, хотя бы на пару дней. В пещеры ходили? На водопады? Люблю там бывать, радон даже в озере плещет. А горы, каких немыслимых оттенков!»
Так что отужинав, и мило побеседовав с семейством, мы через час уже поковали багаж в машину. Нас ждали: в Омске, Тюмени, Екатеринбурге, Ижевске, Казани, Чебоксарах, Владимире, Твери, Новгороде, Питере, а затем в Москве. И за это время мне надо, во чтобы то ни стало, донести до Лильчёнка искренность своих чувств.

Глава 4.

Гастроли выровнялись. Страх отступил. Концерты вновь приносили удовольствие и удовлетворение. Наша женская половинка не доставляла лишних хлопот. Но мы сами баловали подарками и обновками. Заказывали в гримёрку лучших парикмахеров и вейзажистов. Когда выпадали свободные дни, - водили в спа, старались в каждом городе организовать экскурсию. Взяли над ней шефство всем коллективом. Потому что она была настоящим трудоголиком: постоянно думала, что-то писала, засиживалась допоздна, утром подскакивала не свет ни заря. Одно утешало, - что приступы паники отступили, возвращались уверенность и спокойствие.
Иногда я улавливал, насколько она сильная под своей маской, смелая и героическая натура, и мне становилось не по себе. Не каждому удастся достичь этой планки, а она постоянно двигала её вверх. Как будто это было жизненно необходимо.
На наших шоу творились чудеса. Временами зал вставал и подхватывал исполняемую композицию, после того как мы заканчивали. Это потрясало. Такое взаимопонимание даже и не снилось. На душе теплело, в груди хлюпало. Мы размякли. Присутствие женщины в нашем обществе пошло на пользу. Чаще стали улыбаться. А главное можно было уверенно констатировать: «Добро, любовь, верность, честь, - это не миф. Редкость, -да! Но нам повезло».
Верка ждала в Питере. Там живут её дядьки. И она решила появиться во всей красе и с большим эффектом. Звонок оборвал мой разговор с арт. директором: «Ну и кто мне представит вашу солистку. Знаю всё, о твоих похождениях, пресса не дремлет. И что же ты так низко пал? Кто я, и кто она?». Я выслушал трёп и сделав паузу ответил: «Ты хоть иногда себя слушай. Я никогда на тебя не претендовал, и даже повода не давал. А эта женщина, она моя душа». Верка расхохоталась, и меня смутило, - в ней не было злости. Что-то шло не так. «Ты не злишься?»: переспросил я.
- «Немного обидно. А остальное при встречи. И подайте мне Светлицкую к столу в золотом блюде». Появилась через минут пять, в сопровождении всей своей именитой родни. Мелькнуло в голове: «Попал!» Но они минуя меня ринулись в гримёрку. Пацаны выстроились перед дверью, готовясь к самому худшему. Но дверь распахнулась и Лильчёнак просияла: «Здравствуйте мои могучие и всесильные!» И это было сказано однозначно не нам.
Самый высокий из старичков, распихивая нас как котят, протиснулся к ней и радушно обнял: «Ну, у тебя и охрана?! Давно же мы не виделись? Уже думали никогда и не свидимся. А тут такая удача. Вероника, когда рассказала, мы не поверили. Но молва летела вперёд тебя. Где там наш правнук? Подайте в золотой обвёрточке с голубой окаёмочкой». Пашка потирая заспанные глаза, появился из-за спины матери. – «Ну, сразу видно, наш человек»: довольно заворковали старички: «Это ты ж чуть не дотянул ростом до Якова». И они рассмеялись тому, как хорошей шутке. Вероника стояла рядышком, с интересом разглядывая сложившуюся ситуацию. А старички протиснулись в гримёрку и расположились на диванчике: «Лиличка, только Павел с тобой? Как там остальные? Ты же к нам заглянешь на огонёк? Мы вот всё побросали и приехали. Детка, так рады встрече. Сентиментальные стали к старости. Увидели тебя и как воды из родника хлебнули». Светлицкая налила в чашечки чай и поставила на столик перед Санжаками.
- «Вы даже не представляете, как я рада вас видеть. Это же вам уже под сто, а вы ещё бегаете. Аж сердце от радости зашлось. Говорят же, что те кто войну пережил, как бы резерв вскрывает. Вот ведь и доказательство на лицо. …Пашка сфотографируй нас!» И она отодвинув столик присела между дедами. Пашка сделал пару кадров. Верка забрала фотоаппарат, и подтолкнула Павла к ним. Пашка встал за их широкими спинами. Я протянул руку и она вернула его мне. А сама присела рядом с Лильчёнкам. И кто бы мог подумать, что вся эта история как запутанная нить, постепенно распутается и уложится в один клубок.
