Таллинн

Завтрак прошёл незаметно. Народу было совсем мало, такое ощущение, что все наелись ужином, и завтракать уже не хочется. Я скушал яичницу и салат, запив их сладким чаем. После чего продолжил спать. В одиннадцать утра меня разбудил будильник, я не спеша оделся и вышел на верхнюю палубу.
День выдался солнечный. Туристы из разных стран передвигались по палубе взад и вперёд, и, показывая пальцами на небо, одобрительно кивали головами. Слышалась речь на разных языках мира. Береговая линия растянулась по всему горизонту. Прямо по курсу чётко был виден порт Таллинна, за которым пытался спрятаться город. Но с каждой минутой он становился всё ближе и ближе.
В Таллинне я бывал раньше дважды. Первый раз я попал в него с мамой, когда мне было лет десять. Мы прибыли в него на поезде рано утром, проведя семь часов в дороге. Всё это время я спал. С девяти утра до четырёх часов дня мы гуляли по старому городу. Я запомнил только старого Томаса, который виден отовсюду. Улицы в старом городе были узкими и кривыми. Трамваи в Таллинне были узкоколейными. Ничего другого в памяти от первой поездки не осталось.
Вторая была по окончании восьмого класса школы, когда наш класс премировали поездкой на три дня. Ночевали мы в Ивангороде, следующий день провели в Таллинне, после чего вернулись в гостиницу. Нас возили по городу на автобусе и была организована экскурсия. С той встречи с городом остались более яркие воспоминания. Годом раньше в Таллинне прошла Олимпиада, и было интересно смотреть на олимпийскую деревню, на певческое поле, на городскую архитектуру. Но самым большим впечатлением оказались продуктовые магазины. В них стояли ящики с настоящей кока-колой! Маленькие бутылочки по двести грамм! В Питере такие бывали по большим праздникам, а тут они занимали большую торговую площадь, и все покупатели воспринимали это как должное. А рядом стояли бутылочки с пепси. Тоже ящиками. Было ощущение, что мы находимся за границей Советского Союза. Что и было на самом деле, если смотреть правде в глаза.
С тех пор прошло тридцать пять лет. И вот я снова в Таллинне. Интересно, насколько изменился город за то время, что я здесь не был? Ждать осталось недолго. А пока надо было спускаться вниз, на традиционную встречу экскурсантов с Сергеем.
Всё происходило точно так же, как и в предыдущие дни. Сначала Сергей просил не стоять возле входных дверей, а занять сидячие места в холле. После чего рассказал присутствующим, чем таллиннская таможня отличается от других.
- Вам придётся набраться терпения, - посочувствовал Сергей, - паспортный контроль займёт много времени. Почему эстонские пограничники так долго проверяют документы, я не знаю, но факт есть факт. Это первое. Второе. Тем пассажирам, кто приобретёт tax-free, вам надо будет поставить штамп в специальном окне на таможне по возвращении в здание терминала. Без этого штампа вам деньги на пароме не вернут. Это придумали не мы, а всё те же эстонские пограничники.
Неуважение к пограничникам росло с каждой минутой. Но одно дело, когда это происходит на словах, и совсем другое, когда ты сталкиваешься с этим вплотную.
После того, как Сергей закончил говорить, нас позвали на выход. Опять давка, толкотня, суматоха. Я шёл одним из последних. До терминала пришлось идти расстояние, равное длине переходов Хельсинки и Стокгольма, взятых вместе. В самом здании терминала образовался большой людской муравейник.
Работали восемь таможенников. Двое из них пропускали жителей Евросоюза, шестеро граждан других государств. Например, с нами в одной очереди стояли жители Китая и Японии. Очереди двигались очень медленно, в то время как граждане Евросоюза только показывали паспорт, и проходили дальше. Не граждане Евросоюза простояли в очереди около часа. Когда прошли все жители объединённой Европы, Сергей договорился, чтобы в эти два окошка стали пропускать семьи с детьми. Натовское сознание долго колебалось, но гуманизм победил. Наши очереди чуть-чуть поредели.
Здание терминала находилось на втором этаже, и после прохождения таможни надо было спуститься вниз. Внизу всех туристов встречали носатые представители экскурсионного бюро. Разглядев опознавательный знак экскурсии, девушка и юноша отправляли туристов по ожидающим их автобусам. Я сел в автобус своей экскурсии предпоследним. Однако, в салоне были свободные места у окна. Я сел в левый ряд по ходу движения.
