I
Моя мама, человек крайне прагматичный, однажды неожиданно свела знакомство с довольно странной дамой: замкнутой, инфантильной и даже периодически падающей в ненастоящие обмороки. Она настолько была оторвана от реальности, что иногда создавалось впечатление, будто она каким-то образом перенеслась из заморского средневековья с его замками, рыцарями и собаками, грызущими кости под огромным обеденным столом. И, кстати, да, она всегда носила длинные платья и юбки, каждый раз кокетливо краснея, если открывалась ее сухопарая лодыжка. Со всем этим неземным образом не вязалось только имя сей девы: как ни странно, ее звали Зоя. Но мамина подруга, дабы не нарушать стиль, просила называть ее ЗоЯ (с ударением на последний букве). Иначе обижалась и, оттопырив нижнюю губу, словно маленький ребенок, начинала хныкать, и повторять: «ЗоЯ, ЗоЯ. Запомни. Давай вместе: З-о-Я». В общем, в моем понимании - полный треш.
Естественно, это чудо приходило к нам в гости только в отсутствии моего папы (его трясло только от одного ее вида, а уж если она открывала рот, то он просто взрывался). Каждый раз она приносила что-нибудь вкусненькое к чаю, и тут, надо отдать должное, ей не было равных. Зоя пекла невероятно вкусное печенье, кексики, торты, пирожные, которые украшала самым замысловатым образом. И это при полном отсутствии какого-либо специального образования. Слышала даже, что Зоя закончила только девять классов и никогда нигде не работала.
Позже я с удивлением узнала, что она замужем. А еще позже, что она писатель. В последнее я долго не могла поверить, пока однажды в книжном магазине не увидела книгу с ее именем на обложке. Роман, длиною в триста страниц, находился в разделе «Романтика для женщин». Судя по аннотации, речь в нем шла о принцессе и влюбленном в нее драконе, который на самом деле был человеком, заключившим сделку со злым волшебником ради больной матери. Короче, бла-бла-бла для таких же двинутых особ…
Жила Зоя у самой набережной, на зеленом пятачке, еще не занятом кирпичными многоэтажками. Серый дом с синей крышей привлекал к себе внимание невероятным количеством клумб и цветов, которые росли даже в свисающих с ворот горшках. Благодаря этому воздух вокруг дома благоухал, пропитанный свеже-пряными ароматами. Дом выглядел красиво и основательно, как жилье трудолюбивой хозяйки и крепкого хозяина. В принципе, Зое можно было даже позавидовать, а вот участи ее мужа - посочувствовать: с бабой ему, прямо сказать, не повезло…
II
Вскоре я поступила в институт и переехала в другой город. И, естественно, забыла про мамину не от мира сего подругу. Пока однажды на практике не повстречала свою землячку. За бокалом светлого «чая», мы разговорились, и оказалось, что катя (так звали мою новую знакомую) - соседка той самой Зои.
Меня, конечно, нисколько не удивило, что эта дама являлась самой загадочной и обсуждаемой личностью в округе: «земные» женщины обмывали ей не только косточки, но и мусолили манеру одеваться и говорить (хотя с соседями она практически не общалась). Но самое большое негодование вызывало ее умение содержать дом, выделявшийся среди прочих на улице, как новенькая монетка среди потрепанных годами товарок.
- Что здесь такого? - равнодушно зевнула я. - Муж хороший попался. На вкус и цвет...
- Чей муж? - не поняла Катя.
- Чей-чей? Зои этой, - буркнула я, отхлебнул «чаю» из бокала.
Катерина внимательно посмотрела на меня и, понизив голос до шепота, зашипела:
- Так нет у нее мужа. И никогда не было.
Разговор с землячкой выявил несостыковки в биографии провинциальной романистки. Еще раз припомнив все известные мне факты, я уверенно заявила:
- Замужем она. Я сама слышала, когда она с моей мамой разговаривала.
- Ну не знаю, - протянула с сомнением Катюха. - Если замужем, то мужика ее никто никогда не видел. Впрочем, как и ее саму с молотком и лопатой. Но, тем не менее, забор и дом крепкие, огород вскопан. По ночам она трудится, что ли...
Для пущей наглядности Катя вскочила и продемонстрировала, как Зоя ночью, в сорочке и чепчике, вскапывает огород, шарахаясь от каждого шороха и стыдливо прикрывая ноги, по колено спрятанные в грязные резиновые сапоги. Мы от души посмеялись, и на этом тема была закрыта.

