Nosce te ipsum

 

Я увидел все возрасты, как города.

И теперь – никуда, ни в дела, ни случайно.

За стеной городской нам какие дела?

С мыслью долго пожить и – шальной изначально.

 

Вот бы той бы весны и того бы врача,

Кто лекарство от лжи мерит точкой исходной.

Разобщенной среды и прощеного дня,

От которых, прожив, нам уйти невозможно.

 

Очертаний вблизи, то есть, близких к нам слов,

Переплеты шкафов, как окладов их пыльных.

От всеобщей избы и от личных врагов

В непролазной грязи превосходств очевидных.

 

И не знаю за что, без особых помех

Где-то слышится смех вслед речей поминальных.

Будто кто-то пронес тяжкий смертный свой грех,

Но избавиться жестов не смог театральных

Мне б поменьше пристанищ, поменьше родства

Мне бы в доме своем или там, где попроще.

С моей черною кровью считая до ста

Ведь к пещерам приводит орнамент восточный.

 

И построен ли храм, где портовый кабак.

И была ли в том суть нам свободно доступных

Новостных обещаний – не знаю, когда

Без вещественной пробы – духовное скудно.

 

Или пьют беспробудно, пытаясь прочесть

Иероглифов спесь, как рисунков наскальных.

Видно вправду в исканьях тех что-нибудь есть,

Чего нет на подмостках ролей театральных.

 

И от той бы весны еще б к двери засов.

И чтоб тот, кто за дверью был всегда мной угадан.

И без лишних, постылых, растраченных слов

Быть не смог б для меня той свечой поминальной.

 

1996