Слово взяла наш экскурсовод. Её звали Татьяна, как и нашу шведскую ведущую. Но эстонская Татьяна была уже на пенсии, была местной уроженкой, и знала город не только потому, что была экскурсоводом по профессии, и потому, что он строился на её глазах.
Пока автобус выбирался со стоянки, Татьяна рассказала нам краткую историю города Таллинн. В переводе с эстонского город может называться или «датский город», или «зимний город», или «усадьба-замок». Любое определение подойдёт. Первое упоминание в летописях о Таллинне относится к 1154 году. В то время город назывался Колывань. Позднее немцы и скандинавы дали городу название Ревель, которое шло от названия княжества, на территории которого находился город. В 1219 году его захватили датчане под командованием короля Волдемара второго. Позже, в 1227 году, его от датчан отбили рыцари-меченосцы.
В 1561 году прекратил своё существование Ливонский орден. Не дождавшись помощи от Польши, город присягнул на верность шведскому королю. Русским же город стал в ходе Северной войны России и Швеции в 1719 году.
Попутно Татьяна говорила о зданиях и улицах, мимо которых мы проезжали. Первым делом она показала нам арку в старом городе, пройдя через которую, мы должны были вернуться к терминалу после пешеходной экскурсии. Я обратил внимание на то, что в Таллинне, как и в других городах, куда я приезжаю посмотреть достопримечательности, ведутся ремонтные работы. Движение по улице было осложнено тем, что меняли трамвайные пути. Нас это не устраивало ещё и по той причине, что наша экскурсия началась после полудня. В Хельсинки и Стокгольме к этому моменту мы уже располагали свободным временем. Получалось так, что в Таллинне у нас будет не три часа, и только час на то, чтобы прогуляться по городу. Положительный момент был в том, что идти до терминала пешком было совсем близко.
Первая наша остановка была на певческом поле. Оно расположено на холме Ласнамяэ, недалеко от Олимпийской деревни. Эстрадная площадка выполнена в форме морской раковины, а недалеко от входа на поле установлен памятник композитору Густаву Эрнесаксу, который долгое время был организатором праздников на певческом поле. Про памятник нельзя сказать, что он сидит, однако скульптура изображает сидящего мужчину, внимательно смотрящего на то, что происходит на эстраде. У Густава доброе лицо и живые глаза. Сразу видно, что это был хороший человек.
Певческое поле было построено на месте стадиона в 1923 году. Но скоро стало понятно, что необходимо построить площадку больших размеров, потому что много желающих не могли попасть. Через пять лет началась разработка проекта нынешнего певческого поля. Внешне поле кажется не очень большим, и глаза отказываются верить в то, что на таком небольшом пространстве могут разместиться пятнадцать тысяч человек. Эстрадную площадку переделывали дважды, и окончательный вариант она приняла в 1960 году. Рядом с эстрадой находится Факельная башня высотой сорок два метра. Во время Певческих праздников на ней зажигается огонь. В остальное время башня используется как смотровая площадка. Сами певческие праздники имеют богатую историю и ведут своё начало с 1869 года.
Мы задержались на поле не больше десяти минут. Оно ничуть не изменилось с тех пор, как я был тут последний раз. Пожалуй, в ближайшем будущем здесь не будет никаких изменений. Расширять поле уже некуда, а улучшить конструкцию морской раковины ещё никому не удавалось. Сделав фото памятника Густаву на память, я вернулся в автобус.
- Несмотря на то, что это место считается окраиной города, - Татьяна продолжила свой рассказ уже по громкой связи, - но жители не могут сказать, что они живут в спальном районе. У нас так не принято. Мы, эстонцы, считаем, что если есть жилые постройки, то надо вокруг них строить не только магазины, школы. Больницы, детские сады, но и музеи, театры, концертные залы. Нам не надо ездить за культурой в центр города, у нас эти очаги есть в каждом городском районе.
Автобус тем временем подкатил к стоянке возле женского монастыря. Напротив него, по другую сторону дороги, находился красивый, недавно построенный супермаркет. Об этом было не сложно догадаться по рекламному объявлению, висящему над входными дверями. И пока Татьяна рассказывала нам истории из жизни монашек, две тётки решили посетить это торговое заведение.
Вот где бы я не оказался за границей в кампании русский туристов, обязательной найдутся какие-нибудь личности, которые считают, что могут себе всё позволить. В том числе, нарушать предварительные договорённости. Татьяна в начале экскурсии предупредила, что времени у нас в обрез, что если сказано, что собираемся через пять минут, значит через пять, а не через десять. И без её слов всё понятно. Но нет! Для кого-то слова вообще ничего не значат.