III
Приехав после очередной сессии домой, я застала маму несколько растерянной. Оказалась, что она уже три дня не может дозвониться до подруги. После еще двух безрезультатных попыток решено было сходить к Зое домой. Но и там нас ждали тишина и запертая калитка. Соседи, естественно, ничего вразумительного сказать не могли.
Непродолжительные поиски увенчались успехом: нам удалось раздобыть номер литературного агента Зои. И после пятиминутного совещания мы договорились обратиться в полицию. Каково же было наше удивление, когда в запертом доме было обнаружено бездыханное тело маминой подруги.
Следствие, завершившееся довольно быстро, постановило: несчастный случай. Как потом объяснили маме, потерпевшая забралась на расшатанную табуретку, дабы достать что-то с верхней полки стеллажа, и упала, неудачно приложившись головой об дубовый журнальный столик. Это соприкосновение и стало причиной смерти.
Еще больше мы удивились, когда узнали, что единственным наследником Зои числилась моя мама…

IV
Больше полугода дом оставался запертым и одиноким, как брошенное людьми домашнее животное. Тем не менее, приближалось лето, и соседи, подбирая слюни, все чаще стали заглядываться на покинутый, но ухоженный огород, теперь, по воле случая, принадлежащий моей маме. В связи с этим, на майские праздники я была вызвана в родной город. Поскольку отец наотрез отказался осматривать наследство, мы с мамой отправились вдвоем.
Дом представлял из себя добротное строение с просторной верандой, уютной кухней, гостиной и не уступающей ей по размерам спальней. Всюду чувствовалась рука крепкого хозяина, исключением был разве что тот самый злосчастный табурет. Что еще удивительнее, всего было по двое: два стула у обеденного стола, два кресла в гостиной, две тумбочки по краям огромной двуспальной кровати. Помня, что соседи считали Зою одинокой, я заглянула в шкаф: на полках, аккуратно сложенные, лежали мужские вещи. Одолеваемая любопытством, я прошлась по комнатам: ни одного фото, на полках ни намека на фотоальбом. Зато в спальне, на ближайшей к окну тумбочке, лежала толстенная тетрадь с обложкой из красного бархата, между страниц которой виднелось письмо, как оказалось, адресованное моей маме.
Сразу хочу сказать, что из-за инопланетный Зоиной манеры выражаться, пятая часть эпопеи, кое-как втиснутой в узкий конвертик, можно считать просто словесным мусором. Но, тем не менее, содержание письма оказалось довольно интересно и местами крайне странно.
Сначала, со свойственной ей витиеватостью, Зоя описывала свое детство, омраченное уходом из семьи отца и депрессивным состоянием матери, в качестве лекарства признававшей лишь алкоголь. Практически предоставленная сама себе, Зоя рано научилась читать, и со временем все больше стала отдаляться от реальности, погружаясь в излюбленный ею мир рыцарей, турниров, драконов, похищающих принцесс, и волшебников, совершающих чудеса на каждом углу.
К пятнадцати годам в ее голове сложился идеальный образ мужчины: этакого воителя в доспехах, крушащего врагов направо и налево, а дома чуткого, доброго, внимательного джентльмена, делающего своей женщине массаж ног и укрывающего ее самым теплым одеялом. А еще суперстрастного и невинного одновременно. Короче, срывающего платье с любовницы, а потом стыдливо краснеющего от своей смелости.
Поскольку такого типа среди знакомых мальчиков нереально было отыскать, Зоя решила его придумать и с помощью ручки и бумаги подарить ему жизнь и имя. Так в пятнадцать лет она начала писать свой главный роман.