После концерта приехали к ним домой, - недалеко от Васильевского острова, старые городские кварталы. В таких квартирах потолки выше трёх метров, окна в пол стены, но комнатки не большие. Старички хоть и именитые, жадностью не страдали. Всё довольно скромно. Стол разложили в зале. Мы привезли цветы, торт и несколько коробок конфет. Пили чай, смотрели альбомы. Слушали семейные истории. Какое же это счастье пересекаться с эхом времён и рассматривать, давно ушедши дни, - глазами очевидцев.
А ведь за век жизни, сколько им пришлось увидеть. Георгий Прохорович был на фронте, а вот Лев Прохорович защищал Ленинград, и пережил все тяготы блокады. Удивительно, что эти старички, до сих пор ещё в здравом уме и довольно таки подвижные, не смотря на рост и возраст.
Верка подвинулась ко мне и стараясь не мешать шепнула: «Вот же блин. Весь спектакль сорвала. Это жена их сестры внука. Она была у нас в девяностых, перед самым развалом. Кажется старички помогали ей с консультацией в военной медицинской академии, что-то там с сердцем у её старшенькой. Потом она ещё приезжала, как раз на ноябрьские праздники. А потом всё как-то закрутилось на годы. А тут я приехала поплакаться, а они вот. Так что пока живи». Я улыбнулся: «Спасибо, ты так великодушна». Лильчёнак на скреншотила себе архив на телефон и мы попрощавшись стали продвигаться к выходу. Пашка как то удивлённо утопая в объятиях растерянно пятился, и невнятно бурчал, что-то вроде: « Как же было приятно с вами встретиться».
Лильчёнак прощалась основательно, с глубокой грустью, кто знает, - доведётся ли ещё свидеться. Деды провожали до машины. Долго не выпускали её из объятий: «Спасибо, что заскочила, порадовала нас. Вот ведь разрослось семейство, и не вкривь и вкось».
Уже сидя в машине Фёдор хмыкнул: «Я уже всё понял. Ты наш ангел. Ещё будут доказательства или идём до талого?» Светлицкая не обиделась, молча уткнулась в окно и замерла.
Ещё один день в Питере, затем Москва. Двух недельное турне подходило к концу. А я всё не решался переступить проведённую ею черту, но точно знал, что не отпущу. Она держала меня на коротком поводке. Вроде: «Да, я вся твоя! Но не спеши, а вдруг передумаешь». Не верила, или боялась верить. И я её понимал. После предательства любимого человека, которого считал двадцать лет своей половинкой, трудно опять поверить, и доверится ещё кому-то.
Экскурсию по городу устроили с утра. Пробежались по старому городу, заглянули в несколько музеев. А после концерта. Ещё долго бродили по набережной Невы. На улицах было многолюдно. Наступили белые ночи, а с ними и многочисленные фестивали. Публика гуляла. И нам легко было слиться с толпой, и наслаждаться красотой ночного пейзажа. Бродили пока мосты не развели. И лишь затем отправились в Москву.
Пашка восхищённо выдохнул: «Красотища. Северная Венеция. Только ещё краше. Давно хотел увидеть своими глазами. И время удачное». Светлицкая кивнула молча, соглашаясь с сыном, и прислонившись к моему плечу прикрыла глаза. Устала, или волнуется. Я переложил её к себе на грудь и прижал, она не сопротивлялась. Подложила ладонь для большего удобства под голову и притихла. Я знал, что не спит. Но не нарушал личное пространство. А машина, шелестя шинами, - несла нас в столицу.

Глава 5.

Перед большим гало концертом выдались выходные… Первый день посветили знакомству со столицей. А вот следующий, - решили вылезти на природу. На наше любимое место по Волоколамскому шоссе, мимо Опалихи, Павловской слободы на Озернинское водохранилище, рядом Руза и Рузское. Места отменные. Мы традиционно, если выпадали свободные дни, посвящали их этим местам.
День выдался тёплым, добрались без происшествий. Так как это были не выходные, мы были одиноки. Поставили палатку и рассыпались по леску в поисках валежника. Пашка остался рядом с мамкой. С него никто обязанностей не снимал.
Чем нас манила это часть берега? Замысловатым рельефом. Песчаным мыском, поросшим камышом. И если о нём не знать, то вряд ли найдёшь. Лильчёнак сразу же приметила. И пока мы бегали по знакомым местам. Медитировала. Восстанавливала
силы.
Окунувшись в девственную природу, мы ожили. Все чувства обострились, и напряглись. Вдруг где-то совсем рядом, раздался тревожный свист ястреба. Я замер. Это был знакомый сигнал тревоги. И судя по звучанию, его подал Вадим. Мы слились с ландшафтом. Слышался шорох шагов, разговоры и чьи-то прерывистые всхлипы. Вскоре мелькнула тень, и мимо прошёл бородатый верзила увешенный оружием.