Мы ждали этих двух тёток минут десять. Автобус уже был переполнен гневом, когда эти туристки наконец-то соизволили вернуться. Каждая держала в руке длинный свежий багет.
- Вот теперь послушайте, что вам скажут окружающие, - жёстко сказала в микрофон Татьяна, и что-то добавила по-эстонски, очевидно нецензурную фразу.
- А что мы такого сделали, - хлопая невинными поросячьими глазками, удивилась одна из хавроньей, - мы только зашли на минуту хлебушка купить?
- Вы что, не понимаете, что вы нас задерживаете? – раздался возмущённый женский голос.
- Ну, подумаешь, на минуту опоздали, - с набитым ртом поддержала подруга по разуму. Она откусывала багет большими кусками, роняя крошки на пол. При этом над креслом водителя большими буквами на русском языке висела надпись «Есть в автобусе строго запрещено». На других языках надписи не было, очевидно, в ней не было необходимости. Глядя на этих опоздавших свиноматок, я подумал, что и на русском она тоже никому не пригодится.
Однако портить себе настроение из-за двух тёток мне не хотелось, и я о них вскоре забыл. Мы тем временем проезжали Олимпийскую деревню. Точнее то, что от неё осталось.
В Таллинне проходила олимпийская морская регата. Все участники жили в новой гостинице, которая была выстроена прямо у берега залива. Вообще. береговая линяя Таллинна составляет 64 километра. Вид отсюда на залив до сих пор замечательный. Что никак не скажешь о самой деревни.
Она пришла в запустение. Нет, она не заросла травой и кустарником, но нет ни капли той торжественности, которая была здесь в 1980 году. Одиноко стоит чаша олимпийского огня, на ней он больше не зажигается, а в здании, где размещались спортсмены, сейчас сдаются комнаты по дешёвой цене. Я не удивлюсь, если окажется, что для туристов не из России это место вообще не показывают.
После Олимпийской деревни мы проехали мимо памятника броненосцу «Русалка». Он затонул в 1893 году. Памятник был построен на пожертвования горожан. Автором был скульптор Амандус Адамсон. Высота памятника шестнадцать метров, пьедестал выполнен в виде носа корабля, который прорывается сквозь морские волны. Над пьедесталом установлена скала, на вершине которой находится Ангел с крестом в поднятой правой руке. После памятника наша экскурсия вернулась в центр города.
Передвигаться на автобусе по старому Таллинну нереально, поэтому, когда мы остановились недалеко от Собора Александра Невского, выяснилось, что автобус дальше нам не понадобится. Если по Хельсинки и Стокгольме мы на автобусе проводили по два часа экскурсии, и час ходили пешком, то в Таллинне наоборот. Час автобуса и два часа пешком. В Таллинне всё находится рядом, его можно обойти пешком за один день.
Собор Александра Невского был возведён в 1900 году, так как стоящая на этом месте церковь не могла вместить всех желающих. Его дважды хотели передать из рук церкви под хозяйственные нужды, но каждый раз удавалось отстоять. В храме строгие порядки. Войти в него может любой желающий, но женщины не могут войти с непокрытой головой, и никому нельзя войти в открытой одежде.
Мы остановились на одной из смотровых площадок старого города. С неё открывался вид на порт города, а так же на башни крепостной стены. Сам старый город остался позади нас, смотреть на него с высоты можно было с другой смотровой площадки. Чуть позже мы побывали и там. А пока Татьяна продолжала рассказывать нам историю города в составе Российской Империи.
Несмотря на то, что после Санкт-Петербурга вторым центром на Балтике был город Рига, Таллинн, в то время Ревель, стал быстро развиваться. Рига не находится на побережье Финского залива, в отличие от Таллинна, поэтому здесь была построена военная гавань, ставшая одной из военных морских баз. Был разбит парк Екатериненталь, в котором был построен Царский дворец. Ревель стал центром Эстляндской республики.
В 1871 году была построена железная дорога, соединившая Санкт-Петербург с Ревелем. Это способствовало увеличению товарооборота торговли. В то же время в городе наблюдается рост промышленного производства, были построены вагоностроительный завод, электромеханический завод, судостроительный завод и ткацкая фабрика. Порт Ревеля вышел на четвёртое место по товарообороту после Санкт-Петербурга, Риги и Одессы.