V
К восемнадцати выдуманный ухажер стал ее лучшим другом. Впрочем, других друзей у нее и не было. Каждый вечер Зоя с упоением описывала подвиги отважного Ланса (так она назвала главного героя), великого воина и невероятного красавца. Рыцарь боролся с кровожадными драконами и злыми волшебниками, а ночью мечтал о поцелуе прекрасной девы, неизменно являвшейся ему в образе Зои.
Из грез на грешную землю девушку вернула трагедия - смерть матери. В неполные девятнадцать лет Зоя осталась совершенно одна. За плечами были лишь девять классов и полное отсутствие житейского опыта, кстати, передавшееся ей от родительницы. Кроме того, наследство дополнили заброшенный и заросший бурьяном огород, разваливающийся дом, покосившийся и местами уже лежащий забор, пустой холодильник и потрепанная книжка «Готовим дома».
Проревев и поголодав дня три, Зоя снова взялась за свой роман. Целую ночь она описывала свою первую встречу с Лансом. Герой поступил, как настоящий рыцарь: обнял бедную сироту, вытер ее слезы и пообещал всегда защищать и быть опорой. Успокоенная, Зоя уснула и проспала целых два дня.
Пробуждение было приятным, ведь дома аппетитно пахло манной кашей и сдобными булочками. На мгновение Зоя даже забыла о смерти матери и, сладко потянувшись, почти пропела:
- Доброе утро, мама.
Не получив ответа, Зоя встала и, осторожно ступая голыми ногами по скрипящим половицам, прошла на кухню. Как и ожидалось, на плите стояла горячая кастрюля с дымящейся кашей, а на столе, на деревянном блюде, возвышалась гора булочек, присыпанных корицей.
Зоя схватила одну булочку и, как была, босиком и в ночной сорочке, выбежала на веранду. А там, держа в руках какую-то старую коробку, стоял он, мужчина ее мечты.

VI
Спустя где-то месяц Зоя совсем приняла случившееся и приноровилась к новой для нее жизни. Ланс начал появляться все чаще и чаще. Он будто стал героем двух реальностей: выдуманной (ее писал он сам) и настоящей (ее писала Зоя). Так у романа появился второй автор и два параллельных мира.
Ланс приходил чаще всего по утрам и, засучив рукава, принимался за работу. Его руки волшебным образом исправляли все, что запускалось годами. Зоя и не заметила, как на свое место встали забор, крыльцо и тяжелый засов на воротах. Даже по ночам Ланс умудрялся что-то делать. А потом он брался за ручку и писал свою историю, средневековую историю рыцаря.
А Зоя описывала счастливую, почти семейную жизнь, здесь, в этом доме, за окнами которого бушевал две тысячи двенадцатый год.
Все начало складываться как нельзя лучше: любимый и любящий мужчина рядом и работа, о которой можно было только мечтать: сама того не ожидая, Зоя вдруг стала писателем. И ее истории начали приносить доход.
Зоя училась быть хозяйкой и радовать своего мужчину. Так открылись ее кондитерский талант и любовь к цветам. Что и говорить, Зоя сама расцвела, словно загадочный экзотический цветок.
А потом Ланс стал ее мужем, первым и единственным мужчиной.
Последующие пять лет были почти сказкой. Ланс освоил все премудрости современной жизни, а Зоя приобрела замашки средневековой принцессы. Вот такой ее и встретила моя мама.
Но потом как будто что-то сломалось, порвалась какая-то тончайшая, но крайне важная нить, удерживавшая основной груз отношений. И тогда Зоя сделала то, что никогда обещала себе не делать: однажды вечером, оставшись одна, она прочла последние записи Ланса.

VII
Ее мужчина, ЕЕ мужчина в ней разочаровался и придумал себе идеальную спутницу, уже три месяца обживавшую его замок. ЕЕ мужчина любил ту, другую, всей душой и мучился, скованный обманом. И молчал, не желая видеть слез и истерик Зои.
Как будто почувствовав сомнения со стороны Зои, Ланс стал приходить все реже и однажды не пришел вовсе.
Находя оправдания его отсутствию, Зоя ждала и каждый день дополняла историю счастливой семейной жизни. Она истово верила в его командировки и болезни, срочные дела и просто плохое настроение. Зоя ждала и, накрыв стол, часами молча сидела напротив двери. Зоя не плакала, потому что боялась, что слезы затушат чахлый фитилек надежды, что еще тлел в ее груди.
Зоя любила...
В той же немой тишине она прошла в спальню и, раскрыв тетрадь на крайней странице, сделала последнюю запись:
‹‹Зоя вспомнила, что в гостиной, на самом верху стеллажа, она тайно хранила единственное фото своего любимого. Взяв старый табурет с веранды, она прошла в комнату. Встав на него, Зоя потянулась за фото. Ненадежный табурет пошатнулся и женщина, не найдя опоры, упала, ударившись головой о дубовый журнальный столик. Еще несколько секунд она лежала, окруженная любимыми книгами, взиравшими на нее с молчаливым равнодушием. Не в силах пошевелиться, Зоя смотрела вверх и в никуда, и из глаз ее текли слезы, оставляя на коже соленые влажные дорожки. И когда последние закатные лучи коснулись закрывшихся на ночь цветов под окнами серого дома с синей крышей, Зои уже не было…››