Чёрт, у нас кроме ножей и тупых предметов, - вроде кулаков и головы, ничего. Против огнестрела маловато. А он ещё и не один. Вадька передал, что там ещё троя грызунов, и гражданских восемь. Постараемся по накатанной схеме. Используя эффект неожиданности.
Лерка столкнувшись, убрал первого, Женька рядом стоящего. Фёдор чуть замешкался с третьим и немного наделал шума. Гражданскими оказались девчонки. Связанные руки, заклеенные рты, они даже не прореагировали на нас, наверно ещё и обколотые. Вадьки не было слышно минут пять. Затем вдруг, тревожный позывной и я рванул к нему. Стараясь не шуметь, двигался осторожно, скрываясь за деревьями. Он стоял на коленях около распластанного тела девчушки. В двух шагах валялся труп ещё одного бандита. Значит их пять. Вадька делал искусственное дыхание. Тело вздрогнуло, и зашевелилось, а затем всхлипнуло и разревелось.
Садюга, - изнасиловал и придушил шарфом. Мы подоспели вовремя. Она шепнула: «Там ещё одна в метрах двадцати. Но они её пристрелили». Вот что насторожило Вадима, - выстрел. Но тут я вспомнил про главаря, и холодный пот выступил на лбу испариной. Он ушёл в сторону берега, а там Светлицкая и Павел. Вадим взглянул на меня и всё понял: «Беги командир, только будь осторожней».
Я летел как на сдаче экзамена. Стараясь не шуметь и не привлекать внимание, но здесь на кону стояла жизнь. Достигнув кромки леса, замер за старой сосной, разглядывая местность. Прислушался. Ветром доносило обрывки разговора со стороны мысика. Я перебежками рванул к камышам. В это время раздался плеск воды и шум возни. Я уже ничего не боялся, рванул на шум. Выскочил и стал свидетелем ведической картины.
Лильчёнак одним выпадом ноги вырубила верзилу, ударом в горло. Мы с Пашкой навалились и связали его подручными материалами. Отталкивая подальше арсенал вооружения. Светлицкая пошатываясь, отошла и присела у камышей. Управившись с пленником. Я присел рядом: «Ты как?»
- «Медитирую»: вздохнула она: «Как вы? Я слышала ваш пересвист. Было жарко?»
- «Неприятно. И отдых придётся прервать. Сейчас вызову подкрепление, и домой». Она кивнула головой и прикрыла глаза.
Мы подхватили маджахеда, и поволокли к палатке. Бросили на открытом месте. Пашка принялся собирать палатку. Я набрал номер. Отозвались сразу: «Стас, привет. Опять я с разбирушки. Вышли к Озёрненскому группу захвата, скорую и транспорт для гражданских».
- «Вы что опять в гуще событий? Карму вам чистить надо»: пробасил он: «Надеюсь, ранен ни кто-то из вас?»
- «Нет. Спасённая девчонка. Ещё об одной не знаю что сказать, Вадим не отзвонился. Но там огнестрел. Возможно труп. Вобщем ждём». Лильчонак вышла к нам. Потопталась нерешительно возле, и пошла к машине. Пашка загрузился и прикрыл багажник. Вскоре появились остальные. Трупы сложили рядышком с пленным. Девчонки склонились у воды, приводя себя в порядок. Вадима не было. Та, что спасли, вышла из леса минут через десять. И легла в тени деревьев. Я не выдержал и позвонил Вадьке: «Ты как?»: он тяжело дышал: «Ну знаешь, нести километр на вытянутых руках. Это тебе не невесту на брачное ложе».
- «Живая?»
- «Удивительно, но жива. Бес сознания, крови много потеряла. Всё, а то выроню».
Женька ушёл на встречу. И минут через десять они появились, неся пострадавшую. Положили под деревьями. Пашка принёс из машины аптечку. Я осмотрел рану. Ранение сквозное, стрелял в упор. В область сердца. Задел лёгкое, у девчушки сердце оказалось с другой стороны. Наложил пакет и закрепил. Счастливая, если можно так сказать.
Минут через тридцать появился спецназ. Скорая взвизгнула, и замолчала не подъезжая к нам. Подхватили раненую, понесли к ним . Другая пошла сама, опираясь о плечё Фёдора. Остальные пошли к буханке. Стас окликнул меня: «Привет Кирилл!!! Как гастроли?»
- « Ну, вот видишь, гастролируем»: отозвался я.
- «Нет, я серьёзно. Билеты выделите? А то уже не достать. И где ваша Светлицкая?»
- «Не шуми. В машине спряталась. Такое потрясное приключение, для утонченного восприятия, - катастрофа».