Историю города в Советское время Татьяна не стала рассказывать. Она лишь заметила, что училась в одной школе с будущим Патриархом Алексеем II. Во время автобусной экскурсии мы проезжали мимо этой школы, но остановку там не делали.
На этом месте Татьяна объявила пятнадцати минутный технический перерыв. Рядом со смотровой площадкой находилось несколько торговых сувенирных лавочек, в которых были оборудованы бесплатные туалеты. Больше половины группы мгновенно разбежалась по кабинкам, остальные стали рассматривать сувенирную продукцию. Мне сувениры были не нужны, я не люблю покупать маленькие красивые ненужности, но вот подарки маме и тётушке купить надо было. Рядом с сувенирными лавочками нашёлся и магазин одежды. В нём мне понравились два тёплых шарфика, которые я и купил своим родственницам в подарок.
Перерыв закончился и Татьяна повела нашу группу показывать старый Таллинн. В отличие от других европейски городов, в которых крепостные стены не уцелели, в Таллинне сохранилось восемнадцать башен из двадцати семи, и почти два километра стены по периметру. Остальные полкилометра всё-таки были снесены временем. Башни строились для защиты города от нападения врагов, но когда отпала необходимость в обороне города, часть башен была отдана под жильё.
В средние века в город можно было попасть через шесть ворот, в наше время сохранились только Большие Морские и Вируские ворота. Причём Вируские ворот было двое, Большие и Малые. Большие ворота мешали дорожному движению и были разобраны. Не сохранилось ни рва с водой, ни подъёмного моста с решётками.
Возле Домского Собора мы остановились. Только сейчас я узнал, что именно здесь похоронен Иван Фёдорович Крузенштерн, российский мореплаватель, который возглавил первую русскую кругосветную экспедицию.
Сам Домский Собор впервые упоминается в рукописях в 1223 году. На этом месте стояла деревянная церковь, рядом с которой братья воинства Христова сложили трупы датчан, которых перебили во время конфликта, названного позже «кровавой баней». При церкви была открыта школа, названная Доской. Позже название перешло на Собор, который был выстроен на месте церкви. В 1591 году Собор стал лютеранским.
В центре города находится Ратушная площадь. Я её узнал сразу, так как бывал на ней дважды, но не знал, как она называется. В средние века на ней происходили самые важные события в жизни города, такие как, рыцарские турниры, праздничные ярмарки, казни. Сегодня казнить некого, а вот праздничные гуляния, рождественские мероприятия, торговля, - всё это происходит регулярно. По периметру площади стоят открытые кафе, слышится речь на многих языках мира. Рождество на площади регулярно празднуют с 1441 года.
Главная достопримечательность площади, - городская Ратуша. Согласно документам, ей уже более шестисот лет. В 1530 году на шпиль башни был установлен флюгер «Старый Томас». На высоте 64 метра находится балкон, откуда можно осмотреть с высоты весь город.
Рассказав нам всё, что было положено, Татьяна пожелала нам всего доброго, и показала, по какой улице нам надо будет вернуться на паром. Почти вся группа стала переспрашивать, поскольку с первого раза, очевидно, никто ничего не понял. Я никогда не принадлежал к большинству, поэтому пошёл не спеша по улице. После Хельсинки и Стокгольма, в которых я раньше никогда не был, в Таллинне не было свежести восприятия увиденного. Я постоянно ловил себя на мысли, что вот здесь я уже был, вот это я уже видел, а вот сейчас нам покажут это… Поэтому и рассказывать о пребывании в Таллинне особого нечего. Наверняка есть места, которые за тридцать пять лет изменились до неузнаваемости. Но к старому городу это не относится. Это музей под открытым небом, куда можно приезжать каждый год, и он всё время будет одинаково выглядеть. Всё те же трамваи, троллейбусы, дома… Разве что вывески изменились, и горят намного ярче, чем раньше. Ну, так это повсеместно. Достаточно выйти ночью на Невский проспект, чтобы убедиться, что жизнь не стоит на месте.
Я прошёл свозь каменную арку, и оказался за чертой старого города. Три часа назад мы проезжали мимо на автобусе. До терминала было рукой подать. Но до парома я решил посетить ближайший супермаркет, стоящий у меня на пути. Всё-таки быть в Таллинне и не купить Vana Tallinn мне показалось неправильным. Винный отдел поразил своим размахом. В Финляндии алкоголь размещён на значительно меньшей площади. Найти сразу ликёр не получилось, а приставать ни к кому не хотелось. И всё-таки я его нашёл. Для Vana Tallinn был оборудован отдельный стенд, где можно было выбрать себе бутылочку по подходящему объёму. Я выбрал самую большую. Ещё неизвестно, когда я буду в Таллинне в следующий раз, а что за ликёр продают в наших магазинах, ещё вопрос.
Оплачивать наличными деньгами я не стал, протянул кассирше банковскую карточку. Она в ответ протянула мне чек, чтобы я расписался на нём. Вот только с ручкой возникли проблемы. Первая ручка, которую мне отдала кассирша, писать отказалась, вторая рассыпалась у неё в руках. Пока кассирша, матерясь по-эстонски, бегала к другой кассе за пишущей авторучкой, я поставил автограф своей походной, которую всегда ношу с собой. Кассирша долго и вежливо извинялась, после чего положила бутылку в фирменный пакет магазина. Возможно, эта услуга входит в стоимость товара.
На таможне у меня никто не стал спрашивать, что в пакете. На пароме охрана так же не проявила никакой заинтересованности в том, чтобы меня обыскать. Стало немного скучно. Я даже на контрабандиста ничем не был похожим.
До шведского ужина было ещё далеко, а есть уже хотелось. Поэтому я сходил пообедать в уже знакомый мне ресторан, после чего разлёгся в каюте и стал писать стихотворение о Балтике. Круиз для меня на этом завершился. Футбольных матчей в этот день не было, так что и развлечь себя было нечем.
Правда, на центральной эстрадной площадке должны были чествовать тех пассажиров, у которых в дни круиза был день рождения. Меня это касалось в первую очередь, так как вряд ли у кого-то был такой же юбилей. Вот только идти туда мне совершенно не хотелось. Начало представления было назначено на двадцать часов по московскому времени, и я решил, что буду принимать решения, исходя из своего состояния на то время.
После ужина я поднялся на верхнюю палубу. Паром уже покинул акваторию порта и вышел в залив. Таллинн постепенно отдалялся от нас. Старый Томас помахал нам на прощание и скрылся в облаках. Пассажиры лениво переходили от одного борта к другому. Смотреть было не на что. Кругом вода, и только далеко, на линии горизонта, виднелся берег. Мне казалось, что паром пойдёт вдоль берега, но мы уверенно шли в сторону Хельсинки. По крайней мере, мне так казалось. Я лёг на свободный шезлонг и задремал. Когда я открыл глаза, уже стемнело. Таймер на мобильном телефоне показал время двадцать два часа, двадцать пять минут. Ого! Это я проспал почти три часа на свежем воздухе. Идти за поздравлениями не было никакого смысла.
Я задумался. Что же мне больше всего понравилось в этом круизе? После недолгих размышлений вывод был однозначный, - Стокгольм. Не одно какое-то конкретное место, а город целиком. Я дал себе слово, что обязательно приеду сюда ещё раз, и не на один день. Я даже могу согласиться с мнением, что Стокгольм красивее Питера. С маленькой оговоркой. Питер намного моложе Стокгольма, да и рельеф местности многое значит. В Питере он другой.
Стало прохладно. Пришлось вернуться в свою каюту, чтобы лечь спать. Последний завтрак начнётся в шесть утра, и хотелось бы выспаться перед возвращением на родину. Я забрался на узкую длинную койку и выключил свет. Скоро я уже буду дома.

Питер

Завтракать в Питере пришло очень мало народа. Навскидку, нас было человек пятьдесят, не больше. Остальные, видимо, занимались упаковкой вещей. Мне собирать было нечего. Подарки, купленные мною в Таллинне, легко помещались в небольшую походную сумку. Я не торопясь съел кашу, запеканку, и салат, после чего поднялся на палубу.
Кронштадт остался позади. Впереди виднелись дома, среди которых стоял и тот, где я счастливо прожил два года, снимая квартиру. И именно здесь я намерен жить дальше. Если, конечно, не получится жить в Стокгольме.
Палуба потихоньку заполнялась пассажирами. Сегодня нам не надо было собираться в большом зале. Теоретически можно было купить экскурсию по Питеру, и потом на паром не возвратиться. Вот только зачем мне это? Паром, как я догадался, курсирует между четырьмя городами постоянно. Поэтому в Питере всё будет происходить, как и в Хельсинки, Стокгольме, и Таллинне. Сначала выйдут экскурсанты, потом те, для кого поездка завершилась. Дальше наступает время для внутренних работ на пароме, типа уборка кают, смена работников экипажа, бригад артистов, и т.п. После 16.00 на паром начнётся посадка, и всё начнётся заново.