- «Она что, всю заварушку в машине просидела?»
- «Ну, как сказать. Пленный её».
- «Не понял. Вот этот верзила? Шутишь?»
- «Нет. Свидетели есть, - я и её сын Пашка. Мы только связали».
Наконец я улучил минуту и подошёл к машине. Светлицкая сидела бледная, полик залило кровью.
- «Ты ранена? Куда? Почему сразу не сказала?»: вопил я. Ребята столпились за спиной.
- «Я не почувствовала сразу. Наверно шок»: шепнула она.
- «Где рана?»
Она выставила руки: «Я нож поймала». Раскрытая рана на обе ладони. Я застонал. Пашка заскулил как побитый щенок. Она спасая сына, поймала брошенный в него нож голыми руками, а затем вырубила бандита ударом ноги.
Вот тебе и маленькая хрупкая, утончённая. И теперь она сидела вся в крови и извинялась, за беспорядок. Я схватил её на руки и рванул к отъезжающей скорой. Они заметили и притормозили. Прыгнул в приоткрывшуюся дверь и выдавил: «Быстрей».
В нейрохирургии её постарались собрать. Но соло с гитарой отменялось. Шрамы останутся. Главное функции восстановятся. И играть сможет, - только месяца через два. Мне её выдали под расписку. И я вышел навстречу группе, неся её на руках. Сердце ныло.
Мужики молча расступились, помогли удобней разместить. Я залез и усадил к себе на колени. Прижал, и всю дорогу держал так, чтобы амортизировать тряску.
Моя квартира находится на пятом этаже. В большём зале стоит белый кожаный диван стеклянный столик. С правой стороны от входа барная стойка. На полу искусственная шкура белого медведя. Набросав подушек, мы уложили её, прикрыв сереньким пледом из овцы. И не сговариваясь, сели. Она улыбнулась: «Не надо меня хоронить. Петь то я могу. Немного изменим аккомпанемент. Вы уже весь мой репертуар наизусть знаете. Я думаю, зрители поймут». Но мы боялись не этого. Она потеряла много крови. Выдержит ли?
Расходится, никто не собирался. Наоборот, приехала жена Фёдора с сестрёнкой, Женькина Настёна. Лерик потусовавшись до семи всё же сбежал. Когда мы присели у ноута для видиочата. Решили Светки ничего не говорить, а то у неё нервный срыв начнётся. Руки спрятали под плед. Бледность объяснили светом. Пашка появившись раз, сбежал на кухню. Девчонки разбавили наши кислые рожи…и чат прошёл гладко.
Лильчонак закуталась в плед и прикрыла глаза. Остальные последовали за Павлом. Я присел рядом.
- «Солнышко очень больно? Может обезболивающие? И что ж всё то, так плохо?»: простонал я сквозь зубы.
Она открыла глаза: «Прекрати. Никто не умер. Руки на месте. Хвала богу всё обошлось. Не гневи судьбу. У него видел, какой набор висел? А все живы. Даже трупы, живы. Так что всё хорошо. А я отдохну и поднимусь».
Я подвинулся и чмокнул её в носик: «Ты самое удивительное создание на свете. Открой мне секрет, как ты смогла вырубить его?»
- «Ну, когда то в классе седьмом, восьмом, я ходила в школу акробатики, а приёмы разучивала с внуками. Кто-то же должен с детьми заниматься. Только вот мышцы не железные. От того и раны». Я достал её руки и прижался к ним. Если бы ни они, всё могло быть, гораздо мрачней.
Стол накрыли, я подхватил раненую и торжественно отнёс на почётное место. Сам присел рядом, собираясь кормить. Она рассмеялась: «Никогда! У меня есть пальцы и они могут держать ложку». Ребята не поддержали её: «Ты что швы разойдутся!»
И к своему удовольствию я отстоял намерения. Она вздохнула и согласилась. За столом было шумно и весело. Сестрёнка Регинки, - Мила, старалась развеселить Павла. И от того у всех болели животы. А может сказывался отходняк. После застолья отнёс Светлицкую в её комнату. Помог расправить кровать. И раздеться. Уложил и чмокнув на сон грядущий ушёл к остальным. Ребята играли в империю. Затем посмотрели телик. И разбрелись по комнатам.
Пашка с Милой уселись за ноут просматривать новинки. Я было тоже забурился в комнату с намерением спать, но в последний момент меня захлестнула волна отчаянья, я не мог отмахнуться от ощущения потери. И развернувшись, прокрался в комнату Светлицкой.
Она не спала. Прогонять не стала. Я разделся и залез под одеяло. Адреналин ударил в голову. Меня лихорадило и я обжигал её своей страстью, осыпая поцелуями. И понимал, что сегодня это был последний знак. Грань переступили. Это была самая сладкая ночь в моей жизни.