Пока паром проходил мимо Канонерского острова, народ заполнил палубу целиком. Я узнавал тех пассажиров, с которыми сталкивался в первый день, когда мы отплывали из Питера. Всё остальное время каждый из нас жил своей жизнью, и только перед высадкой мы встретились снова. Я говорю мы, хотя имею в виду только себя. Не думаю, что кто-то из пассажиров меня вспомнил. Это я запоминаю то, что никогда не пригодится.
По громкой связи объявили порядок высадки на берег. Я вернулся в каюту, забрал свою сумку, и попрощался с паромом, глядя на себя в зеркало. Я умею быть благодарным к окружающим меня предметам. Мне было уютно все эти четыре дня среди них, и моё спасибо будет отнюдь не лишним. Мне показалось, что они мне ответили тем же. По крайней мере, я это ощутил.
В коридоре стояла длинная очередь на выход. Она проходила через всю четвёртую палубу, поднималась наверх по лестнице, и терялась в коридорах палубы шестой. Я был где-то посередине. Двигались мы медленно. Спешить не хотелось, но стоять в тесном коридоре было неуютно. Мы ожидали, пока не спустятся все экскурсанты. Когда подошла моя очередь на выход, оказалось, что в Питере идёт дождь. Пока мы шли по фарватеру, светило солнце. Но это Питер! Тут от дождя до яркого солнца может пройти несколько секунд.
Посадочный талон у меня не забрали, а оставили мне на память. Внизу, возле трапа, стояли длинноносые представители экскурсионного бюро, и уводили своих подопечных. На экскурсию по Питеру записались граждане других государств, насколько я понял ситуацию. Чуть дальше стоял довольный Сергей, и прощался с соотечественниками, сошедшими с парома. Я был единственным, кто протянул ему руку.
Наши таможенники отомстили гражданам Евросоюза за те унижения, что мы терпели в Таллинне. Теперь россияне проходили паспортный контроль быстро, а граждане других государств образовали две длинные змееподобные очереди. Больше всего было жаль японцев и китайцев. Они стояли в длинной очереди в каждом городе.
Ехать домой на метро не было никакого желания. Я вызвал такси к Морскому вокзалу. Возле выхода стоял маленький духовой оркестр. Когда я вышел из здания, они, словно приветствуя меня, заиграли военный марш. У меня появилось ощущение, что всё происходящие напоминает отрывок из сюрреалистичного фильма. Ливень, холодно, старые обшарпанные стены, суетящиеся люди, охранники, пытающиеся отогнать машины, подъезжающие к выходу из здания. И среди этого хаоса звучит бодрая музыка, которая тут совершенно не к месту. И люди, которые держат в руках музыкальные инструменты, не рады сами себе. Я вспомнил оркестр Королевской гвардии в Швеции. Там улыбки не сходили с лиц. Да, было забавно смотреть на развод в целом, но, сколько же в этом было радости и добра! А тут люди словно отбывали трудовую повинность. Я хорошо знаю это по себе, поскольку сам ещё этим занимаюсь, пока.
Таксист позвонил мне лично. Он не смог подъехать сразу к входу, мешали припаркованные автомобили, во-первых, и автобусы, стоящие как раз перед выходом. Я разглядел номер машины, которая приехала за мной, подошёл ближе, и уселся на заднем сидении, несмотря на крики охранника, что тут посадки нет. После чего водитель, проявив навыки Шумахера, объехал это столпотворение, взяв курс на юго-запад города.
Надо отдать водителю должное. Он повёз меня не по навигатору, а так, как я ему подсказывал. Всё-таки по дворам я знаю дорогу короче. Всё время. Пока мы ехали, я рассказывал ему про Стокгольм, уж очень мне он понравился. А парень оказался фанатом группы АББА, что было как нельзя кстати. Хорошие чаевые он заслужил.
Дома было всё так же, как и перед поездкой. Наверняка за эти дни мне пришло много писем, я каждый день получаю их не меньше десятка. Да и новые стихи надо было выкладывать. Так что, разобрав свою походную сумку, я включил компьютер, и открыл походную записную книжку на нужной странице. Жизнь продолжалась, как и прежде, но во мне, скорее всего, что-то изменилось к лучшему.


09.10.2016